Девчонка коротко вскрикнула от боли, дёрнулась в напрасной попытке вырваться.
- Отпустите меня! Вы всех по себе меряете, да? Если люди нормально друг с другом поговорили – значит, любовники? Сами спите со всеми подряд, и думаете, все так живут? Про дружбу вы вообще не слышали? Про нормальные отношения, нормальных людей? – слова вылетали тяжело, с паузами, с невнятными окончаниями, будто девчонка задыхалась.
- А речь сейчас не обо мне! – почему-то ответил он, хотя до сих пор разговаривать с мелкой интриганкой не было ни малейшего желания. – Я хотя бы не притворяюсь. Не изображаю из себя… чёрт знает что!
- Ага, вы всё делаете честно и откровенно! Через раз бросаете в стирку рубашки со следами женской косметики, а потом лезете ко мне! Вот это норма, да, чего уж там! А угостить человека завтраком – преступление! Всё правильно, да! И говорить не о чем!
Девчонка разошлась. Шипела в ответ с неподдельной злостью, обвиняла непонятно в чём, выворачивала всё наизнанку. И куда только делась прежняя пугливость?!
- Какие рубашки? Детка, ты ничего не попутала? Ты со мной ещё не легла ни разу, а уже кидаешь предъявы?! – он сам не понял, зачем ввязался в нелепый спор, но почему-то продолжал болтать с обнаглевшей девицей, вместо того чтобы продолжить начатое и показать ей её место.
- Да я вообще не об этом! – возмущённо крикнула Соня. – Хотя… Знаете, даже если бы я хотела найти любовника, с вами я бы никогда не была по доброй воле! Вы…
- Значит, будешь по недоброй! – разъярённо перебил Глеб, окончательно выходя из себя.
Толкнул девку к столу, снова вывернул руку, заставляя нагнуться. С размаху хлопнул по ягодице и удовлетворённо хмыкнул, услышав очередной вскрик. Уже схватил было край подола, собираясь рвануть вверх, но донёсшийся от порога голос заставил остановиться.
- Что случи… Глеб?!
Девчонка, воспользовавшись появлением его матери, немедленно подскочила и унеслась.
- Что здесь было? – такую интонацию он слышал от матушки только в далёком детстве, когда она ещё вычитывала его за первые хулиганства.
И вопреки здравому смыслу, Глеб вдруг почувствовал себя провинившимся юнцом. Но именно это неуместное, неоправданное ощущение помогло прийти в себя.
- Мама, не лезь не в своё дело, - недовольно отмахнулся он. – Есть мы сегодня будем или нет? Верни свою помощницу.
Однако глупо было бы надеяться избавиться от матушки так легко.
- Глеб! Я живу в этом доме, и всё, что здесь происходит – моё дело тоже! И уж тем более, всё, что касается моей помощницы. Что у вас случилось, я спрашиваю?
Глеб устало вздохнул. Дёрнул же чёрт его мать появиться так не вовремя!
- Мама, эта девка…
- Я не желаю слышать в своём присутствии подобного пренебрежения к женщине! – разгневанно перебила Валентина Григорьевна. – Изъясняйся, как положено!
Глеб закатил глаза. В моменты раздражения мать всегда включала столбовую дворянку, и это его неизменно выводило из себя, с самого детства.
- Мама, просто не вмешивайся, - повторил он. – Неужели это так сложно?
- Нет, - отозвалась родительница, но судя по непримиримому взгляду, это было только началом.
Уже через мгновение Глеб понял, что не ошибся.
- Сложно видеть, как родной сын превращается в уголовника. И я не о твоих делишках, с этим я давно смирилась. Но вот так топтать жизнь хорошей доброй девочки…
- Ты про эту… Соню?! Она и тебе голову заморочила? Но я не дам делать из меня дурака в собственном доме!..
- Жаль признавать, как матери, но ты, похоже, в самом деле дурак! – обрубила Валентина Григорьевна. – Один раз в жизни привёл домой нормальную девочку, чистую, хорошую, умную, и что?!
- И ничего, - хмыкнул Глеб, категорически не желая вступать в долгие объяснения. – Эта хорошая и всё прочее девочка от остальных шалав отличается только тем, что врёт лучше. И я не собираюсь больше о ней разговаривать. Если хочешь, наймём тебе новую компаньонку, а эта…
- Соня останется здесь, - не терпящим возражений тоном оборвала мать. – А если ты её обидишь, я вернусь к себе домой. Я не собираюсь жить под крышей, где творятся дикости.
Глеб не сразу нашёлся с ответом. Чего-чего, а подобного он не ожидал. С языка уже почти сорвалось напоминание, за чей счёт матушка живёт припеваючи, ни в чём себе не отказывая, но он вовремя осёкся. К сожалению, Валентина Григорьевна – не тот человек, которого можно поставить на место. С неё станется, разобидевшись, на самом деле уехать и зажить на нищенскую пенсию бывшей заведующей музея. Уж этого Глебу не хотелось точно!
- Мы с Соней сейчас уезжаем, - невозмутимо продолжила его мать, почувствовав свою победу. – Она мне нужна на весь день, надеюсь, ты сможешь сам позаботиться об ужине. И надеюсь, тебе хватит времени, чтобы поставить мозги на место, - добавила уже тише, словно говорила сама с собой.
Глава 14
Соня глотала горячий эспрессо, почти не ощущая вкуса. После разыгравшейся в кухне сцены Валентина Григорьевна в приказном порядке увезла её из дома и заставила развлекаться. Ни бродить по бесконечным художественным выставкам, ни сидеть в кафе настроения не было, но всё же это лучше, чем снова остаться один на один с обозлившимся непонятно на что хозяином дома.
Соня так и не поняла, из-за чего он на неё набросился. Придумал какую-то нелепость, вызверился. Всё получилось так неожиданно и необъяснимо, что она даже не испугалась по-настоящему – обида в тот момент затмила все прочие чувства. Она ведь уже ему поверила. Не ждала подвоха, опасности.
Теперь было горько, словно её обманули и предали.
- Мой сын – неплохой человек. Тяжёлый, но неплохой, - заговорила Валентина Григорьевна, тоже без видимого аппетита ковыряя ложечкой десерт.
Соня неопределённо пожала плечами. Обсуждать Молотова с его матерью совершенно не хотелось.
- Больше он тебя не обидит.
Соня снова промолчала, но, видимо, от Валентины Григорьевны не укрылось, что последняя фраза не вызвала у неё особого доверия.
- Тебе действительно не о чем беспокоиться, - настойчиво повторила пожилая женщина. – Я ещё имею определённое влияние на своего сына.
- Спасибо, - пробормотала Соня, решив, что дальше отмалчиваться будет уже невежливо.
- А он тебе совсем не нравится? – Валентина Григорьевна чуть виновато улыбнулась, явно понимая, что вмешивается не в своё дело, но всё же продолжила: – Если забыть о вашей размолвке… Знаешь, мужчины часто бывают нетерпеливы, как дети. Когда не могут чего-то дождаться, взрываются на пустом месте. Нет, я не оправдываю… Но хочу сказать, что категоричность редко приносит пользу. Нельзя ставить на ком-то крест из-за одного гадкого эпизода… У тебя ведь нет любимого человека?
Соня опустила глаза в чашку, потом бросила рассеянный взгляд в окно, напрасно стараясь скрыть смущение. Ничего удивительного в том, что мать старается понять и оправдать своего сына, и, конечно, желает ему счастья. Соня была искренне благодарна ей за утреннюю помощь и не ждала большего, не хотела, чтобы из-за неё семья рассорилась.
Однако, похоже, Валентина Григорьевна неправильно оценила интерес сына к домработнице. В воображении облагородила события, приписала ему что-то большее, чем есть на самом деле. Что ж, Соня не готова её разубеждать. Для этого ведь пришлось бы рассказывать всё с самого начала. Пусть уж Молотов сам разбирается.
- Нет, но… - она замялась, пытаясь подобрать слова, чтобы коротко, без лишних подробностей объяснить Валентине Григорьевне невозможность идеи, которая пришла той в голову.
Однако пожилая женщина поняла её молчание по-своему.
- Ты думаешь, что между вами мало общего? – по-доброму улыбнулась она, не дождавшись Сониного ответа. – В молодости хочется фейерверка, бури чувств, чтобы жить друг без друга казалось невозможно. Но, поверь мне, милая, не всегда именно это нужно для счастья. Спокойная, выращенная временем привязанность часто оказывается куда надёжней и долговечней. Вот, скажем, у моих родителей был очень спокойный, взвешенный брак. Отец был старше мамы на пятнадцать лет. И что? Он её обожал, баловал, заботился! В нашем роду у мужчин хорошая генетика, они долго остаются в отличной форме. А я вот влюбилась до одури по молодости, в отца Глеба, и разбежалась с ним ещё когда ходила беременной. С тех пор всю жизнь одна.