Читать интересную книгу Единственная любовь королевы - Виктория Холт

Однако Леопольда беспокоило не только это. Несколько ранее в своем очередном письме к племяннице он высказал ряд советов и пожеланий, в ответ на которые получил довольно неожиданное послание. Оно свидетельствовало о том, что Виктория после восхождения на престол резко изменилась. Она откровенно написала ему, что он, как она ожидает, не будет вмешиваться в английскую политику и что все его предложения она будет отсылать своему премьер-министру лорду Мельбурну и министру иностранных дел лорду Пальмерстону.

Она писала также, что отнюдь не горит желанием вступить в брак и спрашивала, интересно, знает ли Альберт о том, что их возможная свадьба обсуждается его отцом и дядей? И пусть Альберта поставят в известность, подчеркивала она, что никакой помолвки между ними не было, и она вовсе не уверена, что хотела бы видеть его своим мужем. Он может нравиться ей как брат или как кузен, но это ведь не то же самое, что муж, и ей, видимо, необходимо напомнить всем, что, решив не выходить за Альберта, она не нарушит обещания, поскольку она его никогда не давала и давать не собирается. И вообще она хотела бы не выходить замуж еще года два или три. И пусть дядя Альберт знает, что в ее стране никто не выражает беспокойства по поводу отсутствия у нее мужа.

Прочитав письмо, Леопольд тихонько выругался.

Его маленькая Виктория разочаровала его. Надо же так измениться! Он почти не сомневался в своей способности переубедить ее, но она ведь так впечатлительна, так молода и романтично настроена! Он решил, что свадьбу больше откладывать нельзя.

В конце концов, Виктории уже двадцать лет, столько же скоро исполнится и Альберту. Возраст вполне подходящий для брака.

Его обеспокоило замечание Штокмара об отношении Альберта к женщинам. Альберт красивый малый, высокий, с хорошей фигурой и чертами лица в точности, как у матери. С виду он немного походит на Викторию, и ей должна нравиться его внешность. Но ему не надо бы принимать такой самоуверенный вид. Пусть начнет ухаживать за Викторией, и чем раньше, тем лучше.

После недолгой переписки со Штокмаром и братом было окончательно решено, что поездка предполагаемого жениха в Англию должна состояться в октябре.

— С Альбертом поедет Эрнест, — распорядился Леопольд. — Если по какой-либо причине Виктория отвергнет Альберта, может быть, ей приглянется его брат.

Наступил сентябрь. Листья на деревьях начали менять окраску, и Альберту казалось, что никогда еще они не были такими красивыми. Он был счастлив, что находится в эту пору дома, но к счастью ввиду предстоящего отъезда примешивалась горечь. Приближалось великое испытание, и он то радовался, то страшился. Его достоинство страдало от того, что он должен был как бы завоевать расположение королевы: если она ему откажет, он может превратиться в посмешище; с другой стороны, если она будет по-прежнему пребывать в нерешительности или пожелает оставить его в подвешенном состоянии, легче ему от этого тоже не станет.

Все это он обсуждал с Эрнестом, когда они выслеживали в лесу оленя, или стреляли дичь, или собирали образцы для своего «музея».

«Поживем — увидим», — говорил обычно Эрнест. В конце сентября они были готовы отправиться в Англию.

Морской переезд оказался еще хуже, чем он себе представлял. Он лежал, стеная, на своем рундуке и думал, как и в прошлый раз, что смерть была бы предпочтительней унизительных страданий. Ему было еще более стыдно за себя от того, что его брат и остальные члены группы не страдали морской болезнью; ему казалось, что команда судна втайне подсмеивается над ним.

Ужасная качка корабля, высокие серые волны, невыносимые приступы тошноты… о-о, как ему хотелось снова оказаться в тишине и покое Розенау! Вернуться бы туда, жить в безызвестности, быть бедным — как и положено второму сыну; ведь даже Эрнеста, будущего герцога, не ожидает большое богатство, — пусть что угодно, только бы не эти муки. Покой леса и простая жизнь казались ему весьма желанными.

На берег он сошел пошатываясь. Эрнест шел рядом, волнуясь: как-то все повернется? «Конечно же, — думал Альберт, — она выберет Эрнеста».

Багаж никак не могли отыскать, и они решили отправиться налегке.

— К счастью, королева в Виндзоре, — заметил Эрнест. — По дороге ты придешь в себя, а свежий загородный воздух восстановит твои силы.

Альберт, все еще бледный и изможденный, действительно почувствовал себя гораздо лучше, когда они проезжали среди зеленых озимых полей. Он увидел замок — серый и неприступный с виду, — и настроение у него поднялось. Быть королем в замке, откуда открывается вид на эти зеленые поля и леса, — большего, кажется, и желать нельзя.

И все это зависит от Виктории.

Они прибыли, грумы подошли взять лошадей.

— Ее величество готова вас принять, — услышали они.

Они вошли в замок.

Она стояла на верху лестницы, маленькая фигурка с пылающими щеками и сияющими глазами.

— Мои дорогие кузены! — вскричала она, протягивая руки.

Эрнест, как старший, подошел первым.

— Дорогой Эрнест, — воскликнула она, улыбаясь, — я так рада вас видеть. И Альберта… Альберт…

Она так и зарделась, ее взгляд задержался на нем.

— Дорогой кузен Альберт, добро пожаловать в Виндзор.

Именно на нем задержался ее взгляд. Сердце Альберта радостно подпрыгнуло: он был почти уверен, что она выбрала его.

КОРОТКИЙ МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ

Все, что за этим последовало, можно было назвать триумфом Альберта. Простодушие королевы не позволило ей скрыть свои чувства, и она ясно дала понять окружающим, включая и Альберта, что находит его очаровательным.

Она доверчиво сообщила баронессе Лецен, что в полном восторге от кузена. Неужто Лецен не находит его красивым? У него чудесные голубые глаза, нос — само совершенство, а какой красивый рот!

— Неужели можно любоваться ртом мужчины? — спросила баронесса, на что ей было замечено, что, когда вокруг столько уродливых ртов, видеть хоть один красивый, — настоящее удовольствие.

Было ясно, что Виктория не потерпит никакой критики в адрес Альберта.

Баронесса встревожилась, предчувствуя недоброе. Будучи гувернанткой и ее ближайшей компаньонкой с тех пор, как Виктории исполнилось пять лет, она имела на нее значительное влияние и вовсе не хотела его терять. Этим влиянием она была обязана своей сильнейшей к ней привязанности, которая только и позволяла как-то воздействовать на королеву; будучи не в ладах с матерью, та во всем привыкла доверяться Лецен; страсти переполняли Викторию — и любила, и ненавидела она со всей силой души, но тонкие оттенки чувств были ей неведомы. Она неизменно поддерживала своего премьер-министра лорда Мельбурна [3], а его противника — лидера оппозиции сэра Роберта Пиля [4] ненавидела настолько, что не желала слышать о нем ничего хорошего; баронессу Лецен, которая, по ее словам, была ей как мать, она просто обожала, однако ни за что на свете не призналась бы в нелюбви к родной матери (Виктория обладала обостренным чувством приличия, а ни один нормальный человек не может не любить свою мать), она весьма критически относилась ко всему, что бы та ни делала. Хотя их взаимная настороженность еще более усиливалась из-за интриг дворцовых группировок, одна из которых опиралась на королеву, а другая — на ее мать-герцогиню. Положение, разумеется, было неприятное, но, как выразился однажды лорд Мельбурн, ее остроумный премьер-министр, Ганноверская династия издавна отличалась тем, что родители постоянно ссорились с детьми.