Роители появились в первые же секунды Творения. Они не живут, но обладают, некоторым жизненным состоянием. У них нет тела, нет мозга или своего собственного сознания, и сам по себе роитель является довольно пассивным существом, неторопливо плывущим сквозь бесконечную ночи между мирами. Согласно Ужастолпу, большинство из них закончили свой путь на дне глубоких морей, в жерлах вулканов или в сердце звезд. В сравнении со мной, Ужастолп был довольно заурядным мыслителем, но тут он оказался прав.
И все же, роитель способен испытывать страх и жажду. Мы не можем догадываться, что же так страшит роителя, но судя по всему, они ищут прибежища в телах, обладающих тем или иным могуществом — величайшей силой, интеллектом или необыкновенными магическими способностями. Этим они напоминают обычных слонов-отшельников Говандолэнда, Elethantus Solitarius, которые проводят жизнь в поисках глинянной хижины потяжелее, чтобы спрятаться в ней, как рак-отшельник в своей раковине.
Я не подвергаю сомнению мысль, что роители послужили развитию жизни. Почему рыбы выползли из моря? Как человечество смогло освоить такую опасную вещь, как огонь? Я уверен, что за всем этим стояли роители, зажигая наиболее выдающихся представителей различных видов огнем необходимых амбиций, который вел их ввысь и вперед! Что же ищут роители? Что же толкает их вперед? Что они хотят? Это то, что я выясню непременно!
О, волшебники мелкого пошиба предупреждают, что роитель разрушает мозг своего хозяина, вызывая его скисание, и приводит к скорой смерти от мозговой лихорадки. Что за вздор! Люди всегда боятся того, что не понимают!
Но я все понимаю!!!
Сегодня утром, в два часа, я поймал роителя с помощью моего устройства! И сейчас он заперт в моем сознании. Все его воспоминания стали моими, воспоминания каждого живого существа, в котором он когда-либо жил. И вместе с тем, благодаря своему исключительному интеллекту, я могу управлять роителем. Он не может овладеть мной. Я не чувствую изменений от его присутствия. Мой ум по прежнему могуч, как и был всегда!
В этом месте на рукописи появляются пятна, по-видимому у доктора Суетона закапала слюна.
О, как они препятствовали мне все эти годы, эти черви и ничтожества, которым лишь рок повзолил считаться моими руководителями! Они смеялись надо мной! НО ТЕПЕРЬ ТО ОНИ НЕ ПОСМЕЮТСЯ!!! И даже те, кто называет себя моими друзьями, О, ДА! Даже они лишь мешают мне. — А как же предупрежения? — спрашивают они. — Почему сосуд, в которых лежали схемы, был закрыт крышкой, с вырезанными на ней словами «Не Открывать Ни При Каких Обстоятельствах!» на пятнадцати языках? — говорят они. Трусы! И это, с повзоления сказать, мои друзья! Они говорят — существа, в которых поселился роитель становтся параноиками и сходят с ума! Они пищат, что роителя нельзя контролировать!!! ДА КТО ХОТЬ НА МИНУТУ ЭТОМУ ПОВЕРИТ? О, какая слава меня ЖДЕТ!!! Я очистил свою жизнь от всего презренного!!! И что до этих, кто проявляет ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ, ДА, ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ, колотя в мою дверь из-за того, как я обошелся с так называемыми Аркканцлером и Советом Колледжа… КАК ОНИ СМЕЮТ ОСУЖДАТЬ МЕНЯ!!!!! Как все насекомые, они даже ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮТ ОБ ИСТИННОМ ВЕЛИЧИИ!!!!! НУ Я ИМ ВСЕМ ПОКАЖУ!!!! Но… Я выскомр… блит!!!!! молоточекккккдфджуиф блорт…
И на этом записи обрывались. На табличке возле книги, некий волшебник тех времен написал: Все, что удалось найти от профессора Суетона, было помещено в банку и похоронено в Саду Роз. Мы советуем всем студентам, занимающимся научными изысканиями, проводить некоторое время у его могилы, в размышлениях о причинах, способствующих его смерти.
Луна была на пути к полнолунию. Растущая луна, вот как она сейчас называлась. Одна из самых скучных фаз луны, которые так редко изображают на картинах. Вся слава досталась полной луне и полумесяцу.
Роб Всякограб сидел один-одинешенек на кургане напротив поддельной кроличьей норы и не сводил глаз с далеких гор, чьи снежные вершины блестели в лунном сиянии.
Чья-то рука легонько коснулася его плеча.
— Так на тя не схоже, дозволить кому к себе подкрасться, Роб Всякограб. — сказала Дженни, присаживаясь рядом с ним.
Роб Всякограб вздохнул.
— Вулли Валенок мне поведал, что ты так и не откушал. — заботливо продолжала Джении.
Роб Всякограб вздохнул.
— И Велич Ян рек, что сегодня на охоте ты лиску мимо пропустил, даже не пнув хорошенько на дорожку?
Роб снова вздохнул.
Что-то тихо чпокнуло и послышался булькающий звук. У Дженни в руках появилась крошечная деревянная кружка и кожанная фляга.
Из кружки подымался дымок.
— А вот залишки Особлиго Овечкино Наружного, что твоя мальца велика карга нам на свадьбу дарувала. Я его заховала на крайний случай.
— Она не моя мальца велика карга, Джении. — ответил Роб, не глядя на кружку. — Она наша мальца велика карга. И вот что я кажу те, Дженни, по всякому быть бы ей каргой из карг. Есть в ней могутность, что ей самой и не снилось. Только роитель тоже энто учуял.
— Айе, ну, выпивка есть выпивка, как ее ни назови. — мягко сказала Дженни. Она помахала кружкой под носом у Роба.
Он вздохнул и отвернулся.
Дженни вскочила. — Вулли! Велич Ян! Подите-ка сюды шибко! — завопила она. — Роб выпивки зачурался! Никак помер!
— Ах, не время нынче для пьянства. — ответил Роб Всякограб. — Тяжко мне на сердце, жинка.
— Ну-ка шибко! — прокричала Дженни в нору. — Он помер, да речи вести продолжает!
— Она карга холмов этих, — говорил Роб, не обращая внимания на Дженни. — Так же как и ее Бабуля до того. Кажный день она холмам толкует, что такое они есть. Эти холмы у нее в костях. Она хранит их в сердце своем. Мне и помыслить о будучем без нее невмоготу.
Из кургана поспешно выбежали фиглы. Они в нерешительности уставились на Дженни.
— Чегой-то не так? — спросил Вулли Валенок.
— Айе! — отрезала кельда. — Роб Особлива Овечкина Наружного зачурался!
Маленькое личико Вулли моментально скривилось в горестной гримасе.
— Айя, Большой клана нашего помер! — зарыдал он. — О, вейли, вейли, вейли…
— Вулли, а ну захлопни пасть, ты, велик мутнец! — заорал Роб, вскакивая на ноги. — Я таки ще не помер! Я тута переживаю момент душевна трепету пред личиной существования, уразмел? Кривенс, да что за жисть така, коли нельзя хлопцу почуять ледяные ветры Судьбы под своим килтом без того, чтоб не сбежалась толпа, вопящая, что он помер!
— Ага, чую я, что ты опять с жабом балакал. — вставил Велич Ян. — Никто кроме него не скаладет таки длины слова, что их и за день не вымолвить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});