А ещё — мир страдал от ушедшей из него силы Смерти. Чаще стали появляться тяжелые болезни, портилась погода, случались неурожаи и сильные засухи, а зимой — снежные бураны по месяцу. И никто словно не обращал на это внимания, никто не хотел помочь альконам, вернуть равновесие. Или ей это только так казалось? В конце концов, она ещё многое не знала. К счастью, учителя нашлись. И там, где Яра ожидала их встретить меньше всего.
Девушка свернула в сторону черного хода, выворачивая плащ наизнанку и плотнее накидывая капюшон. Повезет, нет?
Уже выпал первый снег — мягкий, пушистый. Зимы здесь были мягкими и короткими, но, кто знает, что будет теперь? Холодало для этого времени года в Ольдеоре слишком ощутимо. Она поспешила разведанными закоулками в сторону дальнего старого крыла, которое занимали альконы, служащие при дворце. У приоткрытой двери не собиралась останавливаться, но… будто толкнуло. Там находился вход в старую библиотеку, куда она хотела заскочить по дороге в комнату — и голоса за ней.
Изнутри все вымерзло, заставляя вздрогнуть. Не от холода внешнего, нет. От смысла чужих слов, который постепенно начал укладываться в голове. Почему не сразу? Во-первых, язык, не смотря на схожесть с аллатским диалектом, ходившим в иррейне, был немного другой. Искаженный? Неправильный? Нет. Потом уже она сообразила, что так говорят с непривычки, с чудовищным акцентом на неродном для тебя языке — она и сама поначалу так говорила, но потом — удивительно быстро — аллатский стал родным.
- Значит, девочка ничего не знает? Бедняжка…
- Мы боимся, не можем её предупредить, — второй голос подрагивает — то ли от страха, то ли просто от переполняющих говорящего чувств, — знаете ведь, дайрэ, если что, нам — смерть. Этим выродкам только коснуться стоит.
- Вам стоило бы все же изыскать способ. Неужели нельзя что-то сделать для бедного ребенка, нелепые обвинения, а теперь этот надсмотрщик, который хочет её убить?
- Мы пытались, но каждый раз кто-то мешает. Эти выродки все время трутся радом с девочкой, специально ведь, не хотят, чтоб дитя узнала, что на смерть её приговорили давно, и из петли вытащили ровно для этого.
- Только сначала они же её в эту петлю и затащили…
Изумленный выдох. Стук собственного сердца — такой сумасшедший, что, кажется, на него сейчас все сбегутся.
- Как так же ж? Да ведь не могут они?..
- Они многое могут, о чем никто не подозревает, — первый собеседник недобро усмехается, — в том числе, и ходить по мирам. Особенно, Первый. Его надо было давно уничтожить, стереть все воспоминания об этом проклятом уроде, то тогдашние ирры оказались слишком алчны, решили, что справятся с ублюдками… — и вот теперь его эмоции неподдельны. Ядовитая обжигающая ненависть. Такая, что страшно — кажется, захлестнет с головой.
- Расскажите, — тихо просят.
- Да что тут рассказывать… скорее всего алькон Амондо сам подкинул идею стареющему ирру, что ему не хватает сильных магов. Тот, естественно, действовал по привычной схеме — портал, гончая, соблазнение — ежели это девушка, а потом была бы разыгранная сцена, которая разбила бы девочке сердце — и навсегда сломала её волю и подчинила правителю, как и десятки других до неё, мужчин и женщин. Только они не знали, что алькон навел их на свою кровь.
- Она его родственница?
- Нет, конечно, — в голосе возмущение и брезгливость, — девочке и повезло, и не повезло. Будь она родной крови — он бы сделать такое не посмел, его собственная сила бы покарала. А так… Есть девочка, нет девочки. Зато будет возможность умилостивить тьму и призвать их клятую мамочку.
- То есть он готовит её в жертву?
- Да. Поэтому и не обучает, и даже не особенно скрывает её кровь от двора.
- Но как же нам её спасти, дайрэ? У меня ж самого доча возраста такого. Малышка ещё, что в голове то в таком возрасте?
Мало, очень мало. Иногда ей казалось, что в собственной голове и вовсе пусто. Хотела, детка, себе новую стенку найти, за которую можно спрятаться? А вот не выйдет. Дырявая она и шатается. Наверное, натворила бы она дел, но, словно богиня охраняла… В дальнем конце послышались гулкие шаги — видимо, охрана пошла проверять посты во внутренних покоях, и разговор резко замолк, а Йаррэ, спотыкаясь, бросилась прочь, чтобы только не навлечь на себя лишнего внимания.
В горле все сперло, а грудная клетка, казалось, сейчас взорвется от переполняющих её чувств. Она не питала иллюзий, что станет для них своей, но, чтобы так… Впрочем… мысли лихорадочно перебегали с одной сцены на другую, с интонации собеседников на собственную странную реакцию, и что-то в это всем ей активно не нравилось… Мало ли таких историй было у людей? Кого жизнь учит, а кого — мучит. Потому что их собственная дурость не дает жить спокойно.
Что-то здесь не так. И не только вся та ужасающая информация, которую она услышала. Ведь, если подумать, не так уж она и нова. Будь умнее, Йаррэ, это залог твоей по возможности долгой жизни. Ничего ужасного ты пока от альконов не видела, а верить на слово странным разговорчикам — себя не уважать. Пальцы сжались, вылезшие когти впились в ладонь, пытаясь её отрезвить. Наверное, если бы не ночные уроки во снах, она бы не выдержала — сорвалась прямо здесь, посреди дворца, полного сильных обученных магов, охраны и гончих. А это означало бы приговор куда более быстрый и жестокий.
Да и… самих альконов обучают. Контролю силы, разума, привычек, поведения. С самого детства — и это не шутки. Маленькие альконы осознают себя быстро — уже в возрасте около года — и многое помнят. Это она оказалась… недоделанной. Техногенный мир убивал магию, пил её до тех пор, пока бы не выпил до конца. И тогда бы её уже ничто не спасло, а она бы так и не поняла, от чего умирает. Реальность жестока. К счастью, альконы оказались в чем-то хитрее прочих рас. У них был специальный защитный механизм для «умных» детей, которые слишком рано по какой-то причине оставались без родителей. Это называлось — «память рода». Интересно ли это? Безумно. Хотя сначала, когда ей в первый раз ночью явилась во сне синеглазая мечта всех женщин и сообщила, что он — проекция души её деда и будет её учить всему необходимому — испугалась чуть ли не до икоты.
А он — Лайгрэ Доран Истиль, Пятый Высший алькон и правда — учил. И с каждым уроком она все больше понимала, в какую глубокую зловонную кучу… вляпалась.
Если бы не эти уроки, она бы не тренировалась в самоконтроле. Не впивалась сейчас сама в себя когтями и клыками, крадясь тенями — и отмечая аномально высокое количество военных среди придворных сегодня. Не почуяла бы гончих, вовремя уходя с их пути. Да что им понадобилось? Ох, нехорошие подозрения терзали душу.
Она так увлеклась, что не заметила, что уже не одна.
- Выглядишь безумненько, — ласково шепнула тьма рядом, обдавая ледяным дыханием.
Из неё шагнул высокий светловолосый алькон, с лицом, обезображенным шрамами. Сказать гадость, что ли? Или обойдется? Желтый глаз подмигнул ей, а вот лиловый оставался равнодушным.
Тонкие руки, оказавшиеся неожиданно сильными, вдруг крепко обняли, притягивая к прохладному гибкому телу. Знакомый запах асфодели и сильный запах тлена, смешавшийся с чем-то неприятным — словно рядом была выгребная яма.
- Если я и безумна, то явно в этом не одинока, — голос звучал мерзко устало, хрипло — как будто она кричала, — вы кто?
- О, не знаешь? — он наклонился близко, так, что были видны рваные шрамы. И когти ему выдирали… А одно ухо так и не срослось до конца. Страшно ли он выглядел? Не красавец. Но она не видела шрамов — только искалеченную, измученную душу. И что-то вдруг встрепенулось внутри, рванулось из неё, стараясь соприкоснуться, исправить, изменить… Ведь это НЕПРАВИЛЬНО, когда кто-то так страдает.
Кажется, он почувствовал — но сделать ничего не успел. Это что-то внутри неё неумело дернулось, заставляя положить руки ему на грудь — и они укутались серебристой дымкой, которая впиталась тут же алькону под кожу, отчего тот резко замер, а потом вздрогнул, посмотрев совершенно дикими мерцающими глазами. Зрачки в них бешено дрожали. Его руки сжались на её плечах, подтаскивая ещё ближе, буквально вжимая в него — и она ощутила, как его трясет. Даже собственная боль в этот момент отступила, спряталась на задворки.