Это была не самая теплая приветственная речь из тех, что мне довелось когда-либо слышать, но когда офицер, ответственный за проведение Отбора в 22-м полку Специальной Авиадесантной Службы закончил говорить, ни у кого из нас не осталось ни малейших сомнений относительно того, где мы оказались.
Было солнечное утро одного из понедельников августа 1972 года, и я был одним из 120 военнослужащих, записавшихся на отборочный курс — шанс получить место в САС. Мы все собрались в Синем конференц-зале в штабе полка на Брэдбери Лэйнс в Херефорде[32], и выжидали, что будет дальше, когда в помещение внезапно ворвался гигантский мужчина с густыми рыжими волосами и вскочил на маленький помост, находившийся у одной из стен зала. Прибыл наш командир.
— Добро пожаловать в Херефорд, — произнес он с акцентом образованного уроженца Шотландского нагорья. — Рад видеть всех, прибывших сюда. — Он сделал паузу, а затем добавил: — Посмотрите хорошенько друг на друга, потому что, в большинстве случаев, это будет последняя ваша встреча.
Могу заверить вас, что, хотя здесь сейчас находится сто двадцать человек, в конце этого Отбора останутся считанные единицы. А тех из вас, кто останется, Полк возьмет, прожует и выплюнет.
Сделав еще одну эффектную паузу, добавил:
— И нам на это насрать.
Затем он просто сошел с помоста и вышел из комнаты.
В зале же с некоторых лиц исчезли слабые ухмылки, кандидаты украдкой переглядывались, пытаясь оценить собственные шансы и шансы окружающих пережить самый суровый армейский отборочный курс в мире.
Я покинул расположение Парашютного полка в Олдершоте на прошлой неделе, и в моей голове до сих пор звучали напутственные слова ротного сержант-майора. Этот человек повидал слишком много подготовленных десантников, уходящих на Отборочный курс САС. Ему не нравился отборочный курс, и ему не нравилась САС, потому что они забирали его солдат. Но больше всего ему не нравился я, потому что я подал заявление, собираясь завоевать право служить в Полку.
— Если провалишься, можешь сюда не возвращаться! — кричал он, когда я отправлялся в Херефорд. «Вот спасибо», — подумал я. На тот момент у меня не было намерения возвращаться в Парашютный полк, потому что, что бы для меня ни готовили, я намеревался пройти Отбор. Так что с моей точки зрения, сержант-майор мог катиться ко всем чертям.
После поспешного отбытия руководителя отборочного курса, на его месте на помосте Синего конференц-зала быстро сменились различные инструкторы полкового учебного центра, которые четко дали нам понять, что будут следить за нашими действиями, подобно голодным волкам, окружающим потенциальную жертву, неустанно наблюдая за проявлением малейших признаков слабости.
После прибытия в Бредбери Лэйнс, нас разместили в четырех деревянных бараках, в которых мы провели беспокойную ночь в ожидании того, что принесет нам наступающий день. Вскоре все прояснилось. Сразу после того утреннего инструктажа в понедельник, нас разбили на несколько групп и оценили наши навыки обращения с оружием. Невзирая на опыт армейской службы и мастерство владения оружием у кандидата, инструкторы оценивали его по собственным критериям, определяя эффективность в соответствии с требованиями, принятыми в САС, а не в любом другом полку.
На практике это означало, что они были намного более придирчивы, нежели инструкторы в других частях. Тем не менее, если инструкторы считали, что кандидата можно обучить, то он получал наилучшую возможную подготовку по обращению с оружием, ориентированию на местности и чтению карт, диверсионному и подрывному делу, ведению разведки, а также навыкам работы в глубоком вражеском тылу в составе патруля из четырех человек. Помимо этого, его обучали выживать в самых трудных условиях.
В то же утро первого дня, для прохождения отборочного курса, нас разделили на отделения. Кандидаты по большей части прибыли из парашютистов и пехоты. Как и в любой подобной группе, в ней собрались самые разные люди, собравшиеся на Отбор по самым разным причинам, однако общим знаменателем для всех нас в итоге стал 55-фунтовый «Берген»[33] за спиной, пока инструкторы пытались сломать нас.
Между подачей заявления и последним этапом отборочного курса лежал долгий и сложный путь, по бóльшей части вверх по склону, как в прямом, так и в переносном смысле. В конце тебе казалось, что ты преодолевал каждый дюйм этого пути, закованным в цепи. После двух недель тяжелейших нагрузок, начинавшихся со стандартного армейского теста по физподготовке и заканчивавшихся казавшимися бесконечными восхождениями и спусками по склонам скалистых гор Уэльса, совершавшихся в любую погоду, мы лишились половины кандидатов — а ведь мы не успели дойти даже до середины курса.
Подать заявление в Полк для прохождения отборочного курса имел право любой военнослужащий Вооруженных сил Великобритании или одного из двух подразделений САС Территориальной Армии в возрасте от двадцати одного до тридцати двух лет. Если он соответствует указанным критериям, единственным дополнительным условием будет наличие как минимум тридцати шести месяцев до окончания срока действительной военной службы. В случае принятия его заявления, кандидату останется только пройти отборочный курс, хотя это намного проще сказать, чем сделать. Тем не менее, об Отборе написано множество чепухи, в основном людьми, которые его прошли и совершенно напрасно пытаются выдавать себя за суперменов, — потому что хотя для человека это и является наиболее суровым испытанием в мире, отборочный курс — это не только мышцы и физическая сила, и даже не невероятная выносливость. Это борьба за разум человека, и испытание его воли к победе.
Однажды, во время «Тошниловки» — упражнения, прозванного так, потому что его целью было довести кандидатов до тошноты — нам пришлось провести день, бегая вверх и вниз по валлийским холмам, подобно игрушке йо-йо. Когда мы взбирались на вершину одного из них, нам приказывали спуститься вниз с пятигаллонной канистрой, которую нужно было наполнить водой из реки, протекавшей у подножия холма. Я наполнял канистру при помощи жестяной кружки, висевшей у меня на ремне, потому что емкость невозможно было погрузить в мелководные и бурные валлийские ручьи. Процесс был медленный и трудоемкий. Наполненная канистра весила около пятидесяти фунтов. Я тащил ее вверх по склону, будучи по-прежнему отягощенным своим оружием — самозарядной винтовкой (SLR)[34], бывшей на тот момент штатным оружием британской пехоты — и тяжелым рюкзаком на спине. На вершине нас ждали инструкторы. «Теперь опорожни ее, а потом возвращайся и проделай все еще раз», — говорили они. Я видел ребят, сдававших свои канистры после первого же раза, говоря, что с них хватит. Больше мы их не видели. Они немедленно получали «ВВЧ» — возвращение в часть[35], — и садились на