то ли гашиш, то ли алкоголь, слишком нетвёрдо Ливи держалась на ногах.
— Мадлен, о чём вчера с тобой говорил господин Аргайл?
Элена пожала плечами.
— Тебе-то что?
Ливи облизнула губы.
— Скажи, что ты будешь делать, когда тебе здесь… надоест?
Элена пожала плечами.
— То же, что и отец.
Ливи хрипло рассмеялась.
— Ты не сможешь… Ты никогда не сможешь вернуться в Лонг Айленд, — она замолкла, а затем продолжила уже совсем другим голосом: — А впрочем, продолжай верить в это. И оставь Аргайла мне, Мадлен.
Элена подняла бровь. Она спрятала руки в карманы и, чуть расставив ноги, опустила голову, так что теперь смотрела на Ливи изподлобья.
— Странный каприз, — сказала она.
— Элена… Я здесь последний год.
— Меня зовут… — Элена запнулась и, помешкав, спросила: — Что значит — последний год?
Ливи кивнула непонятно чему.
— Так сказала Жоэль.
Элена молча смотрела на неё.
— Всё! — повторила Ливи громче, и в глазах её блеснула злость, — мне двадцать пять лет. Оказывается, это слишком много, чтобы соблазнять мужиков!
— Ливи…
— Пошла ты к чёрту, Мадлен! Никто не разрешал тебе так меня называть!
— Джил, перестань. Ты помиришься с Жоэль, и всё будет хорошо.
Ливи покачала головой.
— Ты знаешь, Элена, отсюда две дороги — в богатый дом или на панель.
— Это и есть панель!
— Ты никогда не торговала собой в порту, да, Мадлен?!
Ливи хотела добавить что-то ещё, но только опустила голову и замолкла.
— Джил, если бы я и хотела… Он даже не помнит, как тебя звать. Он никогда тебя отсюда не заберёт.
— Это ты во всём виновата! — Ливи рванулась вперёд, роняя на пол одеяло, и Элена с трудом успела перехватить её запястья, когда та вскинула руки. — Я видела, как он смотрит на тебя!
— Но я-то тут ни при чём! Я ему так же безразлична, как и ты. Он камень, Джил, камень, как ты и сказала! Он не чувствует ничего! Он презирает всех нас — большего, чем презрение, ты от него не добьёшься!
Теперь, вблизи, запах роз и пота заслонил запах плациуса, который исходил от Ливи. Руки её тряслись.
— Пусти! — выдохнула она.
— Проспись! — резким усилием Элена швырнула её на кровать и, не дожидаясь, пока Ливи поднимется на ноги, вылетела в коридор — ей мучительно требовался кислород. Она боялась, что Ливи погонится за ней, и потому быстро свернула за поворот и скользнула за дверь. Захлопнув её за спиной, она привалилась к стене.
Запах фиалок, стоявший в её собственной спальне, сейчас тоже душил её, и, метнувшись вперёд, Элена распахнула окно. Она глубоко вдохнула пахнущий пережженным плациусом воздух Манахаты, закашлялась и тут же замерла не дыша, увидев в открытом окне второго этажа, оказавшемся к ней под прямым углом, равнодушное и холодное лицо Аргайла.
— Ненавижу тебя, — прошептала она, и то же самое ответили ей глаза шотландца — как и всегда.
Элена отошла от окна и тут же обнаружила перед собой Чезаре.
— Вы примите ванну? — спросил тот. — Всё хорошо?
— Я хочу душ, — стягивая на ходу футболку, Элена шагнула в сторону ванной и замерла, увидев, что ванна, наполненная молоком, уже ждёт её.
— Я знаю эту процедуру, молодая госпожа, — сказал раб, — ваша кожа превосходна. Но вы должны ухаживать за ней каждый день, чтобы она оставалась такой.
Элена закрыла глаза. На секунду она показалась самой себе поездом, несущимся по рельсам — всегда только вперёд. Хочет она того или нет. Вагоны первого класса комфортны и в них всегда тепло, но стоит попытаться свернуть, как ты отправишься за борт — и твой же поезд тебя сметёт.
Она глубоко вдохнула и ровно произнесла:
— Хорошо.
Глава 10
Окунувшись в ванну, Элена довольно быстро стала приходить в себя.
Чезаре, без всякого к тому понукания, пристроился у неё за спиной и принялся массировать виски.
Элена застонала, откинулась назад, полностью доверяясь его рукам.
— Вы плохо спали сегодня, — сказал тот, заметив это движение, — позвольте вам помочь… молодая госпожа.
— Хорошо, — Элена опустила веки и несколько минут просто нежилась в тёплом молоке, а затем открыла глаза, поражённая внезапной идеей: — Чезаре, кто ты такой?
Пальцы Чезаре замедлили движения.
— Я не понимаю вопрос.
— Своего имени ты так и не назвал.
— Вы дали мне имя. Я рад носить его, если это удобно для вас.
— Ты разбираешься в одежде арабов, в благовониях, умеешь согревать постель…
— Вы же искали того, кто обучен служить в хороших домах.
— Да, но ты же… дикарь?
Пальцы Чезаре на секунду сильнее сдавили виски девушки, но тут же ослабили хватку.
— Тебе неприятно, когда я так говорю? — ухватилась за ниточку Элена.
— Полагаю, и вам не доставило бы радости знать, что говорят о вас у нас.
— И что же говорят… о нас?
Чезаре помедлил с ответом. Руки его снова начали размеренные движения, теперь уже больше поглаживая растревоженные места.
— Говорят… Вы чума, которой боги со дна вод наказали нас. Говорят, остров Калсу в небесах — осколок Тсахи, мира, куда после смерти попадают худшие из нас. Многое говорят.
— И ты веришь?
— В каком-то смысле — да.
— Как ты попал к нам?
Чезаре пожал плечами.
— Так же, как все. На мою землю напали и многих увели, превратив в рабов.
— Давно?
— Несколько лет назад. Ваши люди убивают моих людей и сами умирают, чтобы потом, стоя по колено в воде в загнивающих водоёмах, умирая от всех болезней, собирать плесень с речных камней… вы уверены, что это мы дикари?
Элена закрыла глаза. Ей надоел этот рассказ.
— Продолжай… массаж, — негромко сказала она, погружаясь в сонную негу.
Чезаре замолк, и это вполне устроило обоих.
Выбравшись из ванной, Элена долго перебирала ряды платьев, ни одно из которых не подходило для поездки в порт. Помимо длинных платьев и пеньюаров здесь были сари, разноцветные покрывала, старинные камзолы… Даже лёгкий металлический доспех. Но никто из тех, с кем она проводила вечера, никогда не изъявлял желания увидеть обычного человека, девушку из кварталов, где обитает средний класс.
В конце концов, брезгливо поморщившись, она натянула джинсы, в которых когда-то пришла в клуб, и одну из маек, в которых обычно бегала по утрам. Собрала волосы в хвостик, потому что завивать их в такой вечер было бы странно, и, перебрав кончиками пальцев ряды побрякушек на туалетном столике, вставила в правое ухо маленькую золотую серьгу — один из первых подарков, которые получил тут.
В назначенное время она выбралась на улицу через чёрный ход и, остановившись