Читать интересную книгу Опасное соблазнение - Джосс Вуд

сидя сначала на бревне, а затем в домике на дереве, который построил Мак вместе со своими братьями. Именно в том домике они с Молли потеряли невинность в одну из летних ночей.

Если он хочет поговорить с Молли по душам, ему следует отвести ее туда.

Десять минут спустя Мак сидел на дощатом настиле удивительного домика на дереве, который заменил тот старый шалаш. Проследовав за Молли наверх по извилистой лестнице, Мак не поверил своим глазам. Это был настоящий дом с гостиной, с диваном и стульями, спальней, мини‑кухней и даже ванной. Все это великолепие было окружено дощатым настилом, с которого можно было любоваться живописными видами пруда и гор. С того места, где они с Молли сидели, можно было запросто свалиться в воду.

Мак посмотрел на Молли. Она перестала плакать, но лицо ее по‑прежнему было грустным, а взгляд прикован к чистой воде внизу.

– Когда все это построили? – спросил Мак.

– Пять лет назад. Мы подумали, что подросткам будет интересно проводить здесь время летними вечерами, – ответила она, небрежно пожав плечами.

– Разве отсутствие перил не является нарушением правил безопасности?

– Подрядчик заболел, не успев завершить работу. Поскольку с тех пор никто так и не заинтересовался домиком на дереве, мы не стали устанавливать перила. Думаю, я единственная, кто проводит здесь время. Мне следует вернуться к работе, – добавила она после долгой паузы.

Она уже в пятый раз упомянула о работе, но Мак не собирался ее отпускать, пока не узнает, что с ней происходит.

– Выкладывай, Хаскелл, – сказал он, глядя на ее красивый профиль.

Молли повернулась к нему лицом и подняла брови, будто не поняла, о чем он говорил.

– Прошу прощения?

– Что с тобой происходит? Только не говори, что ничего. Я все равно в это не поверю.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, Мак. Я уже извинилась за то, что расплакалась у тебя на груди.

– Почему ты плакала?

Молли снова переключила свое внимание на воду.

– Я немного напряжена.

– Немного напряжена, Кудряшка? Да ты испытываешь колоссальный стресс. Ты работаешь с утра до ночи и редко покидаешь территорию курорта. Я считал себя трудоголиком, но ты работаешь в два раза больше меня.

– Джеймсон заболел, и мне пришлось работать за нас двоих.

– Я приехал сюда для того, чтобы взять на себя отцовские обязанности и облегчить твое положение. Но ты по‑прежнему работаешь сверхурочно, и я не понимаю почему.

– Я так привыкла.

Мак вспомнил, что Джеймсон за прошедшие годы не раз говорил ему о том, что беспокоится о Молли, потому что она слишком много работает. По его словам, Молли считала, будто всем ему обязана. Она обладала высокой квалификацией и могла бы сделать себе прекрасную карьеру в другой компании. Джеймсон был убежден, что «Мунлайт ридж» недостаточно хорош для нее.

Поймав упрямый взгляд Молли, Мак понял, что не сможет ее переубедить, и решил неожиданно для нее сменить тему.

– Почему ты продолжаешь давать своим братьям деньги, Мол?

Она резко повернула голову, и ее похожие на пружинки кудри закачались.

– Не лезь в мои дела, Холлоуэй, – ответила она, холодно глядя на него.

Он не собирался ей уступать в этом вопросе, потому что ее дела вдруг стали и его делами. Молли что‑то тревожит, и он должен это выяснить и решить проблему. Не потому, что Молли не способна сама это сделать, а потому, что она ему небезразлична. Он знает ее с детства. Она была и остается его лучшим другом, и он всегда будет ее защищать.

– Они взрослые мужчины, Мол, и им не следует просить денег у младшей сестры.

Мак заметил, как все ее тело напряглось. Очевидно, главной причиной ее стресса по‑прежнему оставалась ее семья.

– Расскажи мне все, Молли. Ты же знаешь, что можешь это сделать.

– Я этого не знаю, Мак! – отрезала Молли. – Как я могу тебе доверять? Когда‑то ты говорил, что будешь любить меня вечно, но ты уехал, ничего мне не объяснив. Ты даже не попрощался со мной. Ты меня бросил.

Мак вздохнул. В последнее время он много думал обо всей этой ситуации. Возвращение в Эшвилл заставило его глубже анализировать свои поступки. Да, на первом месте для него был контроль, но его желание защищать Молли было почти таким же сильным.

Подавшись вперед, Мак положил кончики пальцев ей на подбородок и осторожно повернул ее голову, чтобы их взгляды встретились.

– Я не сказал тебе ни слова, потому что знал, что, если бы ты попросила меня остаться или взять тебя с собой, я ответил бы «да». И ни один из этих вариантов не пошел бы тебе на пользу. Ты перешла в выпускной класс. Если бы ты уехала со мной, тебе пришлось бы бросить школу и занятия балетом.

– Я…

– Я не мог остаться. Мой отъезд был неловкой попыткой тебя защитить, потому что я никогда не мог сказать тебе «нет», Мол.

Наверное, он и сейчас не мог. Мак знал, что, если бы сейчас Молли его о чем‑то попросила, он приложил бы все усилия, чтобы это сделать. Потому что она была очень важна для него.

Мак провел подушечкой большого пальца по ее полной нижней губе.

– Я дал бы тебе все, что ты хочешь, Мол, но прямо сейчас мне нужно кое‑что от тебя.

Взгляд Молли сделался настороженным.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты мне доверяла, Молли. Я хочу знать, что тобой движет. Что тебя злит и что причиняет тебе боль. Если ты мне ничего не скажешь, я сброшу тебя в воду с этого настила.

В детстве он сотню раз бросал ее в этот пруд, так что его угроза была шуточной, но Молли, очевидно, приняла ее всерьез. Откинув со лба непослушные кудряшки, она сердито посмотрела на него:

– Ты нечестно играешь, Холлоуэй.

Он вообще с ней не играл. На этот раз он был абсолютно серьезен.

Может ли она ему доверять? Может ли она поделиться с ним своим самым большим секретом? Она была как выжатый лимон. Она чувствовала себя одинокой. Ей казалось, что весь мир ополчился на нее. Ее переполняли гнев и чувство вины.

Она помнила, какое выражение лица было у Джеймсона, когда тот узнал о преступлении ее отца. Ей тогда было всего шесть лет, но она поняла, что Джеймсон чувствовал себя преданным. Признавшись ему в краже, которую когда‑то совершила, она разбередит и углубит его старую рану.

Если промолчит, она будет и дальше испытывать душевные терзания. Если она скажет ему правду, то потеряет все, что