— Исс тоже хочет кататься!
Поскольку никто не обратил на это внимания, я вытащила его из стула.
— Но подумай о том, — сказала я, поскольку больше этого никто не мог сделать, — что нельзя подводить свою тетю.
Жан кивнул и устремился вслед за остальными.
Катинка между тем наконец осознала, что ей было предложено, и от неожиданной радости принялась реветь во весь голос.
— Конечно, мне это по душе. Я люблю этот дом. Это родительский дом. И это мечта. Все мои подруги обзавидуются…
Я могла ее понять. Я-то уже обзавидовалась своим подругам, у которых были свои, пусть не такие, но все равно ухоженные и уютные домишки. А что уж говорить о целой вилле с башенками и порталами? Подруги Катинки просто поумирают от зависти. Да и я готова была умереть. Какие замечательные вечеринки можно было бы здесь организовать!
Затем мне пришло в голову, что и я скоро должна буду стать миллионершей и смогу сделать из нашей полуразрушенной хибары нечто уютное и приятное для жизни. Только совсем не обязательно в розовых тонах. Скорее в желтых или белых, Ах да…
— Если мы поменяемся домами, нам не придется строиться, — очень важно констатировал Эберхард. — Это позволит сэкономить время и нервы.
— И деньги, — добавил Фриц. — А я наконец обзаведусь домом по своим потребностям, и мне хватит сил, чтобы самому за ним следить. Рано или поздно мне пришлось бы нанять домработницу, а они сегодня берут плату за каждый квадратный метр. И по-немецки, как правило, говорят не очень хорошо. Это все из-за нашей экономики. А ваш маленький домишко я смогу и сам как-нибудь содержать. Ну что, сынки, вы изучили все параграфы?
— Да, — сказал Оливер и поднял глаза от бумаг. — Впрочем, некоторые вопросы пока остаются открытыми.
— Например?
— Как ты знаешь, мы с Эвелин хотим завести ребенка. Если мы не сможем видеться друг с другом после восьми часов вечера, это будет весьма затруднительно сделать.
— Мой дорогой господин сын, — произнес Фриц. — Не мне тебе разъяснять, что детей можно делать и в течение дня! Не так ли?
— В течение дня я работаю, — ответил Оливер.
— Существует обеденный перерыв, — произнес Фриц. — Кроме того, вы так долго с этим тянули, что, по-моему, уже не играет роли, сделаете вы это на полгода раньше или позже. Еще вопросы?
Оливер сердито отвернулся.
— Вы и в самом деле собираетесь отслеживать наши телефонные счета? — спросил Штефан.
— Если сочтем это необходимым, — коротко ответил Фриц.
— А как будет обстоять дело с наследственной пошлиной? — спросила Эвелин. — Ты не сможешь рассчитаться с нами такой суммой, минуя государственную казну.
— Какое дело государству до того, как я распоряжусь своим миллионом? — сердито ответил Фриц. — Я заработал эти деньги непосильным трудом, и, поверьте мне, государство давно получило от меня все причитающиеся ему налоги!
— Да, но ты вряд ли держишь два миллиона евро где-нибудь наличными, — возразила Эвелин. — И в банках сидят не дураки, которые позволят таким деньгам просто так утечь со счетов. А тогда налоги придется платить нам, а с суммы в миллион величина этих налогов будет весьма приличная.
— Позволь мне позаботиться об этом, — сказал Фриц. — Вы получите свой миллион, что называется, нетто. Еще вопросы?
— Да, — сказала Эвелин. Она, судя по всему, хорошо подготовилась. — Предположим, в результате всех этих экспериментов Штефан и Оливия или Оливер и я разойдемся. Учтены ли в документах хоть как-нибудь интересы ваших невесток?
— Все выглядит совсем не так, — довольно холодно произнес Оливер и протянул Эвелин бумаги. — Но прочти лучше сама, если ты решила разводиться.
Эвелин, не моргая, уставилась в бумаги.
— Этот договор запрещает только ночи проводить со своим собственным мужем? — спросила я и почувствовала, что краснею.
Эберхард тотчас нетерпеливо зашмыгал носом.
— Да-да, — ответил Фриц. — Абсолютный запрет на контакты действует в отношении выходных и ночного времени, В остальное время можешь видеться со своим муженьком сколько хочешь.
— Тогда хорошо, — сказала я и успокаивающе улыбнулась Штефану.
Мне совсем не хотелось, чтобы один из старых денежных мешков из компании Фрица вдруг выпрыгнул из-за кустов и заорал: «Пари проиграно!» — если в течение дня я вдруг подарю Штефану маленький поцелуй.
Штефан улыбнулся в ответ такой улыбкой, что я вся затрепетала. Следует заметить, что уровень тестостерона у него довольно сильно повысился с тех пор, как нам пришлось задуматься об этой лотерее.
— Ты знаешь, я просто не рожден для того, чтобы всю жизнь оставаться бедным, — сказал он мне накануне вечером, когда мы сидели в офисе и сводили недельный баланс. — Это все-таки против моей сущности: считать и пересчитывать каждый цент по нескольку раз.
Да, но это против сущности любого человека.
— Миллион — столько денег даже представить себе невозможно, правда? — сказала тогда я.
— Невозможно! — согласился Штефан, беря со стола пачку маленьких листов бумаги для текущих заметок и подбрасывая их в воздух. — А теперь представь, что это летают твои пятьсот тысяч.
Я не удержалась от того, чтобы не схватить несколько бумажек, пока они еще кружились в воздухе. При этом я думала об одной сцене из фильма «Непристойное предложение», в которой Деми Мур и другой актер, не Роберт Редфорд, любили друг друга на ложе из денежных знаков. Не слишком гигиенично, но очень эротично.
Штефан, похоже, подумал о том же. И уже через несколько секунд у нас на этих листочках (пока еще!) бумаги случился самый восхитительный секс за все время супружеской жизни. Тоже не слишком гигиеничный.
Может быть, за эти шесть месяцев мы сможем полностью переосмыслить и нашу сексуальную жизнь, подумала я. Никакого секса после восьми часов вечера — это же открывает непредвиденные возможности. Внезапно я со всей отчетливостью осознала, что лето уже не за горами.
— И когда все это должно начаться? — с известной долей предприимчивости в голосе спросила я.
Эвелин посмотрела на меня:
— Я сказала бы так: поезжай скорее домой и пакуй вещи, Оливия. С первого мая по первое октября моя квартира принадлежит тебе. — И с тяжелым вздохом добавила: — А я так же долго буду чувствовать себя уютно в ваших развалинах. Если это можно назвать справедливостью.
«Конечно, я получу куда более приличное жилье, но ты за это получишь куда лучшего мужа», — подумала я. Вопрос был только в том, что из этого более значимо.
Глава 6
Вещи я собрала довольно быстро: кое-что из одежды, книги, которые я как раз в это время читала, зубная щетка. Большего мне не требовалось. У меня не было пижам и ночных рубашек, но спать голой в присутствии Оливера было, конечно, не совсем удобно. В качестве ночной рубашки я собиралась использовать мою замечательную майку «Мне уже исполнилось тридцать — пожалуйста, переведите меня через дорогу». Кроме того, я могла вернуться к себе домой до восьми вечера и взять что-то из того, что забыла.