подошла к двери и вытянула шею, чтобы заглянуть внутрь. Увидела, что женщина идет прямо к столу. Она замерла перед ним на пару секунд, прежде чем положить руки на его поверхность. Постояла совершенно неподвижно, потом принялась его ощупывать. Она ищет рукопись, промелькнуло у меня в голове. Она знает, что та должна быть здесь, и пришла, чтобы ее забрать. Это было единственно возможное объяснение. Женщина простояла на одном месте не меньше полминуты, водя руками взад-вперед, как будто она не могла понять, как это то, что она ищет, может отсутствовать. Потом она выпрямилась, сложила руки на груди и повернула голову. С моего места я могла видеть ее в профиль. Мне показалось, что ноздри у нее слегка раздулись, хотя я не могла видеть обе ноздри. Женщина начала поворачиваться, и теперь все ее движения были очень медленными. Мои подмышки были насквозь мокрыми, но я оторвалась от дверной рамы и прокралась обратно в гостиную, потому что знала, что женщина приближается, и я бы не удержалась от крика, если бы эти глаза оказались направлены на меня. Я уселась на диван, прижала колени к груди и попыталась думать о том, что скоро женщина покинет дом, и на этом со всем будет покончено. Кто-то проходил мимо и зашел, и больше ничего. Я сидела, повернувшись к женщине спиной, но знала, что она ходит по коридору позади меня. Я не хотела оборачиваться, потому что не хотела встретиться с ней взглядом. Она двигалась очень тихо, ничего странного в этом нет, такие, как она, должны передвигаться тихо, другое выглядело бы невероятно. В конце концов она зашла в гостиную. А я-то надеялась, что женщина направится прямиком к входной двери, оденется и пойдет к машине. Оказавшись напротив дивана, она остановилась. Снова повернула голову. Она сделала это медленно и задумчиво, стального цвета глаза уставились на меня. Темно-рыжие волосы падали на лицо. Я чуть было не закричала, но вместо крика вышло что-то среднее между шипением и писком, смешной звук, но вполне достаточный для того, чтобы женщина убедилась: здесь кто-то есть.
– Кто тут? – спросила она.
Я не смогла бы ответить, даже если бы хотела.
– Кто тут? – повторила она. – Очередная подстилка Калисто?
Я по-прежнему не могла издать ни звука. Женщина подошла к двери, сунула руку в карман шубы, достала складную трость для слепых и разложила ее. Потом снова направилась в мою сторону. Я встала на диване, шагнула через его спинку и вышла в коридор. Женщина следовала по пятам, постукивая тростью по полу. Я зашла в спальню. Там не было подходящего места, чтобы спрятаться, и единственное, что пришло мне в голову, – залезть под кровать. Лучше бы я осталась на диване, подумала я, оказавшись на полу. Было бы намного лучше, если бы я так и сидела в гостиной и спокойно произнесла: «Я никакая не подстилка. Меня зовут Эллинор. А вы кто такая?» Но было поздно. Под кроватью оказалось полно пыли, которая липла к шее и влажным рукам. Я лежала тихо, вдыхая запах пота и пыли. В ушах шумело, но я услышала шаги и стук трости по полу, ритмичный, как у хронометра. Уже-иду-к-тебе, словно говорила она. Уже-иду-к-тебе-распутная-девка. Я увидела носки. На вид это были эксклюзивные носки, темно-изумрудного цвета, плотной вязки и с уплотненным мыском. Подойдя к кровати, женщина нагнулась. Сначала передо мной появилась копна темных волос, скользнувших по полу, потом лицо. Меня от него отделяло сантиметров десять, и серо-стальные слепые глаза уставились прямо на меня. Ноздри раздувались и сужались. Казалось, женщина меня на самом деле видит. Не знаю, как это объяснить. Но она как будто бы видела меня по-настоящему, целиком, если можно так сказать.
Потом она произнесла очень четко и ясно:
– Я пришла забрать рукопись.
Мне как будто насыпали горсть монет в горло.
– Какую рукопись? – прошептала я.
– Насколько мне известно, есть только одна рукопись. Где она? Если скажешь, где она, я уйду.
Я сглотнула, но во рту по-прежнему было сухо, и не хватало слюны.
– Не знаю ни о какой рукописи, – шепнула я.
Женщина поднялась.
– Вылезай.
Я не задумываясь выползла из-под кровати и встала перед женщиной. Она протянула руку, положила ее мне на голову и провела ладонью по волосам до самой шеи. Потом скользнула ниже и сжала мне грудь.
– Ты что делаешь? – спросила я.
– Хочу убедиться, что он в этот раз не докатился до соблазнения совсем уж девчонки.
Я проглотила оскорбление, хотя никогда не считала, что с моей грудью что-то не так. Не такая пышная, как у этой бабы, но и не обвислая и не дряблая.
– Присядем? – предложила она, как будто в ситуации не было ничего странного. – Поговорим? Между нами, женщинами.
Она могла бы не напрягаться и не задавать этот вопрос, потому что было совершенно очевидно, что вопросом это не было. Я поплелась следом за ней к дивану. Мы уселись друг против друга, и женщина спросила:
– Как тебя зовут?
– Эллинор. А тебя?
– Милдред.
– Ты жена Калисто?
– Да. Но не беспокойся. Мне нет дела до шлюх, с которыми он водится.
– Да ну?
– И вообще, мы собираемся развестись.
Я не могла понять, как мужчина может захотеть развестись с женщиной вроде Милдред.
– Ты здесь давно? – спросила она.
– Несколько недель.
– Ненавидишь его?
– Что?
– Ненавидишь его?
– Почему я должна его ненавидеть?
– Потому что он ведет себя с тобой как свинья. Он всегда свински ведет себя со своими любовницами.
– А с чего ты взяла, что я любовница?
Милдред засмеялась, громко и искренне.
– Калисто – не злой человек, – сказала я.
– Не злой. Просто тяжело травмированный. Но мне нужно узнать, что с рукописью. Где она?
– Зачем она тебе?
– Я чувствую свою ответственность.
– За что?
– За ее создание.
Я не поняла.
– Это о тебе написано?
– Нет, но без меня ничего бы не было. И человек, написавший это, не так уж силен, если вдруг тебе так показалось. Он многое потерял. Много работал, надеялся, страдал и все еще страдает. Он должен получить назад свою рукопись.
Моим первым побуждением было рассказать, что больше нет никакой рукописи, но я подумала, что, умело разыграв свои козыри, я смогу воспользоваться случаем и узнать кое-что о Калисто. И вдруг мне стало легче. Я долго сидела в одиночестве, пронеслось у меня в голове, но теперь, наконец, что-то происходит.
– Почему ты решила, что я что-то расскажу, даже если я что-нибудь знаю?
– Потому что ты обязана, – ответила Милдред с легким нетерпением в