Хабибулла-хан так же смотрел, не моргая, в глаза английского генерала, чувствуя, как в душе разрастается гнев на этого гяура. То, что довёл до него неверный, ставило его страну в полную зависимость перед Британией. Но и что-то противопоставить этому эмир был не в силах.
Две англо-афганских войны показали, что достаточно трех-четырёх английских дивизий, чтобы справиться с афганцами, подавив их сопротивление. А потом начиналась партизанская война на истощение сил британцев. Это заставляло через год-два англичан выводить свои войска из Афганистана, но в открытом столкновении афганцы практически всегда проигрывали британцам.
Во время второй англо-афганской войны Хабибулла вместе со своим отцом Абдур-Рахманом жили в изгнании в Самарканде и внимательно следили за перипетиями той войны, так как Абдур-Рахман имел все права на афганский трон, если его двоюродный брат Якуб-хан его потеряет. Когда это произошло, Афганистан, не имевший эмира, занятый английскими войсками, которые погрязли в партизанской войне, стал погружаться в анархию.
Отец тогда рискнул и с двумя верными людьми появился в Афганском Туркестане, где в течение нескольких недель собрал вокруг себя значительное количество сторонников. В результате долгих и упорных переговоров с представителями вице-короля Индии Абдур-Рахман-хан, избранный в мае 1880 года на Кабульском дурбаре[16] эмиром Афганистана, был признан в этом звании англичанами. После этого больше двадцати тысяч войск Британской Индии были выведены с территории Афганистана.
«Отца следовало бы отнести к числу наиболее талантливых правителей Афганистана. Упорными усилиями и подчас жестоким мерами, ему удалось объединить мятежные гильзайские племена, памирцев и хазарейцев. Он сумел объединить и успокоить страну, создать основы государственной администрации, улучшить финансовое положение жителей всех сословий, — проносилось в голове Хабибулла-хана. — Он создал регулярные афганские войска, при отце оружие и боеприпасы стали производить в Афганистане. Великий Абдур-Рахман-хан построил и усилил оборонительные сооружения на границе с Русским Туркестаном и Индией, проложил стратегические дороги и многое другое. Ему удавалось лавировать между двумя сильнейшими империями — Российской и Британской, создав сравнительно независимое положение страны. Много обязанный России, где в трудный период жизни пользовался радушным гостеприимством и связанный с англичанами, от которых получал пособие, отец с одинаковым недоверием относился к обоим соседям, хотя, судя по записям, которые Хабибулла нашёл после смерти отца, симпатии его всё же лежали на стороне России. И вот сейчас дело всей его жизни потерпит крах».
Хабибулла-хан моргнул, продолжая смотреть в глаза англичанину. А мысли продолжали лететь в голове, анализируя полученную информацию. В Афганистан англичане готовы ввести десять дивизий, чтобы нанести удар четырьмя колоннами по Российской империи. Две колонны по две дивизии через Памир на Хорог и Миргаб, соответственно дальше на крепость Душанбе-Курган, Фергану и Ташкент.
Другие две колонны пойдут через Мазари-Шариф на Самарканд, и через Кушку на Мары и Бухару. Всего около сорока тысяч стрелков, пятнадцати тысяч кавалерии и шестидесяти орудий, в основном горной артиллерии. При этом, одна колонна английских войск из Пешевара в Мазари-Шариф пойдёт через Кабул, а вторая на Кушку через Кандагар и Герат.
Но не это главное! Генерал Китченер требует подписать договор о полном отказе от самостоятельной внешней политики — в обмен на субсидию в триста пятьдесят тысяч фунтов или в два миллиона рупий в год. Де факто предложен протекторат Британской империи над Афганистаном. И что делать Хабибулла-хан не знал. Его страна оказалась между молотом и наковальней.
Молчание затягивалось. Генерал и эмир сверлили друг друга взглядами.
— Какое же Ваше решение, Хабибулла-хан? — вновь задал вопрос Герберт Китченер.
— Мне надо подумать, господин генерал, — медленно ответил эмир, не отрывая взгляда от лица главнокомандующего войск Британской Индии. — Приход ваших войск на территорию моей страны и территорию племён за линией Дюранда, боюсь, вызовет новый виток волнений у пуштунов по обе стороны от границы. Вожди и князья Пуштистана не принимают разделение их народа по той границе, которая возникла в результате подписания договора между моим отцом и секретарем по иностранным делам английской колониальной администрации в Британской Индии лордом Дюрандом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы считаете, что Лойя джирга может объявить войну Британской Индии? — перебил эмира генерал.
— Вы неплохо изучили историю моей страны и её обычаи, господин генерал. Я не исключаю такого варианта развития событий. Как не исключаю и того, что ваши экспедиционные войска в Русском Туркестане будут разбиты. И многие из моих подданных, особенно памирцы, хазарейцы, гильзайские племена начнут партизанскую войну против ваших войск, когда они будут возвращаться в Индию, — Хабибулла-хан сделал небольшую паузу и продолжил спокойным голосом:
— Пуштуны также присоединятся к этому веселью.
— И вы, как правитель Афганистана не сможете этому воспрепятствовать? — раздражённо произнёс Китченер.
— Лойя джирга выбрала моего отца эмиром, а князья Восточного и Среднего Афганистана утвердили это решение. Но точно также они могут объявить о лишении трона меня и выбрать другого эмира, который поддержит их решение о начале войны с Британской ИНдией, например моего дядю Мухамед-Исхак-хана или его сына Исмаил-хана — внука и правнука Дост-Мухамед-хана — первого эмира Кабульского эмирата, — Хабибулла-хан грустно улыбнулся. — Кстати, они сейчас проживают в Самарканде. Если бы русские шестнадцать лет назад поддержали восстание Мухамед-Исхак-хана, то сейчас он был бы эмиром Афганистана.
— Я слышал о событиях 1888 года. Но говорят, что Мухамед-Исхак-хан был легко разгромлен войсками вашего отца, — вежливо произнёс Китченер.
— Это не так, господин генерал. Лишь чудом тогда Гулям-Хайдар-хан смог разгромить двадцати пяти тысячное войско Исхак-хана. За ним стоял весь Южный Туркестан. Он смог найти общий язык с таджиками, узбеками, туркменами, которые проживали на территории четырёх округов: Мазари-Шариф, Сарыкуль, Шабирган и Андхой. А проживало в этих округах больше шестисот тысяч человек, из которых только двенадцать тысяч пуштунов, — Хабибулла-хан тяжело вздохнул. — Сейчас значительно меньше. Сотни тысяч моих подданных эмигрировали в Русский Туркестан. С Исхак-ханом ушло на русские территории больше двух тысяч солдат и офицеров с их семьями. И все они получили официальное убежище в России. Русские поддерживают беглецов, помогают им, а те благодарны русским и ненавидят меня, пуштунов, вас англичан. Представляете какая обстановка ожидает ваши войска по ту сторону границы⁈ — эмир с каким-то отрешением на лице посмотрел на Китченера.
— Британские войска знают, что им необходимо делать. Численный перевес позволит нам нанести чувствительный удар по Русскому Туркестану и заставит русского царя принять верное решение, — с ноткой высокомерия произнёс полный генерал британский войск.
— Господин генерал, афганские воины неоднократно побеждали британские войска, и ни разу не одержали победы над русскими, — тихо произнёс Хабибулла-хан. — А ваше преимущество в численности, благодаря Транскаспийской железной дороге, быстро сойдёт на нет. Строительство заключительного 200-мильного отрезка железной дороги, связывающего Самарканд и Ташкент, несколько лет назад завершилось, и это позволило Санкт-Петербургу в случае необходимости быстро сконцентрировать на персидских или афганских границах хоть стотысячную армию. Войска могут быть переброшены и с Кавказа, и с Сибири и с центральных районов Российской империи, не затрагивая тех, которые сейчас в Корее и Китае. И не забывайте о, как вы говорите, «туземных» войсках Кокандского, Хивинского ханства и Бухарского эмирата.
— Вы серьёзно, эмир, это говорите? Вы сравниваете русских и туземцев с британской армией? — голос генерала казалось мог заморозить собеседника.