— То есть ты его ещё не допросил? — уточнил Рене, укоризненно покачав головой. — Может, стоило поговорить с ним, пока он был напуган, вместо того, чтоб наводить ужас на горожан, проносясь по улицам Ночной охотой?
— Ты просто завидуешь, Рене, потому что сам никогда не позволишь себе подобные выходки! И я обдуманно отложил допрос и велел засунуть его в самый глубокий и сырой каземат, чтоб он замёрз, наслушался крысиной возни и придумал самые мрачные последствия своего ареста, и к утру уже готов был на всё, чтоб спасти свою жалкую жизнь и больше не попадать в это ужасное место. Думаю, что перспектива оказаться после этого кошмара в руках палачей сделает его более разговорчивым и правдивым.
— Или за ночь он насочиняет кучу лжи.
— Если ты сохраняешь самообладание и остроту ума в любых обстоятельствах, то это не значит, что на это способны абсолютно все. Страх, мой милый, сильно ухудшает мыслительные способности, особенно вкупе с холодом, сыростью, темнотой и пробегающими по телу крысами.
Рене невольно поморщился, а потом пожал плечами.
— Ладно, граф Раймунд велел мне поговорить с тобой, и я поговорил. Он уезжает на несколько дней в Магдебург, официально с визитом к магистрату, а фактически, чтоб встретиться с несколькими нашими агентами, работающими в луаре.
— Почему сам? — нахмурился Марк. — Это мог бы сделать я.
— Без сомнения, но ты не можешь разорваться на две части. Он хочет, чтоб ты продолжал расследование этого дела, а я буду его курировать.
— С какой стати? Он мне не доверяет?
— Доверяет полностью и знает, что я не стану вмешиваться в твои дела. Да ты и не больно-то меня слушаешь. Но существует процедура…
— Ладно, не извиняйся, — Марк встал и потянулся, после чего растёр ладонями поясницу. — Если я закончу это дело сегодня, ты дашь мне пару дней отдыха? Я хочу съездить поохотиться в Ричмонд. Может, съездишь со мной?
— А кто будет тут присматривать за порядком? — поинтересовался Рене. — Если ты сегодня найдешь и принесёшь мне этот кинжал и посадишь рядом с де Мозетом его сообщника, я обещаю, что не буду вызывать тебя на службу без крайней нужды до возвращения Раймунда. Можешь охотиться в королевских лесах возле города, я уверен, что король не будет против.
— Мечты, мечты… — пробормотал Марк. — Я иду допрашивать этого мерзавца де Мозета. Не хочешь составить мне компанию?
— Нет, у меня полно других дел.
— Как хочешь… Впрочем, я уже послал за Филбертусом. Думаю, что он не откажет себе в удовольствии подёргать этого пса за хвост.
— Доложи, как только будут результаты, — распорядился Рене и вышел.
— Как только, так сразу, — усмехнулся Марк ему вслед.
Филбертус уже сидел на месте писаря в камере для допросов, так же как Марк недавно, возложив ноги в голубых замшевых сапогах с золочёными пряжками на маленький столик. Рядом с невозмутимым видом стоял клерк, держа в руках папку с бумагами и футляр с письменными принадлежностями. Филбертус флегматично следил за суетой палача и его подручных, которые гремели железом, снимая с крюков на стене щипцы и острые прутья, и мехами раздували огонь в очаге.
Увидев Марка, он томно улыбнулся, и тот подумал, что его догадка насчёт некой сговорчивой девицы с женской половины дворца была правильной. Филбертус не спеша встал, и клерк принялся раскладывать на столе свои бумаги и перья.
— Я уже приказал привести его сюда, — сообщил барон, ответив на приветствие мага. — Не думаю, что это займёт много времени. Скорее всего, он сразу выложит всё, что нам нужно.
— Я помню этого де Мозета, — кивнул Филбертус, — и согласен с вами. Надеюсь, что уже сегодня мы закончим это дело. Вы не думаете, что это он мог убить старуху и занять её место при колдуне, чтоб искать для него клиентов?
— Он, конечно, мог её убить, но вряд ли достаточно ловок, чтоб снабжать нашего визави волосами и ногтями потенциальных жертв. К тому же у меня есть довольно неприятная догадка о том, что старуха умерла вовсе не от кинжала.
— Правда? — маг с удивлением взглянул на Марка. — С чего вы взяли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В её спину действительно был воткнут кинжал, но крови вокруг раны было слишком мало. Полагаю, к моменту этого удара она уже была мертва какое-то время. Я велел судебному лекарю произвести вскрытие и установить причины смерти.
— Полагаете, что в нашем ларце появится ещё одно чёрное сердце?
— Время покажет, а пока давайте сосредоточимся на предстоящем допросе.
Тяжёлая, окованная железом дверь за их спинами хлопнула, и послышался крик. Два стражника втащили грязного, перепуганного де Мозета в камеру. Его камзол был изодран и покрыт пятнами, волосы встрёпаны, лицо посерело и вспухло, словно он постарел на десять лет и прорыдал целую ночь. Марк молча указал на свисавшую с потолка петлю. Стражники передали узника подручным палача и те потащили его дальше.
— Ваша светлость, ваше сиятельство! — взвыл де Мозет в диком ужасе, пытаясь вырваться, но лишь затем, чтоб броситься в ноги этим двоим. — Прошу вас, пощадите меня! Я всё расскажу! Клянусь честью!
— Можно ли клясться тем, чего не имеешь? — обратившись к Марку, спросил Филбертус.
— Это не возбраняется, мой друг, — улыбнулся тот. — Но вряд ли можно верить подобным клятвам.
Подручные тем временем связали руки пленника за спиной и прикрепили их к петле, после чего покрутив ручку зубчатого колеса, подняли его над полом, и он завопил ещё громче. Марк поморщился и подошёл к нему.
— Признаёшь ли ты, что заказал магическое убийство пяти человек? — спросил он.
— Признаю! — провыл де Мозет. — Только прекратите это! Я всё вам расскажу!
— Опустите его, — кивнул Марк и, когда узника поставили на ноги, продолжил: — Кому ты заказал их убийства?
— Старой гадалке, госпоже Гертруде! — выкрикнул тот, попытавшись упасть на колени, но его руки снова заломило из-за натянутой верёвки, и он с трудом принял вертикальное положение, продолжая подвывать. — Эта ведьма живёт на улице ткачей! Это всё она! Я могу подтвердить это под присягой!
Марк обернулся к Филбертусу, а тот махнул рукой палачам. Снова затрещало зубчатое колесо, и де Мозет взмыл под потолок с отчаянным воплем.
— Ты хочешь сказать, что эта старуха наводила на тех людей заклятие смерти? — негромко спросил он, подойдя ближе.
— Я клянусь, это она! Она! — задыхаясь, прокричал узник.
— Похоже, он действительно так думает, — произнёс маг, обернувшись к барону.
— Да, к сожалению, поехать в ближайшие дни на охоту мне явно не удастся, — печально кивнул тот и посмотрел на палачей. Де Мозета снова опустили вниз и поставили на ноги. — Расскажи, как всё было.
Его рассказ, прерываемый вздохами, всхлипываниями и рыданиями, занял, тем не менее, совсем немного времени. Он рассказал, что, напившись, часто разражался проклятиями в адрес своих врагов, чему свидетелями были посетители кабаков, где он проводил вечера. Однажды к нему подсела старуха в чёрном, которая назвалась Гертрудой и предложила за плату извести его врагов. Он сначала принял её за мошенницу, но она не настаивала, а просто сказала свой адрес и, если его заинтересует её предложение, велела придти ночью тайком. Он несколько дней думал об этом, а потом, закутавшись в плащ, пришёл в её дом на улице ткачей. Она приняла его в дальней комнате, усадила за стол и, глядя в хрустальный шар, рассказала ему о его прошлом, которое увидела в глубинах бездны.
На этом месте Филбертус презрительно усмехнулся и переглянулся с Марком. Тот кивнул, согласившись с тем, что у старухи было время навести справки о возможном клиенте, тем более что он личность небезызвестная, и к тому же горазд трепать языком. Но де Мозета эти откровения поразили своей точностью, и он решил прибегнуть к её помощи. Единственной ценной вещью, что у него оставалась, был золотой ковчежец, доставшийся ему от матери. Небольшой, но сделанный из литого золота с самоцветами, он хранил в себе прядь волос святой Лурдес. При этом де Мозет считал, что эта вещь слишком ценна, чтоб оплатить ею только одно убийство. Он долго торговался с Гертрудой, и они сошлись на пяти смертях. Но и после этого он ждал подвоха и сказал, что не отдаст ей плату, пока работа не будет сделана. В конце концов, они договорились, что сначала она убьёт двоих, после чего он отдаст ей ковчежец. Если он её обманет, то умрёт так же, как они, а если выполнит своё обещание, то следом умрут ещё трое.