Позади меня послышалось шарканье ног. Я оглянулась через плечо. Бабуля стояла посреди коридора. В руках у нее был стакан с янтарной жидкостью.
— Ради бога, Молли, снаружи шторм. Позволь человеку войти.
Ветер загудел еще сильнее. Капли дождя разлетелись, брызгая прямо мне в лицо.
— Хочешь выпить? — Я не была склона сидеть и общаться, но манеры взяли свое, и я открыла дверь шире.
Уголок его рта приподнялся в улыбке, взгляд был теплым в холодной ночи.
— Я бы с удовольствием, — выпрямился он. — Но не сегодня. Ты нужна своей дочери, а тебе нужно время с твоей бабулей. Она уже давно хотела, чтобы ты навестила ее. Я могу подождать. — Он отступил от двери. — Спокойной ночи, Карамелька.
Он ухмыльнулся, подняв воротник куртки, и спрыгнул с крыльца.
Блин, Оуэн. Почему ты должен вести себя так мило?
Он не облегчал мне задачу, чтобы я могла игнорировать оставшийся между нами багаж. Он ожидал, чтобы мы его распаковали и просмотрели. Я закрыла дверь с большей силой, чем намеревалась. Задребезжали стекла.
Наверху Кэсси лежала, свернувшись калачиком в кровати, освещенной лампой на тумбочке. Свет преломлялся сквозь стеклянный абажур и танцевал на окрашенных в цвет морской волны стенах, придавая комнате ощущение, будто помещение находилось под водой. Шторы висели по бокам от окна, которое открывало вид на улицу. Оуэн и бабуля придумали прекрасный оазис для Кэсси, идеальный для маленького ребенка, который любил океан также сильно, как и ее мать.
— Эй, Русалочка. — Я присела на край кровати и приподняла плюшевого кролика. — Ничего не пропало?
— Банни! — Кэсси схватила игрушку и прижала ее к груди. Глаз-бусинка кролика выпучился поверх ее руки.
Я устроилась на кровати и села рядом с Кэсси. На ее согнутых коленях лежала книга.
— Что мы читаем сегодня?
Она закрыла книгу и показала мне обложку.
— Хмм. «Вельветовый Кролик», — я забрала у нее книгу. — Мы не читали ее уже сколько? Три дня?
— Банни сказала мне утром, что она сегодня хочет послушать эту историю, — хихикнула Кэсси. Она усадила животное между нами, чтобы игрушка тоже видела страницы.
Заскрипели половицы, и я посмотрела вверх. Бабуля вошла в комнату, держа в руках причудливую чайную чашку с изображением красной колибри, порхающей над цветами барвинка. От чашки шел пар, и я почувствовала теплую влагу на своем подбородке и щеке, когда бабуля наклонилась ко мне и протянула ее Кэсси.
— Осторожно, дорогая, — предупредила бабуля, когда Кэсси сделала первый глоток. — Горячо.
— Беее, — поморщилась Кэсси.
— Выпей и увидишь сны принцессы с феями и магией, и…
— Кролики?
Бабуля слегка кивнула.
— Много кроликов. У тебя будет прекрасный сон.
Уходя, она остановилась в дверях.
— Чуть не забыла, Молли. Этим утром я разговаривала с Офелией.
Я нахмурилась, имя звучало очень знакомо.
— Она владелица «Мастера Океана» в Кармеле.
Мамин любимый ювелирный магазин.
— И что?
— Я рассказала ей о твоих работах, и что ты гостишь у меня. Она хотела бы их увидеть. Позвони ей. У нее есть время в среду.
— Ладно, — согласилась я, лишь для того, чтобы не расстраивать бабулю.
Она послала Кэсси воздушный поцелуй, затем сказала, что спустится вниз и будет внизу вязать у камина.
Кэсси неохотно допила свой чай и отставила кружку в сторону. Она зарылась глубже в одеяло, положив голову мне на плечо, и я начала читать. Ее дыхание переросло в тихое сопение, ресницы темными полумесяцами обрамляли персиковые щеки. Она не двигалась и не задала ни единого вопроса на протяжении всей истории, ведь она слышала ее сотню раз. Когда я приблизилась к концу, мне стало интересно, заснула ли она. Затем она задала вопрос, который никогда не задавала до этого.
— Я больна, мамочка?
Я нахмурилась и посмотрела на ее макушку. Ее волосы были разделены зигзагообразным пробором и растрепанными из-за ветреного дня.
— Нет, дорогая, ты не больна.
— Дети в школе говорят мне, что я сумасшедшая. Они говорят, что мне нужно жить в больнице для душевнобольных.
Я втянула воздух и обняла ее крепче. К сожалению, ее проблемы в школе были мне слишком хорошо знакомы. Дети сегодня такие же злобные, как и десятилетия назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я знаю, что другая, но я ничего не могу поделать с тем, что вижу. Я пыталась очень сильно, но сны не уходят. Я не могу заставить их прекратиться и причиняю людям боль. Врачи заберут Банни?
Как плюшевый кролик в сказке, выброшенный в мусорное ведно, когда у маленького мальчика диагностировали скарлатину. Мое сердце болело за Кэсси.
Ее грудь вздрагивала, когда она вздохнула.
— Я не хочу, чтобы ты умерла. — Она потерла мордочку своей игрушки.
— Я не планирую умирать, Кэсси.
— Но видения…
— Я что-нибудь придумаю. Обещаю.
— Я могу позаботиться о Банни, но кто позаботится обо мне, если с тобой что-то случится? — Между ее бровей образовалась складка.
Мой пульс ускорился. В горле образовался огромный комок. Слова: «Я позабочусь о тебе!» — готовы были сорваться с языка. Я хотела произнести их, пообещать, что все будет хорошо. Но, что, если я снова облажаюсь, как сделала это сегодня? Что, если я не смогу найти решение?
Что, если, несмотря на то, как сильно я пыталась, не смогу избежать своей судьбы?
«Не вариант», — рассудила я, чувствуя решительность, и стремглав опустилась на кровать. Кэсси прижалась ко мне.
— Я сегодня разговаривала с директором Харрисон.
Она напряглась.
— Она хотела, чтобы мы знали, Грейс проснулась и с ней все хорошо.
— В самом деле? — выпрямилась она и вытаращила глаза. — Правда?
— Знаешь, что еще мне сказала директор Харрисон?
Она покачала головой.
— Что ты спасла Грейс.
— Спасла? — Она изогнула брови.
— Из-за тебя миссис Калинг купила Грейс новый шлем. Он защитил ее голову, — я дотронулась до подбородка Кэсси. — Ты спасла ей жизнь.
Губы Кэсси округлились.
— Я спасла ее, — прошептала она и легла обратно на одеяло.
Я встала и поцеловала кончик ее носа. Она легла на подушку и зевнула.
— Спокойной ночи, Кэсси.
— Споки-ноки, мамочка.
Я выключила лампу и повернулась, чтобы уйти.
— Мамочка? — позвала Кэсси, когда я подошла к двери. — Я тоже попытаюсь спасти тебя.
Мои пальцы крепко сжали дверную ручку. Я ненадолго закрыла глаза, в голове вертелась преследующая меня картина барахтающейся в воде Кэсси, когда она пыталась вытащить меня. Убежденность в ее голосе испугала меня почти также, как и мысль о смерти.
Я стряхнула из головы возникшую картинку и послала ей воздушный поцелуй.
— Спокойной ночи, Русалочка. Увидимся утром.
Глава 11
Понедельник, ночь.
Когда я спустилась вниз, бабуля спала в кресле, накрытая покрывалом, которое она закончила вязать. На краю стола, рядом с пустым бокалом из-под бренди, лежали тонкие металлические спицы. На ее коленях, свернувшись калачиком, лежал Фрэнки. Он подмял под себя одеяло. Я почесала ему за ушами.
— Думаю, мой разговор с бабулей придется отложить до завтра.
Кот замурлыкал и запустил лапы глубже в пряжу.
Голова бабули склонилась на бок. Ее брови дернулись, и она нахмурилась. Ей снился сон или у нее, как раньше, болела голова? Оуэн упомянул, что головная боль была у нее очень часто.
Я убрала в сторону с ее лица короткий локон. Она выглядела намного старше, чем я помнила, с возрастом ее кожа стала почти прозрачной. Тоска, которую я не чувствовала с тех пор, как была подростком и переехала, снова нахлынула на меня, вызывая почти непреодолимое желание протянуть руку и коснуться ее разума. На протяжении стольких лет, что я была сильной для себя самой, теперь я должна была быть сильной ради Кэсси. Осознание того, что мне пришлось столкнуться с тем, что Кэсси предвидела и каким-то образом выйти живой, было достаточным, чтобы захотеть свернуться калачиком на коленях бабули, где она могла купать меня в тепле и безопасности своих мыслей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})