– Это точно, – сказал Крюков. – Слушай, а у меня к тебе предложение. Если ты все равно не знаешь, куда в ближайшее время податься – поехали с нами в экспедицию на Горный Алтай, за камешками. Ты, правда, не геолог, и в камнях не сечешь, поэтому могу тебя только разнорабочим зачислить. И будет тебе, чем заняться, и романтика, и заработаешь немного. Эти экспедиции наша артель каждый год организовывает. А теперь еще и от государства освободились, и заработками сами распоряжаемся. Это называется «кооперативное движение».
– А что, – заинтересовался Андрей, – я бы с удовольствием! Давно мечтал в какую-нибудь экспедицию завербоваться. А когда? На сколько?
– Да, буквально через три дня выезжаем – и до середины октября, когда там холода начинаются. Ты ведь очень удачно позвонил, я всего на неделю в Москву приехал: на Урале был – а сейчас, вот, на Алтай. Правда, команда недавно укомплектована, но с начальством я этот вопрос утрясу. Ну, что, по рукам?
– По рукам! – Сказал Андрей. Он чувствовал, что с плеч упал тяжеленный камень: вот и решена проблема, чем заниматься в ближайшее время, а там – будет день – будет пища.
Разговор продлился далеко за полночь, метро было уже давно закрыто, и Вадик предложил Андрею остаться у него. Это предложение Андрей принял с благодарностью, поскольку разговоры и воспоминания очень утомили его, и он сильно хотел спать – по-видимому, потребность в естественном сне начала восстанавливаться в его молодом, здоровом организме. Крюков постелил Андрею на раскладушке, и тот мгновенно отключился, и проспал до утра, как убитый, без всяких сновидений.
На следующий день было похмелье, разговаривать не хотелось, и Андрей, выпив чаю и отказавшись от завтрака, уехал домой, договорившись позвонить после разговора с матерью. Приличие требовало просить у нее разрешения на поездку: Андрей все еще продолжал ощущать себя двадцатилетнем недорослем, и в нем жила потребность чисто формально спрашивать разрешение матери по тому или иному поводу.
Мама вяло попыталась его отговорить, ссылаясь на то, что он, наверное, еще слаб для такой серьезной поездки, но Андрей возразил, что если сидеть дома и плевать в потолок, то вообще никогда не восстановишься, и мама его отпустила. Она чувствовала настроение сына и понимала, что ему необходимо побыстрее втянуться в какую-нибудь интересную деятельность.
После этого формального благословения Андрей с Вадиком смотались на улицу 25 Октября, где находилась бухгалтерия артели (она же по совместительству являлась и отделом кадров) и там оформили все необходимые документы. Андрей был зачислен разнорабочим в экспедицию за производственным сырьем (как значилось в контракте), на время сезонных работ.
Небольшая ювелирная артель, в которой работал Крюков называлась кооператив «Аметист». Поделочные камни добывали сами, и каждый весенне-осенний сезон небольшая партия отправлялась на поиски самоцветных минералов. В Горный Алтай ездили уже не раз, он, как известно славился месторождением яшмы: в горных речках до сих пор находили немало этого красивого поделочного камня самых причудливых рисунков и расцветок. Конечно, гораздо быстрее и проще было бы добывать ее в горах промышленным способом, что подразумевало использование динамита, но это пока запрещалось частным организациям.
В этот раз планировалось обследовать горные речки по примерному маршруту санаторий «Белокуриха» – Телецкое озеро, но возможны были корректировки маршрута на месте. Естественно, как сказал Крюков, попадаться будет не только яшма – в районе Чуйского тракта водилось и золото, но лицензия на добычу касалась только яшмы, и по поводу других, более ценных находок следовало держать язык за зубами.
Итак, все необходимые формальности остались позади, и через два дня, рано утром вся небольшая экспедиция собралась в аэропорту Шереметьево. Маршрут предстояло проделать такой: долететь на самолете до Новосибирска, дальше до Бийска на поезде, затем до Белокурихи – на автобусе, а там по руслу какой-нибудь горной речушки они планировали добраться до Телецкого озера, арендовав лошадей для перевозки груза и камней на тамошней турбазе – никакой другой транспорт в той местности не годился. Собственно, от Белокурихи никакого закрепленного маршрута уже не существовало, и предполагалось достаточно вольно побродить по этому благодатному таежному краю.
Экспедиционный инвентарь скорее напоминал аксессуары для туристического похода: палатки, пара больших надувных лодок, геологические инструменты и все необходимое для приготовления пищи на костре в походных условиях, а также рыболовные принадлежности, поскольку в горных речушках водился экзотический алтайский хариус.
Поездка обещала быть интересной, и Андрей, стоя среди рюкзаков в зале аэропорта впервые с того момента, как пришел в сознание, ощутил, что груз прошлого и неизвестность будущего полностью свалились с его плеч, и грудь расправилась навстречу вольному ветру перемен.
Экспедиция состояла из 7 человек – все молодые люди, самым старшим из которых был тридцатипятилетний Вадик Крюков. Он же числился начальником экспедиции и главным экспертом по качеству камня, поскольку, как он предупреждал, всякой дряни уже в первую неделю можно набрать столько, что экспедицию через неделю же и придется заканчивать, поскольку КАМАЗов в своем хозяйстве они пока не завели, хотя в перспективе серьезно подумывают о гусеничном вездеходе. Но все это – не раньше, чем произойдет расширение производства, а пока камня планировалось набрать не больше 200 килограммов – как раз на год работы в Москве до новой экспедиции.
Следующим по старшинству и возрасту был геолог, тридцатидвухлетний бородач, Володя Кожевников хорошо знающий район Горного Алтая, который несколько лет назад сосватал Крюкова в те края. Володя напоминал героя-золотодобытчика из романов Джека Лондона: обветренное, загорелое до черноты лицо, могучий торс профессионального спортсмена, шершавая ладонь, чуть не раздавившая кисть Андрея при рукопожатии. А дальше, помимо Андрея, было четыре человека, числившихся разнорабочими – все студенты 2 курса Географического факультета Московского Университета: двадцатилетний парень и три примерно такого же возраста девушки. Все четверо – в брезентовых штанах, ветровках и тяжелых альпинистских бутсах на толстой резной подошве.
Андрей украдкой окинул взглядом юных представительниц слабого пола, и подумал, что прав был один его приятель по институту, любитель таежных маршрутов, который говорил, что в турпоходы ходят только девицы, у которых в городе большие проблемы с личной жизнью – то есть, мягко выражаясь, не красавицы. В турпоходе же, будучи, как правило, в меньшинстве, они эту проблему успешно решают, поскольку, как известно, не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки. Андрей еще припомнил строчки из достаточно глупой туристской песенки:
– Туристка ты, туристка,
Где ночь ты провела?
Туристка отвечает:
– С инструктором спала….
Правда их экспедиция не считалась рядовым турпоходом, но, очевидно, этот обычай должен был распространятся и на нее тоже.
Все три девицы (Оля, Галя и Юля) были в чем-то схожи, как и их имена: немного мужеподобны, из тех девушек с широкими плечами и короткой стрижкой, которые не любят косметику и никогда не носят юбок и платьев. Все три, как потом выяснилось, в свободное от учебы время подрабатывали на Битцевском ипподроме и увлекались конным спортом. Кстати, конником был и молодой человек, которого звали Витьком.
Вся молодежная бригада, как и Андрей, в экспедицию от артели ехала впервые, поэтому ни Крюков, ни Кожевников не были знакомы с ними накоротке, но хорошо знали друг друга, и уже не первый год ходили вместе за камнями. Девушки, по-видимому, давние подружки, держались друг друга, а Витек, который, как видно, тесно не входил в их компанию, держался несколько в стороне и слегка комплексовал.
Конец ознакомительного фрагмента.