— Разложите ткань на полу и проверьте ее в том месте, где вошла пуля.
Мэриэнн не поняла, в чем смысл того, о чем он говорил, однако повиновалась. Разгладив намокший от крови лен, нашла маленькую дырочку от пули и показала разбойнику. К ее удивлению, он положил раненую руку себе на грудь и принялся тыкать пальцами в рану. Мэриэнн видела, как он стиснул зубы от боли. Кровь полилась сильнее.
— Бога ради, что вы делаете?
— В ране остался кусочек материи. Если его не вынуть, начнется нагноение.
— Позвольте мне.
— Мэриэнн… — прохрипел он.
— Боитесь, я сделаю больно? — настаивала она.
— Возможно.
— Не верю. Вы не боитесь ничего.
— У всех свои страхи, Мэриэнн.
Она почувствовала, как на нее упала тень прошлого.
— И они всегда настигают нас, как бы мы ни бежали и куда бы ни прятались, — еле слышно сквозь зубы прошептала она.
Но разбойник услышал ее.
— Убегая, вы позволяете страху догнать вас. Пытаясь спрятаться, даете ему возможность найти вас. Страх надо встречать лицом к лицу.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом Мэриэнн взяла его раненую руку в свои и осмотрела окровавленный желобок, оставленный пулей на коже. Как он и предупреждал, зрелище оказалось не из приятных, но девушка не позволила себе отвернуться. В воздухе повис тяжелый металлический запах крови. Казалось, она чувствует во рту ее привкус. Сначала она не смогла найти никаких признаков ткани. И неудивительно, ведь теперь лоскут совсем не походил на лен, став темно-красным и мокрым от крови. Только увидев неровные кончики ниток, она догадалось, что это такое. Мэриэнн понимала, что ему будет больно. Она подняла глаза и увидела, что он наблюдает за ней.
Разбойник одобрительно кивнул.
Погрузив пальцы в рану, Мэриэнн заметила, как мышцы руки немного напряглись. Она нащупала край лоскутка и, осторожно вытащив его, положила себе на ладонь и показала разбойнику.
— Расправьте его и приложите к дырке в рукаве.
Мэриэнн проделала то, что он сказал, и они увидели, что лоскуток точно совпал с дыркой. Значит, в ране не осталось ни кусочка ткани.
Разрезав галстук на узкие ленты, Мэриэнн достала из кармана своего платья чистый носовой платок и аккуратно наложила его на рану. Затем перевязала руку льняными лентами, закрепив концы так, чтобы они не развязались.
— Спасибо, — поблагодарил он.
— Не стоит благодарности.
В промозглой атмосфере склада воцарилась звенящая тишина.
Не обмолвившись ни словом, оба думали об одном и том же. Ее отец не прислал документ.
— Что дальше?
— Будем ждать ночи, чтобы пройти незамеченными.
— А потом?
— Потом вы сможете вернуться к отцу.
Мэриэнн пристально вгляделась в его глаза, пытаясь разгадать ложь или подвох, но не заметила ничего.
— Нам еще долго ждать, Мэриэнн. Устраивайтесь удобней. — Он указал ей место на полу рядом с собой.
Он прав. Девушка уселась справа от него и так же, как он, прислонилась спиной к стене.
— Холодно, — сказал он и передвинул плащ так, чтобы прикрыть ноги им обоим.
Мэриэнн не возражала. От дождя ее платье намокло, а при каждом вздохе облачко пара вылетало изо рта. Но она не чувствовала холода. Напротив, с той стороны, где сидел разбойник, все тело у нее горело.
Они сидели в тишине совсем рядом, но не касались друг друга.
Мэриэнн взглянула туда, где на ткани плаща лежали их руки. Его рука — мужская, большая и сильная, с длинными, грубо очерченными пальцами, и ее — такая маленькая и белая, обе испачканы в крови, его крови.
— Вы больше не должны бояться меня, Мэриэнн. — Он повернул свою руку ладонью вверх.
Это было так естественно — положить свою руку поверх его и ощутить нежное пожатие его пальцев.
Они сидели бок о бок, облокотившись на стену, не глядя друг на друга.
В молчании вслушивались в шум дождя, завывание ветра и редкий отдаленный перезвон колоколов. По небу проносились серые облака, отбрасывая быстрые темные тени. Временами Мэриэнн казалось, что это летят и кружатся они сами. Дождь застучал сильнее, потом стих. Но они еще долго слышали звук стекающей по желобу воды. Все это время его теплая сильная рука сжимала ее руку, даря уверенность и покой.
Сидя на кухне в доме на Крейвен-стрит, Каллертон разматывал повязку на руке Найта.
— Черт возьми, Найт! Я уже решил, что они вас схватили. На кладбище я никого не нашел. Но все вокруг было залито кровью.
— Пришлось отсидеться, чтобы быть уверенным, что они ушли.
Убрав бинты с его руки, Каллертон принялся изучать рану.
— Барышня отлично справилась.
— Это точно, — согласился Найт.
Ему вспомнилось, как Мэриэнн помогала ему. Все в ней оказалось для него неожиданным. Она не была самонадеянной, требовательной или капризной. Ее спокойное достоинство, мужество и загадочный взгляд темных глаз заинтриговали его. Для женщины, которую он похитил, интерес слишком уж сильный.
— Будет очень больно. — Каллертон взял чистый кувшин с кипятком и сунул его в холодную кипяченую воду.
— Давай мучай меня, — откликнулся Найт. Когда Каллертон начал промывать рану, он поморщился.
— Но какой же отпетый негодяй этот Мисборн! Я не мог поверить, что он станет рисковать жизнью дочери из-за листка бумаги.
— Поверь, это так.
Теперь, зная, какой опасности подверг жизнь Мэриэнн, Найт ненавидел этого человека еще сильнее.
— Если он послал людей освободить ее, как они могли ошибиться и стрелять в нее? Вы говорите, они целились почти в упор. Значит, не могли не узнать.
Каллертон сильнее надавил на рану, и Найт нахмурился.
— Все потому, что их послали вовсе не освобождать ее. Их послали убить меня. Ни один из них даже не пытался отобрать ее. Я вообще сомневаюсь, сказал ли им Мисборн, что у меня его дочь.
Каллертон со вздохом покачал головой:
— Значит, он скрыл похищение дочери даже от бандитов, которых нанял. — Помолчав, он взглянул на Найта. — Но раз он считает, что только вы знаете, где его дочь, зачем убивать вас?
— Затем, что он думает, будто мне известно содержание документа. И что бы там ни было, готов на все, лишь бы сохранить его в тайне. Даже если для этого ему потребуется рискнуть собственной дочерью.
— Черт! — не выдержал Каллертон. Он закончил промывать рану и, наложив чистую ткань, принялся бинтовать руку. — А что в этом документе?
— Разгадка того, что произошло на Хаунслоуской пустоши пятнадцать лет назад. И чем больше Мисборн старается скрыть его, тем больше у меня решимости его получить.
— А леди Мэриэнн?