— Ты хотела стать вампиром, — Арн выделил слово «хотела». — Она — нет. Но дело не только в этом. Олив нужна мне именно такой, какая есть — теплая, живая, с грохочущим сердцем, с легким дыханием, со шквалом человеческих эмоций и ароматами на ее коже. Жи-ва-я, — с нажимом повторил викинг. — И ты должна знать, что, если не останется вариантов, я обращу ее, не задумываясь. Или — ты.
- Договаривай, — напряглась Эмбер.
— Если по какой-то причине этого не смогу сделать я, то обязана будешь сделать ты, — вампир впился в ее зрачки своим тяжелым взглядом. — Я хочу, чтобы Олив жила. И приказываю тебе как Создатель.
— Роориик, — в ужасе простонала вампирша, потому что остро почувствовала, что он испытывает. «Бл. ская ты фея! Что с нами сделала ее кровь…» — Ну, она же не умирает! Вы же что-то придумали с Моррисом!
— Кто тут меня поминал? — прозвучало от порога.
Моррис Кук вошел и остановился рядом с викингом.
— Эмбер, выйди.
— Арн, не гони меня, я все равно догадываюсь, что сейчас произойдет.
— Да и черт с тобой — сиди!. Только сначала принеси из ванной полотенце.
- Чую странный запах, — вампир придвинулся к брату Олив и втянул ноздрями воздух. — Что ты принял, Моррис?
— Все, что мне дала доктор Аддлер, — парень остановился напротив Северянина и взял у Эмбер полотенце. — А позже приму еще и антидот.
— Эта гномиха здесь, в Центре? — изумился вампир. «Почему промолчал Куратор?»
— Да. И она собиралась заехать к Олив. Видимо, предвидела, что может произойти, поэтому и передала мне набор с антидотом к ви.
— Антидот? К ви?? — изумлению Эмбер не было предела.
— Да чего уж тут, — Арн встал, расстегнул рукав куртки и поддернул его до локтя. — Не удивлюсь, если они и нашу кровь давно синтезировали. Ну, дорогуша, — это уже относилось к Моррису, — ты как — сам справишься, или тебе помочь?
— Не выё…вайся, клыкастый, — угрюмо отозвался парень, глядя на протянутое запястье. — У тебя — клыки, у меня — стропорез. Как тебе приятней вскрыться?
— Растешь в моих глазах, человеческий детеныш, — оскалился вампир и вспорол запястье.
После того как они закончили, Моррис сделал шаг и, покачнувшись, ухватился за кованую спинку кровати, прижимая к губам полотенце.
— Что, пробрало? — усмехнулся Северянин, прикрывая окно, за которым начинало светать.
— Ладно, валите уже… по гробам, — огрызнулся парень. — Сам ее напою.
— Не указывай мне. Я буду здесь, пока она не очнется.
Вампир приподнял Олив повыше, практически усаживая в подушках, и прислушался.
— Эмбер, Одри подъехала — встреть ее. Все, кроме продуктов, можете оставить в гараже и укладывайтесь — уже рассветает.
Он сделал Моррису приглашающий жест, указывая на место рядом с сестрой, а сам устроился с другой стороны, поддерживая ее голову.
— Давай что ли…
Незаметным глазу движением Арн проколол вздувшуюся вену парня и пальцами нажал на подбородок Олив, приоткрывая ей рот и подставляя под алую капель.
— О, как… — проговорила затрепетавшая ноздрями Эмбер, из невероятного любопытства до сих пор торчащая в дверях. — Вот теперь точно — en stor glad familj, the Vampire**.
Арн стегнул свое Дитя яростным взглядом, после чего вампирша исчезла в коридоре, бормоча, что семья все же не такая уж и дружная.
_________________
*Одна большая дружная шведская семья (шведск).
**Одна большая дружная вампирская семья (шведск).
Variant. Глава 16.
Смерть полна неожиданностей.
Это было здорово — плыть в волнах матового свечения, теплого и комфортного, словно материнское молоко. Научившись входить в это состояние через медитацию, Олив тем не менее, еще не могла вызывать и контролировать эту глубинную жизненную энергию, в которой сутью была не мощь, а утонченность и бережность. Наверно, девушке просто везло, что в самые отчаянные моменты ее жизни, когда казалось, что возврата уже нет, эта молочная сила, начинала свою магию, сохраняя ее личность и психику так же, как ви излечивала ее тело. Много раз она задавала себе вопрос: когда все это началось?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Раньше Олив думала, что с момента встречи с Максом Спенсером. Тогда вся ее жизнь враз превратилась в компьютерную игру-ужастик с захватывающей магией фейри, вампирской крови и первого чувства. Игру, где нельзя было быть уверенной ни в чем и ни в ком: обманывали самые близкие, обманывала жизнь, обманывало собственное сердце. И сама Олив обманывала себя, пытаясь не замечать пугающих перемен, стараясь спрятаться в осколках привычного безопасного домашнего мирка, испарявшегося без следа с космической скоростью.
Но теперь девушка знала, что точкой невозврата в превращениях самой Оливии Кук стало прощание в предрассветном Далласе со странным вечным подростком, решившим встретить рассвет. Тогда впервые ее накрыло это теперь уже привычное состояние причастности, не позволяющее остаться в стороне от происходящего. И в тот же миг подняла голову чернота, закачанная в нее с вампирской кровью, и тихо подждавшая в ее клетках своего часа. Это было только началом…
Несколько лет назад в Далласе.
На крыше вампирского отеля "Кармилла" в редеющих предрассветных сумерках находились трое: человеческая девушка и вампиры — Создатель и его Дитя. В воздухе стояло такое напряжение, что Олив задыхалась и прижималась к перилам, стараясь не выдавать своего присутствия. Эмоции не-мертвых были настолько сильны, что ей никак не удавалось от них закрыться, поэтому казалось, что она находится в самом центре происходящего.
Голос Цинны был спокойным и усталым, а мольба его Дитя — отчаянной. Внезапно, огромный викинг подломился в коленях и рухнул в ноги своему Создателю. У Олив перехватило горло: циничный эгоист и шельмец давился неудержимыми кровавыми слезами…
— Прошу тебя! Прошу… Умоляю, Создатель!
Цинна молчал. Потом сделал ненужный вдох:
— Отец. Брат. Сын. Отпусти меня.
Древний уставший вампир и не надеялся быть понятым. Но ему было очень жаль свое Дитя.
— Я не позволю тебе умереть одному, — лицо Арна закаменело в новой решимости.
— Позволишь, — тон Создателя не оставлял сомнений.
— Разреши хотя бы разделить с тобой боль… — викинг порывисто обхватил его запястье огромной ладонью.
Тысячелетний бессмертный ребенок, которому предстояло навечно стать сиротой.
И ничего нельзя было изменить — время вышло, все было решено, и рассвет уже жил в мертвом сердце Александера Цинны. Его Дитя хочет разделить с ним боль? Хорошо, он научит, как учил всегда. Пусть викинг узнает, что и уходу можно радоваться.
Цинна взъерошил светлые волосы Сына. Почувствовав движение, Арн разжал пальцы на руке Создателя, и увидел, как запястье повернулось к его лицу,
— Пей.
Викинг благоговейно обнял ладонями дорогой дар и приник к нему вздрагивающими губами, не отрывая глаз от лица Цинны. Через несколько секунд взгляд Отца потемнел:
— Все. Иди. Как твой Создатель, я приказываю тебе жить дальше, не предпринимая попыток прервать свое существование.
Ссутулившись и словно став меньше ростом, Северянин с усилием поднялся с колен и двинулся к лестнице. Олив по-настоящему стало страшно. Забыв, что присутствует здесь нелегально, она инстинктивно схватила проходящего вампира за руку. Но тот не отреагировал, заливаясь кровавыми слезами горя. Лицо его было ужасно — мертвая белая маска с остановившимися пустыми глазами зомби. Приказ Создателя вампир нарушить не мог.
Теперь на крыше они были только вдвоем: встречающий рассвет Цинна и человеческая девушка, присутствие которой древний вампир с удивлением ощущал как нечто само собой разумеющееся. Словно она была неотъемлемой частью того, что сейчас с ним произойдет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Услышав, что Олив приблизилась, он нашел нужным сказать с улыбкой:
— Хорошо, что ты здесь. Теперь это будет быстро.
Цинна посмотрел на девушку долгим, изучающим взглядом.
— Отчего-то я уже не думаю, как вампир… Скажи, ты веришь в Бога?