Читать интересную книгу Глаз бури - Питер Рэтклифф

удастся пройти отбор». Я вытащил себя из грязи и ответил: «Ни за что! Я остаюсь!» И все шло дальше в том же духе, они снова и снова пытались выжать из нас все соки.

Несмотря на то, что в глубине души инструкторы знали, хорошая у них группа или нет, они все равно продолжали спорить, сколько кандидатов им удастся отсеять. У некоторых ребят с моего отборочного курса не было шансов, и пусть мои слова прозвучат самонадеянно, я знал, что мои шансы выше, чем у других. Я вложил в это мое сердце и душу. Ни одна сволочь не сможет меня сломать. Я даже не рассматривал такой вариант как поражение, и в некоторых отношениях, у меня было небольшое преимущество — я уже прошел парашютно-десантную подготовку.

Неудивительно, что 60 процентов своих бойцов в САС отбирают из рядов Парашютного полка, поскольку десантники, несомненно, проходят суровую закалку. Их собственная подготовка делает подготовленных парашютистов все крепче и крепче, и зачастую, когда другие сдаются, парашютисты по-прежнему в строю, надежные и несокрушимые. Помимо меня из Олдершота пришло еще пять парашютистов — и все мы прошли Отбор.

Когда дошла очередь до последнего этапа отборочного курса, Контрольной недели — самого серьезного испытания для каждого кандидата — нам нужно было совершить шесть марш-бросков, с тяжелыми рюкзаками за спиной, с оружием и в ременно-плечевых системах. Вес рюкзака начинался с 35 фунтов, возрастая ежедневно, и во время последнего марша на выносливость он уже составлял 60 фунтов. Рюкзаки взвешивались перед началом марша, и снова взвешивались после его завершения; иногда, чтобы застать нас врасплох, инструкторы измеряли вес рюкзака посреди маршрута. И если вес рюкзака кандидата оказывался меньше, чем в начале марша — потому что по пути он додумался избавиться от части балласта в виде камней и кирпичей — он вылетал с Отбора, и вылетал немедленно.

Я никогда не пользовался своей флягой. Когда я подходил к ручью, мне казалось проще воспользоваться висящей на поясе кружкой, и разок-другой зачерпнуть из потока. Если мне нужно было помочиться, я старался как можно дальше отойти от ручья, чтобы гарантированно не загрязнять воду. После использования проточной воды у меня никогда не было проблем со здоровьем, и, уж конечно, это было намного лучше, чем милю за милей тащить на РПС дополнительный вес в виде воды во флягах.

Как я уже упоминал, прохождение отборочного курса подчинялось строгим правилам, и никогда они не были столь строгими, как на протяжении Контрольной недели. Никто не давал нам ни малейшей поблажки. К примеру, нам нужно было завершить марш в установленный промежуток времени. Опоздание, даже на несколько секунд, в двух любых маршах означало автоматическое отчисление. Задача еще более осложнялась тем, что никто не говорил нам, сколько отводилось времени на тот или иной марш-бросок, и спустя несколько часов выбывшие самостоятельно, либо отсеянные инструкторами кандидаты, получали «ВВЧ» и дожидались своего поезда для одинокого возвращение к прежнему месту службы. В своем рабочем кабинете, инструкторы улыбались и обводили красным маркером фотоснимок провалившегося кандидата, прикрепленный на стене. Оступишься во время отборочного курса, — и станешь историей. Или даже меньше чем историей, поскольку через двенадцать часов никто и фамилии твоей не вспомнит.

Маршрут двух самых сложных марш проходил через Пен-и-Ван, — устрашающего вида гору, вздымавшуюся на 2908 футов, господствующую высоту Брекон-Биконс, расположенного примерно в тридцати милях к юго-западу от Херефорда горного массива в Уэльсе, где проводится бóльшая часть подготовки САС. Первый из них — обманчиво названный злорадствующими инструкторами марш «От точки к точке» — включает в себя три отдельных восхождения от подножия к вершине, все они считаются одним марш-броском. Все знали, что при прохождении «От точки к точке» нужно было уложиться в шесть часов.

Шесть выматывающих дней, составляющих Контрольную неделю, завершает выворачивающий внутренности 46-мильный марш на выносливость, маршрут которого охватывает бóльшую часть местности, уже знакомой нам по уже предыдущим пешим переходам. И снова нам было известно, что норматив для его завершения составляет двадцать часов, и чтобы уложиться в него, нам нужно было передвигаться вниз по склону холмов медленной трусцой. С 60-фунтовыми рюкзаками за спиной, эти дни превратились для нас в одну сплошную боль и переутомление.

Несмотря на то, что боль была нашим постоянным спутником на отборочном курсе, за время Контрольной недели ее уровень бил все новые рекорды, причем настолько, что если какая-то часть тела прекращала болеть, ты проверял, не отвалилась ли она. С каждым днем болевые ощущения становились все сильнее, и боль уже не накатывала волнами, а мучила нас постоянно. Ремни снаряжения глубоко врезались в кожу, брезентовая лямка в нижней части рюкзака растерла спину до состояния одного сплошного кровоподтека, с кровоточащими участками полностью содранной кожи. Соленый пот, стекая с лопаток, заливал раны, и мне казалось, что мое тело пожирают огненные муравьи.

Вечерами мы наносили на раны горечавку фиолетовую[36], хотя процедура была лишь попыткой минимизировать ущерб. Болячки и порезы попросту не успевали затягиваться, потому что на следующий день образовавшиеся корочки сдирались, и из ран снова начинала сочиться сукровица. Ситуация осложнялась тем, что большинство ран начинало гноиться. Однако, несмотря на болевые ощущения, в глубине души я знал, что это не убьет меня, поэтому продолжал гнать себя вперед. В голове, подобно звуку железнодорожных вагонов, проносящихся по стыкам рельсов, ритмично пульсировала фраза: «Не-сда-вай-ся… Не-сда-вай-ся… Не-сда-вай-ся», — пока я не начинал сомневаться, что смогу остановиться, не достигнув финиша, даже если мне прикажут это сделать.

Я справился. Я пережил Контрольную неделю, и это означало, что у меня есть неплохой шанс успешно пройти Отбор. Но хотя моя решимость была сильна как никогда, я знал, что стоит мне всего лишь попасть в немилость у инструктора, которому нужно выиграть пари, и меня выгонят ко всем чертям. Количество выбывших во время Контрольной недели достигало 90 %. Из 120 кандидатов, начавших Отбор, осталась лишь жалкая горстка. Тем из нас, кто успешно справился с заданием, дали увольнительную на сорок восемь часов, с предписанием явиться к утреннему построению в Херефорде в понедельник, когда нам предстоит приступить к курсу дальнейшей подготовки, который продлится четырнадцать недель. Полк был еще не готов принять нас в свои ряды. До этого было еще далеко.

Если во время Контрольной недели и предварительной суровой подготовки к ней инструкторы легко могут увидеть, что кандидат не справляется с нагрузками, то в ходе курса дальнейшей подготовки им приходится присматриваться к каждому более внимательно. На протяжении последующих четырнадцать недель им предстоит разобраться,