Читать интересную книгу Откровение Сьюзан Кэрролайн - Максим Лигай

– Откуда вы знаете мое имя? – Я попыталась сделать свой голос злым, несмотря на то, что у меня практически не было сил говорить.

Эндрю рассмеялся.

– Глупый вопрос. Вы не помните?

Каждое его слово эхом било в глубине моего мозга.

– Не помню чего?

– Ну, начнем с того, что вы писательница. Я прочитал все ваши книги. Они замечательные. У вас действительно талант, Сьюзан Кэрролайн. А теперь, – он подошел ближе, свет немного озарил его лицо, – я скажу вам вот что: никто не смеет мешать моему бизнесу! Вы слышите меня?! Никто! Даже мать-его-господь-бог! Я никому не позволю забирать мой заработок! Тех же, кто осмелится сделать это, я убью, – он улыбнулся. – Прощайте, мисс Кэрролайн! – повернулся и начал уходить. В конце комнаты, возле входной двери, он остановился, и тихо добавил: – Ты знаешь, что сначала нужно сделать. Потом убей.

Послышался скрип двери, и Эндрю исчез за ней.

«Садомазохистская маска» подошла ко мне. Я подняла ноги, и попыталась было его оттолкнуть, но он поймал их и начал обвязывать веревкой.

– Ублюдок! – кричала я. – Отпусти меня.

Он ничего не ответил. Продолжал делать свое дело. Связав ноги, он вышел из комнаты. На несколько мгновений я осталась одна. Затем послышался какой-то щелчок, и я начала медленно опускаться на землю. Мои ноги коснулись пола, и вот я уже стою на них.

«Что за чертовщина?!»

Не успела я опомниться, как веревка на моих ногах резко натянулась и я снова повисла в воздухе. Мне было больно. Ноги оттянуты назад, кисти болели. Мои колени почти касались пола.

Дверь распахнулась и в нее въехал маленький медицинский столик на колесиках. За ним была «садомазохистская маска». Он поставил столик сбоку от меня. Свет упал на его поверхность, и, увидев, что лежит на нем, я чуть не потеряла сознание. Страх подкатил к горлу, сердце ушло в пятки.

– Пожалуйста, прошу вас! Не надо! – слова словно сами слетали с моих уст.

Мой взгляд не мог оторваться от стола. Все это напоминало какой-то жуткий фильм ужасов. Вот он поднимает пилу, дотрагивается до лезвия. Вот берет хлыст и одним движением разрывает воздух на части. Вот облизывает острие хирургического ножа.

Я заметила, как между ног у него появляется холм. Видимо, он потихоньку себя возбуждал.

На столе также были фаллоимитатор и отвертка.

– Пожалуйста! – прошептала я. Из глаз потекли слезы.

Он отложил все в сторону. Подошел ко мне. Его рот растянулся в противной улыбке.

– Пож… – я не договорила: он ударил меня. Ногой прямо в живот. Я начала задыхаться.

Не успела я прийти в себя, как он еще раз кулаком ударил меня по тому же самому месту. Я почувствовала, как мои внутренности скрутило. Появилась тошнота, которая вырвалась наружу в виде кашля. Затем еще удар – на этот раз по лицу. Во рту – привкус металла, в ушах – звон. Еще удар, и моя голова закружилась. Затем еще и еще – в живот, в челюсть, по ногам, по рукам. Я начала терять сознание, однако рвота не дала мне это сделать. Она вышла из меня в виде крови, обжигая горло.

Внезапно он остановился. Мгновение-другое ничего не происходило, а потом его руки начали нагло лапать меня между ног. Вот они поднялись, и дотрагиваются до моей груди.

В полузабытье я попыталась было еще раз попросить меня отпустить, но резкий удар в нос сбил мой шепот, и я прикусила язык. Хруст эхом отозвался где-то у меня в мозгу. Острая боль пронзила все лицо, уходя внутрь головы. Из носа побежала кровь.

Затем он сорвал с меня ночнушку – единственное, что было на мне, – подошел к столику, взял оттуда хлыст. Ударив несколько раз по стене, он переключился на меня.

Один удар, два, три, четыре…

Все мое тело горело, словно в огне. Боль не позволяла мне даже пискнуть.

Я держалась около десяти ударов. Потом потеряла сознание.

Очнулась я на следующий день. Все в том же положении, все в той же комнате. Боль в руках я уже не чувствовала. Они превратились словно в камень. Ноги тоже затекли.

Я еле открыла глаза, так как веки сильно опухли и не позволяли распахнуть их полностью. Все мое лицо было чем-то покрыто – видимо, запекшейся кровью. В комнате я была одна.

Через несколько минут, к сожалению, мое уединение было прервано. Дверь распахнулась, и я увидела Эндрю. Он вошел, держа за руку девочку. Она плакала.

– Ну что ты все плачешь? – спросил ее Эндрю, подходя с ней ко мне. – Я лишь покажу тебе, что бывает с теми, кто пытается от меня уйти, не спросив у меня разрешения. – Они подошли ближе, и я поняла, что это была та самая девочка, которую я пыталась спасти.

Она подняла на меня глаза. В них были слезы.

Я приложила неимоверные усилия, и мне удалось из себя выдавить:

– Не смотри, детка. Отвернись. Закрой глаза. Только не смотри.

Девочка попыталась было оторваться от Эндрю и выбежать из комнаты, но он схватил ее за волосы и дернул назад.

– Смотри, я сказал! Видишь! Это будет и с тобой, если попытаешься уйти! Тебе нужно лишь выполнять то, что я скажу! Потом ты сможешь снова увидеть папу и маму.

Она лишь плакала и говорила, что ей больно. Эндрю продолжал держать ее за волосы, дергая голову. Потом отпустил.

– Ступай к тете Элане и скажи, чтобы одела тебя нарядно. Сегодня твой дебют. Твоя первая роль, моя маленькая актриса, – и он улыбнулся.

Сквозь слезы девочка спросила:

– И я увижу маму?

– Да, – восторженно ответил Эндрю. – И не только маму, но и папу.

Она, стараясь на меня не смотреть, отвернулась и побежала к выходу. Когда она исчезла за дверью, Эндрю глянул на меня, и сказал:

– Я всегда добиваюсь своего, мисс Кэрролайн. Все, кто встает на моем пути, гибнут. И вы потихоньку погибаете, как цветок, который не поливают. Вам понравилась вчерашняя ночь? Было замечательно, не правда ли? Юноша, который вас бил, очень талантливый. Он получает удовольствие именно от того, что избивает таких прекрасных особей, как вы. Вам повезло, что он решил растянуть свое удовольствие, иначе вы бы были уже мертвы.

У меня не было сил, чтобы даже послать его куда подальше.

Он все продолжал:

– Вы знаете такого автора как Маркиз Де Сад? Гениальнейший автор всех времен. Из-под его пера вышли такие произведения, как «Жюстина», «Несчастья добродетели». Он считал, что лишь в сексуальном удовлетворении можно познать себя и свою сущность. Вот я и помогаю богатым людям познать себя. Я снимаю фильмы, которые им нравятся, и они покупают их у меня за огромные деньги. Так что, мисс Кэрролайн, я помогаю людям. Не надо обо мне думать плохо.

Он выдержал паузу, потом сказал:

– Теперь, мисс Кэрролайн, прощайте. Вы будете медленно умирать. Надеюсь, я вас еще успею увидеть. – С этими словами он вышел, оставив меня одну.

Прошло примерно два часа. Хотя я точно не уверена, так как сил у меня почти не осталось. Одной ногой я была уже на том свете, другой – здесь, в этой ужасной комнате. В бреду мне казалось, что я сижу за огромным столом. Вокруг нет никого, а стол завален едой: курица, говядина, свинина, картошка, супы. Я беру куриную ножку, масло медленно стекает по пальцам.

«Боже! Как ароматно она пахнет!»

Я открываю рот, пытаюсь откусить, но все это в одно мгновение исчезает. Вместо этого блаженства я возвращаюсь в комнату, где меня ждет «садомазохистская маска». Он улыбается, глядя на меня. В его руках хлыст.

Он им размахивается, но не бьет. Кладет хлыст на столик, подходит ко мне и начинает облизывать лицо. Я пытаюсь отодвинуться, но боль в шее не позволяет. Его слюни стекают по подбородку, падают вниз. Мне противно, но я не могу ничего сделать.

Затем он вновь приступает к моему избиению. Бьет в разные части головы, даже умудряется попасть в затылок. Я уже не чувствую боли – лишь толчки.

Постепенно я начинаю проваливаться куда-то вниз. Мое сознание теряет свою точку опоры и ищет новую…

Мимо меня проскальзывает вся моя жизнь: от пеленок до того момента, где я теряю свою дочь. Дальше почему-то не идет.

В тот день мне позвонили, и сказали, что моя дочь попала в больницу. Однако позже выяснилось, что тело моей девочки перевезли в морг, и я должна была ее опознать. Когда я ее увидела, я даже не смогла заплакать. Ее тело было настолько раздробленным, что сказать сразу «да, это она» просто было невозможно. Мне казалось, что они ошиблись. Это не моя девочка! Не моя Джули! Она все еще в школе, рассказывает миссис Брукс, как мы зимой лепили снеговика.

Однако портфель… этот чертов портфель разбивает все вдребезги, и с моих уст срывается: «да, это она. Это моя Джули!» Я закрываю лицо руками и начинаю при всех громко рыдать. Кто-то до меня дотрагивается, утешая – видимо, медсестра.

Затем перед моим взором всплывает день ее похорон. Мама меня успокаивает.

Я проваливаюсь еще глубже и вижу своего мужа. Бывшего мужа. Он говорит, что любит меня, но после рождения нашей дочки исчезает. Просто собирается и уходит. Я плачу, говорю, что все наладится, но он меня не слышит. Открывает дверь и даже не прощается со мной. И вот я одна. Денег нет, лишь одни долги…