были завершены, а заказы выполнены и новые если и ожидались, то не раньше конца января.
Вернувшись из отпуска, Настя не смеялась, как прежде, и немного похудела, но уже не плакала, была сосредоточенной и молчаливой.
– Пацан у нее заболел, – пояснил Сорокин Артем Ярославович, старожил отдела, который пришел в НИИ сразу после Политеха молодым специалистом и гордился тем, что с апреля девяносто первого по сентябрь девяносто второго ходил на работу, не получая заработной платы. «Потом, конечно, все выдали, копеечка к копеечке», – с удовольствием пояснял он, стоило поблизости появиться свежим ушам. Уже пенсионером по возрасту Артем Ярославович продолжал работать и выполнял в лаборатории роль этакого свадебного генерала. Обладая широчайшим кругом всяческих знакомых, он успешно выискивал заказчиков разной степени крупности. Это, да еще поиск новых сотрудников было единственным делом, с которым Сорокин справлялся блестяще. Поручать ему что-либо еще было бесполезно – за последние годы прогресс ушел слишком далеко, и Артем Ярославович в силу различных обстоятельств безнадежно от него отстал.
Получив должность завлаба, Богданов, подгоняемый остатками юношеского максимализма, попытался было сплавить бесперспективного сотрудника в другой отдел. Но со временем смирился и даже находил забавными некоторые из его многочисленных историй из жизни института.
Кроме Насти, Романа Чернышева и Сорокина под начальством Богданова трудились еще три инженера – Матвей Белов, Тимофей Комаров и Валерий Коновалов. Все трое – выпускники того же Политеха, заботливо отобранные Артемом Ярославовичем еще студентами. Высокие, работящие, неконфликтные и чем-то неуловимо друг на друга похожие. Прямо как в мультфильме – трое из ларца, одинаковых с лица. За глаза их называли тройняшками. Иногда, заходя в лабораторию, Андрей даже с ходу не мог определить, кто есть кто – белые халаты, аккуратно подстриженные темные волосы. В институте шутили: Сорокин в молодости был неравнодушен к женскому полу и выбирал парней, похожих на себя, в надежде, что те могут оказаться его сыновьями. Богданов, как ни старался, никак не мог уловить сходства между Матвеем, Тимофеем, Валерием и Артемом Ярославовичем хотя бы потому, что голова последнего была абсолютно лишена растительности.
К недостаткам троицы можно было отнести абсолютную безынициативность и отсутствие какой-либо креативности, что опять-таки противоречило гипотезе сорокинского отцовства: у того инициативности было в избытке. Если бы не способность выполнять порученные задания в четко назначенный срок, Андрей с удовольствием попрощался бы с молодыми сотрудниками. Но так как те ни разу не сорвали сроков, он терпел их присутствие.
Обычно работа в лаборатории строилась следующим образом: получив, не без помощи Сорокина, новый заказ, Андрей с Настей обдумывали, как лучше его сделать. Велосипедов не изобретали, как сказали братья Стругацкие: «Ничего нельзя придумать. Все, что ты придумываешь, либо было придумано до тебя, либо происходит на самом деле»[2]. Пользуясь методом аналогов и прецендентов, Богданов с Настей набрасывали укрупненный план работы. На втором этапе к обдумыванию подключали Чернышева. Тот добывал в Интернете дополнительную информацию, после чего уже втроем они доводили идею до логического конца.
Андрею оставалось только разделить работу на этапы, расписать подробные алгоритмы выполнения каждого из них, обозначить сроки и раздать задания трем помощникам. За ним оставались руководство, контроль и необходимость в случае форс-мажора подключиться к выполнению заказа, подчистить хвосты и провести презентацию для заказчика. Впрочем, последнюю задачу с превеликим удовольствием брал на себя Сорокин.
Таким образом, Настя Волкова была для Андрея самым ценным сотрудником. Второе место делили между собой Сорокин и Чернышев, третье по праву принадлежало инженерам. И если на внезапно испортившееся настроение любого сотрудника лаборатории он мог бы смотреть сквозь пальцы, за Настю искренне переживал. Она, похоже, не собиралась откровенничать, но на работу приходила вовремя, не отпрашивалась по своим делам, и Богданов понемногу успокоился.
В начале февраля Сорокин, довольно потирая руки, сообщил, что нашел очень крупного заказчика. Полистав техническое задание, Богданов понял, что дело не стоит выеденного яйца. За пару месяцев их лаборатория сможет выполнить весь комплекс работ – от проекта до изготовления опытного образца. Однако шефа подобный регламент не устроил.
– Ну к чему такая спешка, Андрей Александрович? – пожимая плечами, спросил он. – Это в нашем деле абсолютно иррационально. Спешка, она совсем в других местах нужна. А нам надо все тщательно обдумать, проверить. Опять же вдруг еще какие заказы подоспеют, а вы загружены на сто процентов? Не отказываться же. Предлагаю озвучить клиенту срок, скажем, – он задумался, что-то посчитал, сгибая пальцы, – до первого сентября. Если будет спорить, скинем пару недель. Как думаешь?
– У меня отпуск в августе, – вспомнил вдруг Богданов.
– Ну и чудненько. Все подготовишь – и гуляй смело. Артем Ярославович прекрасно клиента с результатами ознакомит и все необходимые акты подпишет. В чем-чем, а в этом он мастер.
– Мастер, – согласился он.
Клиента срок выполнения работ до 15 августа устроил, договор был подписан, щедрый аванс в размере пятидесяти процентов от стоимости договора капнул на счет НИИ, и работа закипела.
Как и предполагал шеф, попутно появилось еще три небольших заказа, с которыми команда Богданова справилась без особых усилий. В начале июля Настя снова, не предупредив Андрея, ушла в отпуск за свой счет, но к этому моменту суперзаказ был практически завершен, и ее отсутствие не могло сказаться на результатах работы коллектива.
– Расскажи, пожалуйста, что с тобой происходит, – спросил Андрей, когда в первый день августа она появилась в лаборатории.
– Да вроде все, как всегда, – пожала она плечами.
– Как дети?
– Нормально, – видно было, что разговор собеседнице неприятен. – А ты с какой целью интересуешься?
Богданов не нашел ничего лучшего, как ляпнуть:
– Мне скоро в отпуск…
Получилось, что он печется о собственном отпуске больше, чем о душевном состоянии своей лучшей сотрудницы.
– Не волнуйся, Андрей Александрович, я пока поработаю, – уверенно заявила Настя, поднимая на Богданова усталые глаза с сеточкой красных сосудов.
– Пока?
Как же ему не понравилось это «пока», особенно сказанное таким обреченным тоном. По-хорошему надо было постараться вытянуть из Насти истинную подоплеку, но Богданов был отличным технарем и отвратительным психологом. Вернее, он вообще никаким психологом не был. Наверное, надо в отпуске вместо просмотра сериалов послушать какие-нибудь подкасты по психологии.
* * *
В тот же день Богданов объявил Саше, что через две недели они вылетают в Дубай.
– В Дубай? – Глаза жены сделались совершенно сумасшедшими. – Правда?
– Ну конечно, правда. Я уже и билеты на самолет купил.
– Но там же, наверное, сейчас очень жарко!
Андрей вспомнил зимнюю поездку на Байкал. Остров Ольхон, скала Шаманка, пронизывающий ветер и отмерзающие конечности. Это было давно, еще в студенческие