И она понимала, что это означает.
Она влюбилась, и Лецен, которая так хорошо ее знала, понимала это тоже.
Страхи Альберта стали улетучиваться. Она с таким воодушевлением воспринимала все происходящее от него, что он просто не мог не замечать своего успеха. Хорошо, что он привез свою борзую: Виктория была без ума от собак, и у нее их было несколько, а ее любимец Дэш еще в прошлый приезд успел привязаться к Альберту. Иногда Виктория казалась сущим ребенком, так непосредственно она выражала свои чувства и была так невзыскательна во вкусах. Когда он шутил, она заливалась громким смехом. Он вовсе не считал себя шутником, но развлечь ее было делом совсем нетрудным, к тому же ему нравилось ее смешить. Она любила бегать по саду с Дэшем, который следовал за ней по пятам; подхватив его на руки, она объясняла ему, что Эос, собака Альберта, названа так потому, что это слово означает зарю, что очень остроумно, поскольку собака черная со светло-серой отметиной, напоминающей первую полоску света, пронизывающего ночную тьму.
— Это просто замечательная кличка, — с восхищением говорила она.
Музыка была их общей страстью и еще больше сближала их. Она любила слушать, как братья вместе играют, и приходила в экстаз, когда пела вместе с Альбертом. Вот только ее любовь к танцам не нравилась ему. Она хотела танцевать каждый вечер. Леопольд и Штокмар неустанно внушали Альберту, что ему следует переломить себя, научиться считаться с тем, что принято в обществе. Памятуя об этом, он заставил себя освоить необходимые танцевальные па и с присущим ему упорством научился танцевать довольно сносно, хотя и не испытывал от этого занятия никакого удовольствия. Виктории, впрочем, нравилось, как он танцует.
— Понимаете, кузен Альберт, — объясняла она, — прежде я танцевала вальс только в том случае, если у нас были в гостях члены королевской семьи. — Она смущенно зарделась. — Вальс ведь такой интимный танец: джентльмену приходится обвить рукой талию дамы, ну и, разумеется, поскольку я королева… эта рука должна быть королевской. Неужели вы не любите вальс, Альберт?
Ему хотелось сказать, что вальс ему не нравится и что слово «любить» не очень-то, на его взгляд, подходит к танцам, но он помнил дядины наставления! Он делал большие успехи и втайне надеялся, что, когда они поженятся, он постепенно отвадит ее от фривольных привычек.
— Музыку Штрауса я нахожу прелестной, — ответил он.
— Ах, я так рада. Я люблю музыку Штрауса. Особенно вальсы. Так бы танцевала и танцевала…
Поздние вечера утомляли его, но сейчас ему нельзя было показывать свою усталость. Он видел Виндзорский замок; он понимал, что влечет за собой их брак. Для него это величайшая возможность, которая никогда больше не представится, и он уже не сомневался в том, что маленькая королева влюблена в него.
Через пять дней после приезда в Виндзор братья отправились на лошадях в лес. Королева наблюдала из окна за их возвращением, и как только они спешились, послала за Альбертом, ожидая его в голубом кабинете.
Когда он вошел, она двинулась ему навстречу, протянув руки.
— Вы знаете, почему я попросила вас прийти, — сказала она, такая открытая, радостная и слегка смущенная, поскольку ей предстояло принять обычай и сделать предложение самой. — Я была бы счастлива, если бы вы согласились на то, чего желаю я.
Он понял. Поцеловал ей руки. Его лицо озарилось радостью, а она была слишком очарована им, чтобы отличить честолюбие от любви.
Его страхи и треволнения остались позади.
Она пылко обняла его, и ее сердечность показалась ему трогательной.
— Я недостойна вас, — сказала она, к его удивлению.
Он горячо запротестовал.
— Ах, но ведь это так нелегко — быть мужем королевы. Это огромная жертва с вашей стороны.
Вовсе нет, настаивал он, а про себя думал: разве это жертва? Ему вручен величайший приз Европы, да к тому же этот приз, эта чувственная юная девушка без памяти влюблена в него.
— Это самое счастливое, самое яркое мгновение в моей жизни.
И впрямь, какое блаженство! Вот она, его победа — любовь и честолюбие, идущие — рука в руке — навстречу завтрашнему дню.
Этот краткий визит привел Альберта в такую эйфорию, что он почти не заметил обратного переезда через Ла-Манш; Эрнесту, к сожалению, пришлось сразу же отправиться в Дрезден, тогда как сам Альберт вернулся в Кобург. Голова у него была полна мыслями о Виктории и о своем будущем, и он почти не скучал по брату. Он уже любил свою будущую невесту: его пленяла ее безграничная преданность ему. Она, правда, натура импульсивная, но с этим можно сладить; ее искренность обезоруживала. Жаль, что она старше его, а не наоборот, но их характеры уравновесят разницу в возрасте. Из них двоих он спокойнее, хладнокровнее, ему самой судьбой предназначено управлять.
Разумеется, он будет жалеть о Кобурге, он будет скучать по Эрнесту, но все его утраты будут с лихвой восполнены. Он испытывал чуть ли не жалость к брату — герцогу крошечной территории, в то время как сам он, по сути, станет королем Англии.
Разочарование наступило довольно быстро. Он понял, что ему придется иметь дело не только с Викторией, поскольку в своих письмах (пространных письмах, которые переполняла любовь к нему) она не раз намекала на то, что англичане не очень-то жалуют иностранцев.
Сначала возникли неприятности с его титулом. Дядя Леопольд полагал, что его следует сделать пэром, но это оказалось неприемлемо. Эти «ужасные тори», как их называла Виктория, намеревались чинить тому всяческие препятствия. Сама она хотела, чтобы он был принцем-консортом [6], но с этим не согласился бы даже лорд Мельбурн; он заявил, что позволить парламенту присудить королевское звание — это значит создать опасный прецедент: не сочтет ли он тогда позволительным и лишать этого звания? Альберт принц и принцем останется. Виктория писала ему: «Англичане очень ревниво относятся к любому иностранцу, вмешивающемуся в управление их страной, и в некоторых газетах, которые вполне лояльно настроены по отношению ко мне и к вам, уже выражена надежда, что вы не будете вмешиваться в дела государства. И хотя я знаю, что вы далеки от этого, все же, стань вы пэром, пошли бы разговоры, что вы замыслили и участвовать в политической жизни…»
Не вмешиваться! Но он же хотел играть определенную роль в жизни этой страны. Он хотел давать советы Виктории и наставлять ее. Кем же он, по их мнению, должен здесь быть? Королевским жеребцом?
Он был унижен.
Пока он находился в Виндзоре, она казалась смиренной, говорила о жертвах, на которые он идет, женясь на ней. Неужели под этим она имела в виду, что ему суждено быть ничтожеством?