Читать интересную книгу Virtuality - Станислав Миронов

Она говорит:

— Теперь для того, чтобы пообщаться с людьми, не надо даже подрывать жопу со стула. Целая тусовка уже есть прямо дома. В компьютере. Или в телефоне. Или ещё где.

— А тебе-то, — спрашиваю, — что с того?

— А мне ничего. Я не задрот.

— Ты уверена?

— Спроси у любого из этих ICQшных торчков, сколько у них друзей-знакомых в реальной жизни?

— И что?

— В реальной жизни у них меньше друзей, чем в «аськах». Меньше, чем в социальных сетях. Меньше, чем на сайтах знакомств. Меньше, чем в блогах.

Она говорит:

— Все эти больные обсосы, все они вытесняют свою реальную жизнь виртуальной. Более того, они даже считают, что это нормально.

— А разве нет? Пусть себе общаются.

— Игорь, не тупи. Все эти люди постепенно выпадают из реальной жизни. А знаешь почему?

Я вопросительно поднимаю голову вверх.

— Страх. Они боятся.

Она говорит:

— Думаешь, спроста я начала со страха?

Я молчу.

— Они все боятся. И ты боишься.

Я боюсь.

Вы боитесь.

Я говорю: ничего я не боюсь. Ничего.

— Все так говорят, — продолжает она. — Каждый человек с психическим отклонением, даже с самым незначительным, ни за что не признает, что у него что-то не так. Даже если он сам осознаёт обратное. Это самозащита подсознания. Автоматическая.

Она говорит:

— Нет, у них всё в порядке. Они не боятся общаться с людьми в реальной жизни. Парни не боятся, что их заденет, что их отшивают тёлки, с которыми они хотят познакомиться. Тёлки не боятся общаться с парнями из-за того, что всем им нужно только одно. Люди не стали фильтровать свои контакты. Они не ограничивают себя в общении. Они не убегают от реального социума из-за каких-то своих страхов. Нет, это не так. Ты только не подумай, Игорь.

Она говорит:

— Попробуй подойти к девушке на улице. Подойти и познакомиться. Знаешь, что будет?

Я жду продолжения.

— Она пошлёт тебя куда подальше. Или просто проигнорирует. А когда придёт домой, зайдёт в «аську», засядет на «Одноклассники» или «В контакте». И начнёт общение со своими десятками виртуальных друзей.

Она говорит:

— Но ты только не подумай, это не задротство. Никто не боится общаться в наше время. Никто не подсел на виртуальную иглу.

— Тебя-то это почему так волнует? — спрашиваю я.

— Интернет — это прекрасная возможность самореализации для закомплексованных уродов, — словно не слыша мой вопрос, говорит она. — Для них Сеть — это вроде как спасение. Способ уйти от реальности. Способ уйти от действительности. Способ уйти от себя.

Я говорю:

— Да заткнись ты уже. И скажи мне, какого хера ты в это лезешь? С какой стати ты о них беспокоишься? Ты постоянно уходишь от ответа.

Я говорю:

— Скажи мне, почему. Давай. Я жду.

Моя девушка, она молчит.

И я спрашиваю:

— С чего бы тебе вообще об этом думать? А?

Глава 1.10

И что я встала посреди улицы с блокнотом, как какой-нибудь промоутер, раздающий листовки? Да-да, я понимаю, что я всё ещё под впечатлением, но ведь нельзя же выпадать из реального мира. Нельзя витать в облаках. Чтобы что-то получить, надо для этого что-нибудь сделать. Поэтому впечатления впечатлениями, а продолжать делать дела — это приоритетная задача. А моё дело сейчас одно — вспомнить всё остальное. Даже если всё ещё хуже, чем то, что я вспомнила, всё равно я должна всё вспомнить.

Я обязана. Да.

Даже когда мы предполагаем, что правда ужасна, мы всё равно стремимся её узнать.

Мы — правдомазохисты.

И что мне делать дальше?

Так, ладно. Воспользуемся методом исключения. У меня в ежедневнике скопилось уже много вопросов. Их достаточно для того, чтобы начать исследование.

Я хочу проверить.

Начинаю читать свои записи.

Так, с наркоманией всё ясно: наркоманка я или нет, я узнаю завтра от Дмитрия Валентиновича. Надо пораскинуть мозгами, что я могу разнюхать в кустарных условиях.

Кстати, какая-то знакомая фраза: кустарные условия. Записываю.

И натыкаюсь на вопросы: я педофилка? Некрофилка? Шизофреничка? Эгоистка? Клептоманка? Параноик? Алкоголичка? Нимфоманка?

Как их много, вопросов. Это просто ужасно. Такое ощущение, что моя голова сейчас взорвётся. Моя красивая голова. Обезжиренная и обезпрыщенная голова.

Надо расценить возможности. Что из этого я могу проверить? Насчёт шизофрении и паранойи — это тоже к Крылову. Пусть сам разбирается. Точнее, как он говорит, помогает мне разобраться в этом самой. Я, со своей стороны, как-то не против.

Мой персональный Иисус.

Странно, но факт: мне интересно, чем он сейчас занят. Надо записать.

Хорошо. Прямо сейчас я могу выяснить, педофилка я, некрофилка, эгоистка, нимфоманка, клептоманка или алкоголичка. Мою голову уже переполняют идеи, как это можно сделать.

Мысль ниоткуда: я чувствую себя какой-то умной. Нет, я серьёзно. Я чувствую, что мой мозг способен мыслить намного интенсивнее, выдавать новые идеи с большим КПД, чем у обычного, среднестатистического человека. Неудивительно, ведь я же, насколько я вспомнила, только и делала, что просиживала свою жизнь в библиотеке. Я уверена в том, что я продолжила это делать и после того периода моей жизни, который я недавно вспомнила. Очевидно, я много читала. Соответственно, я явно не глупый человек. Поэтому эта очередная мысль-ниоткуда даже не нуждается в том, чтобы я её записывала. И, подумав ещё немного, я вычёркиваю из ежедневника запись, в которой спрашивается, читаю ли я в метро. Сомнений нет — читаю, и очень много. Думается мне, читаю я везде, где можно.

Я же умная.

С эгоисткой, кстати, тоже всё ясно. Моя эгоистичность не вызывает сомнений. Так что, строку и с этим вопросом я вычёркиваю из блокнота. Строку про Пелевина — тоже. Это относится к чтению.

Хм… С чего бы начать? Продумываю свой маршрут. Сейчас я на Чистых прудах. У меня — я заглядываю в сумочку — заканчиваются сигареты. И у меня по-прежнему куча денег.

Всё, маршрут продуман.

Выдвигаюсь в сторону станции метро Чистые пруды. Достаю из сумочки карточку для прохода в метро. Вы ведь помните, что я оплачивала сегодня утром две поездки, а использовала всего лишь одну? Я вот помню.

Сажусь в поезд и выбираю место. О, как раз нашлось то, что мне нужно. Место напротив какого-то мальчика, лет двенадцати. Или тринадцати, не больше. Самое то. Сажусь на сиденье и ставлю сумку слева от себя, а не на колени, как обычно. Зачем?

Я смотрю немного левее него. Краем глаза замечаю, что он то и дело посматривает на меня. Впрочем, как и многие другие особи мужского пола. Представительницы женского пола меня вроде как не замечают. По идее. Ага.

Ловлю себя на мысли, что когда я была гадким утёнком, во всяком случае, насколько я могу судить из того, что вспомнила, я мечтала стать красивой и буквально жаждала внимания противоположного пола, а теперь, когда я каким-то образом стала красивой, мне этого внимания через край. Я уже прячусь от людей. Внимание — вещь интересная, оно примерно как известность. Когда его нет, страстно его желаешь, а когда его много — начинаешь избегать его, становишься разборчивее в качестве внимания. Точнее, в качестве того человека, который его оказывает.

Итак, мой «клиент» сидит напротив меня и периодически посматривает в мою сторону. Стандартная игра в погляделки. Пару раз случайно смотрю на него. Вроде бы случайно. Ну, вы меня понимаете. И каждый раз он отводил от меня глаза. Ха, проглотил наживку. Попался в сети. Повёлся на провокацию.

Во мне просыпается азарт.

А ведь наверняка он так же наивен, как и я в свои тринадцать лет.

Сейчас проверим.

Смотрю на него таким кокетливо-хитроватым взглядом. Слегка улыбаюсь и резко отворачиваюсь, меняя выражение лица на серьёзное. Не меняя направления головы, поворачиваю глаза в его сторону и снова улыбаюсь, уже чуть шире. Замечаю, что его лицо тоже расплывается в улыбке. Он, вдруг покраснев, резко отворачивает голову в сторону.

Теперь он мой.

Ну, чисто гипотетически.

Мальчик уже целиком поглощён рассматриванием меня в деталях. Вот, краем глаза, не поворачивая голову в его сторону, я вижу, что взгляд его скользнул где-то в районе моей груди. Немного задержался и спустился чуть ниже, туда, где у меня живот. Потом резко опустился вниз, на ноги. Задержался секунд на десять.

Реалити-шоу: «Загляни под юбку».

Он протёр глаза. Наверное, чтобы лучше меня видеть. Прямо как в сказке о Красной Шапочке. Только, кажется, красной на этот раз будет не совсем шапочка, а кое-что другое.

Поезд подъезжает к какой-то станции. Название я не услышала, слишком уж увлеклась этой игрой. Своей игрой. Я, делая вид, что смотрю, к какой станции сейчас подъехал поезд, в котором мы с ним едем, резко поворачиваю голову назад. При этом я слегка раздвигаю ноги, на пару-тройку сантиметров. Так, чтобы он увидел, что у меня между ними, под немного оттопырившейся юбкой — ну, там, вы меня понимаете, — но не слишком много. Для начала хватит. А ведь он непременно посмотрит. Я уверена.