Читать интересную книгу Скорпионья сага. Cамка cкорпиона - Игорь Белисов

– Да… Для науки сейчас трудное время… Но когда-нибудь…

Тут она взорвалась:

– Не хочу ничего слышать про «когда-нибудь»! Хочу жить сегодня, сейчас! Мне плевать на науку, плевать на ученых и на все эти красивые словеса! Я женщина, я замужем, у меня муж, здоровый мужик, и если он мужик, он должен зарабатывать!!!

Раскраснелась, глаза били молниями. Я смотрел в ее изуродованное гневом лицо и осознавал: никакая она не Бедняжка. Просто Бедная. Бедна приземленной своей, корыстной бабьей душонкой.

И еще я вдруг осознал, что дело совсем не в аптеке. И не в зоопарке. Не в количестве денег, которые зарабатывает каждый из нас. А дело в том, что между нами давно уже нет… любви. Нет и не будет больше такого слова.

Это открытие меня поразило. Жена что-то еще говорила, но я не слышал, не отвечал, и вскоре она иссякла.

Последнее, что меня добило, это первое слово дочери, которое та, наконец, изрекла в гробовой тишине:

– Па-па…

15

За все лето ни дня не провел без семьи.

Сперва с Малышом развлекали провинциалов. Потом переместились на дачу к моим родителям. К концу отпуска чувствовал себя полностью высосанным.

Вышел на работу. Хоть какая-то да отдушина. Впрочем, все то же самое: скорпионы, мудрствующий Соломоныч. Тоска смертная и никаких новых горизонтов.

А однажды на улице, бывает же такое, повстречался с Андроном.

Обнялись. Всегда коренастый Андрон возмужал еще больше, раздался в плечах, подкачался, заматерел. Меня он нашел похудевшим. Судя по состраданию в его бегающих глазах, моя худоба не произвела впечатления энергичной подтянутости.

Разговорились. Он теперь – бизнесмен. Квартира, машина. Щелкнул брелоком – у бордюра дороги мигнул фарами «мерс». Я лишь руками развел. Он расплылся в улыбке. Между прочим, добавил: а помню ли я, что при нашем профкоме существовал спортивный клуб «Парус»?

Он и сейчас существует. Правда, с известной поры, все там приватизировано. Но он успел. У него теперь своя яхта. Я поздравил. Он снова зарделся. Вдруг пристально на меня уставился, будто впервые увидел, и вспыхнул энтузиазмом: а что, если я как-нибудь выберусь покататься на яхте?

Для меня это было неожиданностью. Даже не в смысле яхты, а вообще. Чтобы отдыхать. Иметь собственный интерес. Одному, без обузы. Такого не предполагалось.

«Выбирайся, дружище… Что-то ты совсем, похоже, закис. У мужчины должны быть и свои радости… – Андрон подмигнул. – Помимо семьи».

К северу от города раскинулось водохранилище. Почти не шутя, его звали морем, такое оно было бескрайнее. С давних времен его берега оккупировали спортивные базы, домики отдыха и дикие пляжи с помойками пикников.

Мы подкатили на «мерсе» к кирпичному знанию, похожему на отдельно стоящий склад, с линялой вывеской на фронтоне – «Парус». У склада бродили люди. Преимущественно, молодежь. Перетаскивали паруса и другие, неведомые мне снасти. Андрон с каждым здоровался, представляя меня другом и новым матросом. Вытянул руку в сторону берега.

Я посмотрел туда и увидел серебристые крестовины мачт.

Склад назывался «эллинг». Мы вошли. Внутри царила заброшенность. Усеянный мусором пол шуршал и позвякивал под ногами. От спортивного клуба осталось всего несколько лодок, разукомплектованных, чахлых, с облупившейся краской под слоем хронической пыли. В соседнем отсеке я приметил еще пару лодок, вида ухоженного, а одну так просто шикарного: итог здешней приватизации.

«Кому надо, тот смог», – усмехнулся Андрон.

Он взял, что ему было нужно, и мы повернули на выход, когда мое внимание привлек еще один экспонат. Странно, что только теперь, когда я обошел эллинг по кругу. Словно из потустороннего сумрака медленно выплыл в мою реальность сказочно-жуткий корабль-призрак. Серый корпус весьма крупной яхты, стоявшей на специальной конструкции, в дальнем углу, куда дневной свет едва проникал. Никакого снаряжения. Никаких признаков заинтересованного хранения. Толстый слой пыли. Тяжи паутины. В носовой части – пробоина.

Как поведал Андрон, разбитая яхта принадлежала директору клуба, ныне покойному. Он потерпел крушение в походе на Онежское озеро. Яхту подняли со дна и притащили сюда на барже. В принципе, ее можно восстановить, но никто не берется – после утопленника. Двоих утопленников. Капитан он был опытный, погода несложная, ветер некрепкий. Но он допустил ошибку. Грубую, изначально. Пошел в тот поход с любовницей.

Сей печальный рассказ Андрон назидательно подытожил старинным морским суеверием: «Женщина на корабле – к беде».

Это была любовь с первого взгляда.

Когда мы расселись на палубе, и Андрон стал командовать, и затрещали лебедки, и в синее небо взмыла стрела извивающейся материи – и расхлопнулась белым крылом.

Я с первого взгляда влюбился в парус.

Мы скользили вперед. За кормой убегало веселое клокотание. В корпус яхты постукивали, рассыпаясь и брызгая, бойкие волны. Солнце жгло. Ветер бодро трепал, упруго ласкал, будоражил мурашки по коже. Я вертел головой, щурясь и задыхаясь от мальчишеской радости.

На яхту набилось с десяток парней и девиц. Все держались по-свойски. Балагурили, сыпали шутками. Андрон управлял с видом заправским и благодушным. Я никого здесь не знал, но чувствовал необычное единение с этими людьми, с их беззаботностью, с их улыбками. Я и сам улыбался без всякой причины.

Выведя яхту на глубину, Андрон передал управление ближайшей из девушек. Нырнул в каюту и вытащил на палубу ящик пива. Аплодисменты, восторги. Захлопали пробки, зашипела пивная пена. Все разлеглись загорать.

Только мы остались сидеть. Так получилось. Рядом. Я и та девушка.

– Вы впервые на яхте? – спросила она.

– Как вы догадались?

– Вы сидите на брасе… Да, да вот на этой веревке. Мешаете мне управлять.

– Ой, извините. – Я смущенно сместился.

– Ничего. – Она усмехнулась. – На фордевинде не страшно. А на бейдевинде, если не контролировать шкот, может случиться неожиданный оверштаг.

Я почувствовал себя идиотом.

– Оверштаг, – пояснила она, – это поворот на сто восемьдесят градусов. Это опасно.

– Сколько же всяких терминов. Как вы в них разбираетесь?

– Это всего лишь слова. Главное – держать парус по ветру. Хотите попробовать? Беритесь рядом.

– За палку?

– За румпель!

Я взялся. Она отпустила.

Меня обуял ужас: малейшее движение румпеля меняло курс яхты, и парус начинал зло похлопывать. Она положила руку поверх моей и уверенно выправила положение. Я посмотрел на нее с благодарностью. Она улыбнулась.

– Видите, все не так сложно. Надо просто подруливать. Смотрите на парус. Расслабьтесь, почувствуйте, как он на вас откликается? Чувствуете?

– Кажется, да.

– Доверьтесь чувству. Сейчас мы идем самым легким курсом – фордевинд.

– Легким, это хорошо… А что такое фордевинд?

– Попутный ветер.

Неожиданно я почувствовал. В самом деле, почувствовал. Это было как пробуждение от тяжелого, мутного сна, в котором пребывал едва ли не вечность. Я вдруг осознал, что давно не испытывал этого веселящего чувства: тревожной вибрации нервов, оттого что рядом со мной – женщина.

Дела

1

В следующий раз Андрон объявился весной.

Точно помню: была весна 97-го. Я запомнил, потому что именно в том году моя жизнь стала меняться, и я вместе с ней втянулся в метаморфозу.

Он позвонил мне домой. Поболтали о всяческой ерунде, приличествующей завязке внезапного разговора после длительного перерыва: как жена? как ребенок? как сам-то?.. Наконец, подступился к подлинной цели звонка:

«Ты все еще занимаешься скорпионами?» – «Занимаюсь. Куда бы я делся». – «Торчишь в лаборатории?» – «Пишу, видишь ли, диссертацию». – «Иными словами, прозябаешь на нищенскую зарплату?» – «Ну… да». – «А не пора ли тебе начать делать дела?» – «Это как?» – «Зарабатывать деньги».

Недавно Андрон познакомился с одним человеком, который держит «точку» на Птичьем рынке. Торгует всякой экзотикой, в том числе, насекомыми. Андрон обо мне рассказал, и тот заинтересовался. Если бы я смог наладить поставку, можно было бы сделать бизнес: «Ты только прикинь: мелюзга идет за десятку, средние – уже за двадцатку, а „Императорский“ длиной сантиметров пятнадцать идет по сорок баксов за штуку!»

В деньгах я, конечно, нуждался. По правде говоря, научная бедность достала. Но его предложение, соблазняя возможной наживой, смущало неприглядностью теневой стороны.

«Решайся. Я ведь в профкоме еще начинал, с калькуляторов. Теперь вот компьютеры, высокие технологии, солидный бизнес. Ты начнешь со скорпионов, а там, глядишь, тоже раскрутишься». – «Андрон, ты толкаешь на преступление». – «Да не парься! От лаборатории не убудет. Оглянись, каждый зарабатывает, на чем может. И вообще, ты только не обижайся, но между нами, друзьями, честно живут теперь одни неудачники».

В пятницу вечером он приехал ко мне в зоопарк. Я заранее приготовил пару экземпляров «Pandinus imperator», пяток «Centruroides gracilis», столько же «Heterometrus spinifer» и десяток «Babycurus jacksoni», мелковатых, но замечательно красочных. Каждого скорпиона я поместил в отдельный футляр, сделанный из пластиковой бутылки. В течение дня собирал емкости по урнам зоопарка, озираясь, чувствуя себя бомжем. К вечеру я стал владельцем «товара». Уложили «товар» в просторный багажник «мерса». Когда Андрон, усевшись за руль, надел черные очки, я ощутил себя прям-таки гангстером.