– Прости меня, дуру такую... – Шен выглядела очень виноватой.
Король молча прижал ее к себе. В душе колотилась глухая обида. Он понимал, что простит, со временем простит, слишком любил жену, но справиться со своей обидой пока не мог. Разве так можно?
Тини отошла в уголок, опустилась на кушетку и тихо заплакала, стараясь не привлекать к себе внимания. В первый раз она пришла в спальню Эхе с ужасом, хотя давно не была девственницей. Ее прежний господин всегда брал рабыню жестоко, причиняя максимум боли. Если бы Шен так не умоляла ее, Тини никогда не согласилась бы. Однако муж подруги оказался совсем иным, и девушка вышла из спальни счастливой и разомлевшей – никогда не представляла, что мужчина способен быть настолько нежным и ласковым. День шел за днем, и вскоре рабыня с ужасом поняла, что влюбилась в короля, что мечтает о том, чтобы он принадлежал только ей, чтобы он называл ее Тини, а не Шен. И любил, как любит жену. Глупые, пустые мечты. Особенно для рабыни. Вот и закончилось ее маленькое, короткое счастье...
13. Каждому, да воздастся!
– Ну, и что дальше? – устало опустился на диван Санти с кружкой эля в руках.
– Давай подумаем, – последовал его примеру Лек.
– А чего тут думать? – пожал плечами стоящий у стола и уткнувшийся в карту Энет. – Ланиг всю информацию по низовым звеньям заговора собрал?
– Насколько мне известно, да, – подал голос сидящий на подоконнике Тинувиэль. – По крайней мере, всю возможную. Пора начинать аресты.
– Ненавижу... – буркнул из своего угла мрачный Храт. – Гнусное дело!
– А куда деваться? – развел руками скоморох. – Эту высокородную сволочь оставь в покое, так они снова что‑нибудь устроят.
– Да понимаю я! – скривился орк. – Только все равно противно.
– Мне противно не меньше твоего, – сочувственно взглянул на побратима горец. – Но если мы хотим добиться того, о чем говорили раньше, то сейчас права на жалость не имеем. Они никого не пожалеют ради своей выгоды.
– Только как добиться того, о чем мы говорили? – вздохнул Тинувиэль. – Разговоры о добром мире – это разговоры в пользу бедных. Сами знаете, что если человек думает только о себе, ему на все плевать, он по трупам пройдется, лишь бы своего добиться.
– Чтобы останавливать таких, необходимы жесткие законы и крепкая власть, – Санти о чем‑то напряженно размышлял, постукивая пальцами по собственному колену. – И умное воспитание детей, постепенное внедрение в их сознание иных ценностей. Это на доброе столетие задача, не меньше. Когда эгоизм будет считаться позором и бесчестием, эгоисты вынуждены будут скрываться. Но это все потом, на это еще будет время, а пока надо закончить порядок наводить.
– Не забывай еще, что завтра помолвка касика, – напомнил Лек. – Уговорил он таки Алику.
– Ну, Гарухак – демагог еще тот, – хохотнул скоморох. – Кого хочешь уговорит. Да и понравилась ему девочка страшно, не говоря уже о политических выгодах этого брака.
– А сама она вообще без ума от жениха, – тоже рассмеялся Тинувиэль. – Видал бы ты, как у Алики глаза сиять начинают, когда на касика смотрит.
– Да видал. Значит, кому‑то из нас надо быть на помолвке обязательно.
– Я могу, – предложил Энет. – Что думаешь в приданое за ней давать?
– Деньги, – усмехнулся Санти. – Пять миллионов. Но половину товарами и продовольствием, это даст Гарухаку немало преимуществ при тамошней нищете. Остальные останутся в главном имперском банке, открою касику счет. Кстати, канцлер предложил интересное преобразование банковской системы, одно это даст империи несколько дополнительных миллионов в год. Но возникновения полностью частных банков я не допущу. В каждом контрольный пакет будет принадлежать государству.
– Умно, – согласился Лек. – Такой подход даст нам возможность контролировать перемещение капитала. Но не наступи на те же грабли, что и Декат III.
– Я тоже обладаю его памятью, – отмахнулся скоморох. – Не наступлю. Ладно, народ, давайте разбегаться, вставать рано. Значит, завтра начинаем разгребать дерьмо. Пора раскручивать этот заговор, пока нам еще один такой сюрприз не подбросили.
– Пора, – согласились побратимы и разошлись по своим спальням.
Санти шел по коридору и улыбался, вспоминая изумление эльдаров при известии, что императоров целых пять. Такого за все полторы тысячи лет истории элианской империи не случалось ни разу. Хотелось бы, чтобы и не было, да никуда не денешься.
Слава Единому, война почти закончена. На последнем совещании решили для начала разобраться с заговором, Церковью и Великой Степью, а только потом атаковать Карвен. Да, это давало святошам передышку, но императоров данное обстоятельство не сильно смущало – новых паладинов за полгода не воспитаешь, на то много лет надо. Да и народ в «благословенном» Карвене понемногу ворчать начинает, надоело людям надрываться ради власти первосвященников. Надоели ежедневные сожжения «еретиков» и прочие «радости». Сейчас там работали агенты имперской тайной стражи, разжигая недовольство, направляя его в нужную сторону. Святоши совершили большую ошибку, напав на Элиан. И они за эту ошибку дорого заплатят.
Вспомнив, что в спальне его ждут девушки, Санти досадливо поморщился. Они продолжали вести себя по‑прежнему, признавая только один способ любви и не давая ему ничего взамен. Надоело, если честно. Нет, он ничего не имел против того, чтобы доставить подругам удовольствие, но нельзя же так? Он же тоже живой. Порой накатывало такое раздражение, что не хотелось видеть ни Ле, ни Кару, ни Алливи, в последнее время взявшую моду каждую ночь досаждать императору своим присутствием. Честное слово, они однажды допрыгаются. Санти уже не первый день лелеял мысль о том, чтобы плюнуть на все и наведаться ночью к Делии. Доведут ведь, что так и случится.
– Привет, – буркнул он, войдя в свои покои.
Ну, конечно, вся команда в сборе – Ле, Алливи и Кара. Да еще и Раха какого‑то дорхота здесь.
Жрица, потянувшись как кошка, единым слитным движением встала с дивана и скользнула вперед, прижавшись к Санти.
– Привет, – промурлыкала она, в глазах девушки горело возбуждение. – Мы соскучились...
– Мне некогда, – попытался увернуться скоморох. – Вставать рано.
Но отвязаться от Ле, когда та чего‑то хотела, было очень непросто. А уж когда к подруге присоединялась Кара... И, конечно, они потребовали от него того же самого, что и всегда, причем, прямо здесь и сейчас. На глазах у отчаянно покрасневшей, но не скрывающей любопытства Рахи. Тут уж Санти не выдержал, высказал девушкам все, что о них думал, хлопнул дверью и ушел в спальню, запечатав вход заклинанием. Сил не хватило дальше терпеть такое издевательство. Хватит! Больше он им ничем не обязан и будет поступать так, как сам считает нужным. Сами виноваты! Засыпая, он слышал, как подруги пытаются пробраться внутрь, да только Санти от злости установил вокруг спальни такой полог, что его и десяти эльдарам вместе не сорвать.
Утром император демонстративно не обращал внимания на разобиженных подруг, делая вид, что просто не видит их. Не до этих глупостей, слишком много дел впереди. Захотят помириться, станут вести себя по‑другому. Не захотят – что ж, скатертью дорога. Совсем обнаглели.
В тронном зале даркатского дворца этим утром собралось большинство высших дэкхебов и утаргов Даркасадара. Помимо них присутствовало немало имперских высоких лордов наиболее благородных и древних родов. Событие предстояло неординарное. Да что там, подобного никогда еще не случалось. Помолвка касика с элианской принцессой, дочерью прежнего императора! Это событие мгновенно выводило взаимоотношения двух стран на новый, недостижимый ранее уровень. Каждый здравомыслящий человек понимал теперь, что Гарухак с Сантиаром сговорились обо всем заранее. Оставалось только уважительно поклониться их величествам, сумевшим обратить проигрышную ситуацию к своей выгоде.
На подиуме в центре зала жениха с невестой поджидали два священнослужителя, подозрительно косящиеся друг на друга – верховный утарг Даркасадара и первосвященник Элиана. Последний сильно перенервничал, когда утром его вытащил из постели сам император, думал уж, сразу к палачу отправит. Но нет, оказалось, присутствие главы элианской Церкви требуется на помолвке даркасадарского касика. Не хотелось отдавать руку дочери истинной веры язычнику, но первосвященник, помня о своих прегрешениях, не рискнул протестовать. Мало того, император четко дал понять, что обо всем знает. Потому‑то Его святейшество и стоял сейчас на подиуме, с неприязнью поглядывая на одетого с варварской роскошью верховного утарга. Язычник проклятый! На костер бы его! Но, увы...
Слева от подиума офицеры Морской Стражи окружили участок стены – оттуда вскоре должны были прибыть через порталы высокие гости. Не прошло и нескольких минут, как там возникла туманная дымка, и в тронный зал шагнул сопровождаемый четырьмя эльдарами человек в темно‑сером плаще с капюшоном. Элианский император! За ним следовал рыжий юноша в золотистых одеяниях, ведущий под руку невысокую, очень красивую шатенку в роскошном платье того же цвета. Церемониймейстеры на мгновение замерли, не поверив своим глазам, но вскоре опомнились и объявили: