Берло. Затруднение Иоханана можно понять. Иоханан купит у вас презервативы на два фунта дешевле за пачку. Что дальше? Иоханан выходит с пачкой презервативов в одном кармане и пачкой аспирина в другом. Иоханан слоняется по улице, у него болит голова. Иоханан подходит к киоску, просит стакан воды и принимает аспирин. Первый раз. Но что же с пачкой презервативов? Презервативы не аспирин. Ты не можешь вскрыть пачку у киоска, продавец этого не допустит. Иоханан входит с пачкой презервативов в автобус. Иоханан выходит с пачкой презервативов из автобуса. Иоханан сидит с пачкой презервативов в кафе. Иоханан слушает с пачкой презервативов известия. У Иоханана снова начинает болеть голова. Иоханан принимает аспирин. Еще раз. Иоханан выходит с пачкой презервативов из кафе. Иоханан гуляет с пачкой презервативов вдоль моря. Иоханан заходит с пачкой презервативов в автобус. Иоханан выходит с пачкой презервативов из автобуса. И что дальше? Опять аспирин? Ведь Иоханан не из железа. В чьей уборной, спрашивает Иоханан себя, в чьей уборной я открою сегодня вечером пачку и натяну резиновый цилиндрик на положенное ему место? В чьей кухне, продолжает спрашивать себя Иоханан, в чьей кухне я приму сегодня аспирин? Четвертую таблетку со стаканом холодной воды, после того как резинка уже натянута на свое место. И на чью простыню, спрашивает Иоханан, на чью простыню и под чье одеяло, или, говоря проще, куда, куда точно попадет наконец этой ночью натянутый презерватив, что на Иоханане — простите, который принадлежит Иоханану, — вот последний вопрос, простой, жгучий, который задает себе Иоханан. Я кончила.
Спроль. Долгая речь, которая вызывает у меня только один короткий вопросец: а что будет, если он купит не у меня, а у вас? Разве тогда, когда он уплатит, заметьте, на два фунта за пачку больше, разве тогда будет знать Иоханан, куда он всунет натянутый презерватив?
Берло. Разумеется. Улица Вашингтона, тридцать шесть, второй этаж, квартира восемь.
Цингербай. Можно спросить, что написано у входа в ту квартиру восемь под звонком?
Берло. Конечно. Там написано: «Бела Берло».
Цингербай. «Бела Берло» или «Семья Берло»?
Берло. Никакой семьи. «Бела».
Цингербай. Это гораздо больше, чем я ожидал. Я принимаю первоначальное предложение.
Спроль. А именно?
Цингербай. Улица Вашингтона, тридцать шесть, второй этаж, квартира восемь.
Спроль. В таком случае я с поклоном уступаю дорогу. До свидания, и я напоминаю господину Цингербаю, что я живу во втором доме отсюда, номер десять, Шмуэль Спроль. (Выходит.)
Берло. Не люблю красавчиков с внешностью певца.
Цингербай. Примерно таков же и мой вкус.
Берло. Смотрите, у нас уже есть общие вкусы. Интересно, почему мне вдруг стало холодно? Может быть, потому, что под халатом у меня ничего не надето?
Цингербай. А у меня вдруг нарисовалась одна мечта.
Берло. Расскажите, какая.
Цингербай. Открыть одну пачку. Здесь и сейчас.
Берло. Прекрасная мечта, но придется отложить ее до вечера. Здесь все-таки аптека, а не публичный дом.
Цингербай. Разумеется. Вы просто непорочная праведница.
Берло. Презервативы и аспирин — итого двенадцать фунтов. Может, возьмете две пачки?
Цингербай. Разумеется.
Берло. Железный мужчина. Настоящая сталь. Итого двадцать фунтов. (Цингербай платит и получает товар.) Значит, в девять?
Цингербай. В полдевятого вы увидите, как я кручусь внизу. (Идет к выходу.)
Берло. (Поет «Песню-намек».)
Цингербай уходит.
Картина вторая
Вечер. Синагога. Спроль заканчивает вечернюю молитву.
Спроль. Да возвысится и освятится великое Имя Его в мире, сотворенном по воле Его, и воцарится Он и взрастит спасение, и приблизятся времена мессии, и… плохо дело, папа, плохо, ни одна аптека не готова дать больше, чем три фунта за пачку, хотя стоит она восемь, пользуясь теми обстоятельствами, что я — не признанная официально фабрика и что я принужден избавиться разом от всего запаса, и это означает, что я должен бросить на ветер пятьдесят тысяч, частный же клиент боится, что я подсуну ему презервативы с заплатами, и предпочитает на два фунта за пачку больше и трахаться со спокойным сердцем, да и кто вообще заинтересован в таком огромном запасе кондомов, когда у них всего четыре года гарантии, да к тому же надо позаботиться о том, чтобы хранить их в холоде, и это в такой жаркой стране, как наша, и четыре года пройдут, время летит быстро, и жизнь и презервативы трещат по швам, как будто мало в нашем мире загадок, так ты со своими кондомами прибавил еще одну, ну как тебе взбрело это в голову, если ты