Сюда, на Чулышман, бунтари ойротовы не сунутся — далеко и глухо. Да и ждать их не надо, самим в долину Теренг идти. Дорога неблизкая — верст триста с гаком в любой обход. Вот если бы напрямик как пройти! На Эдиган через Сумульту и Куминские горы… Охотники знают ту тропу через десять перевалов, сам от них слышал… Хорошо бы и ладно!
Игумен вызвал послушника, повелел в колокол бить набатом.
Тот завертелся, будто ошпаренный:
— Али горит что, святой отец?
— Алтай горит!
Куулар Сарыг-оол с наслаждением стер грим с лица и снял затылочную плетенку искусственной косы, вновь надел свою черную шапку. Потом подошел к алтарю, бросил щедрую щепоть самовозгорающегося на воздухе состава, развел огонь с помощью бересты, смол и масел, придал ему цвет крови, молитвенно поднял руки:
— Великий Агни йога! Я выполнил свой долг перед таши-ламой и теперь должен выполнить его перед тобой!.. Укажи путь.
Пламя дрогнуло, вытянулось золотым столбом, загудело.
Куулар Сарыг-оол бросил еще щепоть порошка, перекрасив огонь сначала в голубой, потом в зеленый цвет.
— Я установлю твой жертвенник в Храме Идама! Клянусь тебе.
Пламя приняло форму куста, потом золотого шара, растеклось пленкой ртути, погасло, выбросив сноп белых искр.
— Благодарю тебя, Агни Йога.
Нетерпеливо стукнул молоток по тарелке, но хозяин кельи даже не обернулся: кто бы сейчас ни пришел, он не увидит жреца Бонпо раньше, чем тот закончит моление своим богам.
— Я принесу вам в жертву, Савитри и Ваю, не только Шамбалу таши-ламы, но и двух ее вождей! Я не буду делать из их голов священные габалы, я тебе, Савитри, подарю их живыми, а тебе, Ваю, отдам подземный храм! Да будет так! Великий Агни мне указал правильный путь…
Куулар Сарыг-оол упал на колени, провел ладонями по лицу, медленно выпрямился.
Теперь можно и поднять камень.
Глупо думать, что одна искра сделает пожар, если даже она и упадет на сушняк, если даже в это время не будет дождя и ветра. Нужен каскад, нужны нарастающие события, паузы между ними в их положении — непозволительная роскошь… Завтра же надо выводить вторую группу и избавляться от этого проклятого золота, которое теперь уже не нужно только потому, что с ним некогда возиться… Надо уходить из Алтая!
— Ну и каких приказов ты от меня ждешь, хан Ойрот?
— Мне нужны воины, Белый Бурхан! Армия Шамбалы!
— Я тебе отдам все золото, хан Ойрот. Купи себе армию в долине Терен-Кообы! Бурханы помогут.
— Но у меня нет оружия! Чем я вооружу ее?
Куулар Сарыг-оол усмехнулся и беспомощно развел руками:
— Я исправил и уточнил все Заповеди Неба, но приказ о запрете оружия я отменить не мог Это был приказ земного вождя — хана Ойрота!.. Я запретил бурханам вмешиваться в твои дела!
Техтиек поник головой: да, он сам отменил оружие, сократив по своему усмотрению первую из Заповедей Неба, которой Белый Бурхан дал совсем другое толкование… Как же теперь быть? Зачем ему армия, вооруженная только золотом?
— Хертек — страж бурханов. У него есть оружие. Много оружия он отобрал у гостей долины. Прикажите ему передать это оружие мне! Для начала мне надо вооружить хотя бы человек двести.
— Нет, хан Ойрот. Страж бурханов Хертек охраняет долину, горы, перевалы, дороги и тропы! Я не могу его разоружить.
Куулар Сарыг-оол пристально смотрел в глаза Техтиеку и презрительно кривил губы. Глупо завоевывать страны и миры с помощью огня и крови. Много проще это делать с помощью слова. И он, Белый Бурхан, уже доказал это, не сделав ни одного выстрела!.. Если Техтиек — хан Ойрот, он обязан сам найти выход из той ловушки, в которую загнал себя сам!
— Ты хотел свободы? Ты ее получил. Ты хочешь много золота? Сегодня ты его получишь. Ты хочешь иметь собственную страну? Вчера я тебе отдал Шамбалу!.. Что же ты еще хочешь, хан Ойрот? У тебя есть все! Не могу же я еще отдать тебе людей бурханов и самих посланцев неба!.. Иди, хан Ойрот. Тебя ждет твой Алтай.
Техтиек внутренне вздрогнул. Вот он, тот смертельный удар, который он судорожно ждал все эти дни! Белый Бурхан просто выбрасывает его людям, которые могут и прославить своего вождя, и растерзать его… Он отказывает отныне ему в своем покровительстве и руководстве! Иди куда хочешь, хан Ойрот! Иди и правь своим Алтаем, как можешь и как умеешь!
А если он не знает, куда ему идти, и не знает, как ему управлять страной?
Он понял, что Белый Бурхан превратил его в нового Когутэя из легенды,[190] бессмысленно и бесполезно бродящего по небу. Только на него боги его не пустили — его участь бродить отныне по горам!
Странная смерть Яшканчи насторожила Хертека и вызвала беспокойство у бурханов, обнаружив людей, которым не нравилось то, что происходило в долине. Кто эти люди, как они проникли в священную долину вооруженными и кто их послал в Терен-Кообы?
Русские не могли пройти! Все они были остановлены на тропах, и каждый из них получил свое. Значит, убийцы Яшканчи — алтайцы? Что это — сведение старых счетов? Но у Яшканчи не было и не могло быть врагов! Вывод напрашивался один — в долине действуют враги бурханов. А это уже много опаснее… Сегодня их жертвой пал Яшканчи, завтра ею могут стать Дельмек или Ыныбас, послезавтра — Чет Чалпан и Чугул…
Хертек опустился на камень, возле которого был найден мертвый пастух. Трава была вытоптана, а рядом с камнем примята, и на ней виднелись капли крови. Яшканчи переползти на это место не мог — он умер сразу, убитый ножом в печень. Значит, тут лежал кто-то еще? Раненый, но не убитый, если исчез… Уполз или его унесли?
Надо поговорить со всеми — Дельмеком, Ыныбасом, Чегатом, Чалпаном, парнями Кара Таина и Уйбалы, Кураганом и другими кайчи. Кто-то из них видел убийц, встречался с ними, знал в лицо!
Кто-то присел рядом. Хертек скосил глаза: Кураган.
— Как же так, кайчи? Почему ты не уберег друга своего отца? Ведь ты был рядом в ту ночь!
— Я пел песни людям, Хертек…
Голос был прерывистым, и старый воин резко повернулся к парню. Кураган плакал, не скрывая слез и не стыдясь своей слабости. Хертек поморщился и порывисто встал:
— Прекрати! Яшканчи не надо оплакивать, за него надо мстить!
— Я не могу, Хертек, — покачал парень головой. — Слезы сами текут из глаз… Он был так добр ко мне!
Хертек скрипнул зубами, сел в седло. Как бы ни было велико горе, мужчина не имеет права раскисать! Он должен ненавидеть и мстить! Мстить и ненавидеть!
Монашеский отряд отца Никандра шел горными тропами, стараясь не терять из виду охотников-проводников, которых нанял на три дня игумен. Они уверенно шли по тропе к истокам Аксаазкана и Кадрина. Но потом, оставив их на высокой тропе, спустятся вниз, и на правый берег Катуни монахам придется выходить самим… Этот путь намного сокращал дорогу и время, но грозил измотать до изнеможения.