Читать интересную книгу Мастер-арфист - Энн Маккефри

— Кортат'! — закричал он.

Трое бронзовых приземлились в дальнем углу двора, и Роби помчался туда, петляя между зелеными и синими драконами. Он и знать не знал, что как раз зеленые и синие угадывают тех, кто способен пройти Запечатление.

«Кортат'а здесь нет».

Роби, задыхаясь от быстрого бега, остановился как вкопанный. Он и сам уже сообразил, что его друг не прилетел.

— Но я хотел с ним поговорить! — сказал он, едва не плача от огорчения.

«Я передам ему, что мальчик-арфист сожалел, что не повидался с ним».

— Я не арфист… еще, — признался Роби, сообразив, кто с ним говорит. Это тоже оказался бронзовый дракон — но совсем не такой яркий, как Кортат'. — А не могли бы вы побеседовать со мной? Если, конечно, вы сейчас не очень заняты… Могу я спросить — как вас зовут? — и он изобразил полупоклон, стараясь выразить все свое уважение к драконам.

«Можешь. Я Килминт', а мой всадник — С'бран. А как твое имя?»

«Можно подумать, ты его запомнишь, — вмешался другой дракон — бронзовый очень темного оттенка. — Это же всего лишь ребенок».

«Ребенок, способный слышать разговоры драконов. Поэтому я побеседую с ним, пока мой всадник занят. Мне приятно поговорить с ребенком, способным слышать».

«Он все равно слишком мал для Поиска».

«Не обращай внимания на Каланут'а, — с легким презрением произнес Килминт'. — Он слишком молод, чтобы хорошо соображать».

«Кто бы говорил о хорошем соображении!»

«Иди погрейся на солнышке», — бросил Килминт' и изогнул шею так, чтобы посмотреть Робинтону в глаза.

Глядя на огромную голову, оказавшуюся совсем рядом, мальчик ощутил, как его сотрясла нервная дрожь. Однако обращенный к нему глаз дракона — глаз был размером почти с самого Роби — оставался зеленым, Роби увидел в фасетках глаза свое отражение — множество отражений, — и от этого у него немного закружилась голова. А в верхних фасетках одновременно отражалось небо и солнце. Интересно, а у дракона не кружится голова оттого, что он видит столько всего сразу?

«Нет. Зато это помогает нам видеть Нити во время Падения».

— А когда оно будет?

Дракон, казалось, задумался над этим вопросом — и умолк так надолго, что Робинтон усомнился, стоило ли его задавать.

«Звездные Камни скажут нам».

— А они разговаривают?

О Звездных Камнях Роби слышал впервые. Про Скалу Палец и Глаз-Камень он знал, а про Звездные Камни — нет.

«Это они и есть».

— Ага!

Дракон поднял голову и уставился на далекие горы. Мальчика, не слишком-то возвышающегося над землей, это движение испугало, но он не двинулся с места. Когда еще подвернется возможность побеседовать с другим драконом!

«Ты видел Звездные Камни в Форт-Вейре?»

— Так ведь никому не разрешают ходить в тот Вейр, — удивленно ответил Робинтон.

«А…»

— А почему вас это огорчает, Килминт'? — спросил Роби.

Дракон снова опустил голову, и глаз его потемнел. Видимо, от грусти, решил Роби.

«Этот Вейр так долго пустует…»

— А туда кто-нибудь вернется? — спросил Роби. А потом подумал, что дракону, наверно, и самому хотелось бы это знать.

«Вернется, когда Нити снова начнут падать».

— Ты откуда, малыш? Из Форт-холда? — Высокий всадник, более худощавый, чем всадник Кортат'а, взъерошил Роби волосы.

— Я из цеха арфистов, бронзовый всадник С'бран, — отозвался Роби.

— А, так я смотрю, мой друг успел с тобой поболтать, раз ты знаешь мое имя! — С'бран присел и заглянул Роби в лицо. — Из цеха ты или из холда, но ты — то, что надо. Хочешь стать всадником, когда подрастешь?

— Я бы с радостью, С'бран, но я — арфист.

— Что, уже? Робинтон кивнул.

— Моя мама говорит, что когда-нибудь я стану самым лучшим арфистом. А можно быть сразу и арфистом, и всадником?

С'бран рассмеялся, а глаза Килминт'а завращались немного быстрее. От удивления Роби приоткрыл рот. Это что, так драконы смеются?

«Нет, мы смеемся вот так», — и Килминт' действительно рассмеялся, почти как человек.

Восхищенный Робинтон хихикнул.

— А я и не знал, что драконы смеются.

Его смешок оказался таким заразительным, что всадник и дракон расхохотались снова. Всадник смеялся ровно на терцию выше, чем дракон, и эта гармония очаровала Робинтона.

— Эй, С'бран, пошевеливайся! — окликнул его другой всадник. — Ты что, забыл? Нам сегодня нужно попасть еще в три места.

— Ладно, ладно, иду, — отозвался С'бран. Выпрямившись, всадник еще раз дружески потрепал Роби по голове. Затем он вспрыгнул на протянутую лапу Килминт'а, взобрался повыше и уселся в выемку за предпоследним выступом гребня. — Лучше отойди-ка в сторонку, паренек. А то мой друг сейчас поднимет целую тучу пыли.

Робинтон поспешно бросился прочь, но, заслышав хлопанье могучих крыльев, обернулся. Он прикрыл глаза одной рукой, защищая их от пыли и песка, а второй помахал дракону.

«До встречи, маленький арфист», — донеслись до него слова Килминт'а, а потом драконы поднялись в вышину, чтобы уйти в Промежуток. И снова Робинтон испытал то самое ощущение странной пустоты, что одолело его после прощания с Кортат'ом. Мальчик глубоко вздохнул. Они не сказали, можно ли одновременно быть и всадником, и арфистом. Наверное, нельзя. Ну что ж, мама порадуется. Ей так хочется, чтобы он стал арфистом, — а для этого надо много лет учиться. Может, ко времени следующего Поиска он и вовсе вырастет слишком большим. Королева у драконов всего одна, и она не так уж часто откладывала яйца.

На плитах двора остались тонкие узоры, оставленные в пыли крыльями драконов. Шагая по ним, Роби вернулся в Дом — но не ради игр. Ему хотелось побыть одному и припомнить каждое слово, которое сказал ему Килминт'. И каждое слово, сказанное Кортат'ом, тоже. Эти две встречи очень много значили для Роби и принадлежали лишь ему одному.

— Ты, кажется, был во дворе Форта, когда прилетали драконы? — спросила Мерелан сына за ужином. Сама она во время визита Крылатых вела занятия с учениками.

— Да. Того бронзового зовут Килминт', — сказал Роби. Но больше он ничего не собирался объяснять, а потому поспешил набить полный рот бобов, чтобы не пришлось отвечать на следующий вопрос.

— Замечательно, — кивнула Мерелан, радуясь аппетиту сына. Не каждый вечер Роби ел так хорошо. — Ты слыхал, что они выбрали в Поиске двух ребят? Одного здесь и одного в холде.

— А кого взяли отсюда?

Внезапное известие о том, что и арфиста могут взять в Вейр, так заинтересовало Роби, что он все-таки заговорил с полным ртом — и тут же получил замечание от отца.

— Ученик второго года обучения, Рульяр из Нерата, — ответила мама.

— Он играет на гитаре, и у него тенор, — сказал Роби. В глубине души он ликовал. Возможно, он все-таки ухитрится стать сразу и всадником, и арфистом.

— Откуда Робинтон это знает? — удивился Петирон.

— Да просто Рульяр пару раз присматривал за Роби во время вечерних репетиций, — с деланной небрежностью отозвалась Мерелан. — Он сказал, что скучает по младшим братьям, — добавила она и предостерегающе взглянула на сына, напоминая: не следует говорить о том, что Рульяр уже несколько месяцев обучает Роба игре на гитаре.

Роби знал, что будет скучать по Рульяру. Ну, может, мама найдет для него другого учителя.

Той ночью Робинтону приснились драконы, печальные и усталые. Они пытались что-то сказать ему, а он не мог их услышать — как будто в уши набилась вся грязь со двора. А драконам очень-очень хотелось, чтобы он услышал, что они говорят — говорят специально для него! А потом Роби увидел Рульяра, сидящего верхом на бронзовом драконе, и Рульяр помахал ему рукой. Он тоже пытался что-то сказать, но он был слишком далеко, и Роби не мог его расслышать, как ни старался.

Роби почти не удивился, узнав неделю спустя, что Рульяр запечатлил бронзового дракона по имени Гаранат'. Паренек из Форт-холда запечатлил зеленого.

«Этого и следовало ожидать», — услышал Роби от отца, но так и не осмелился спросить, почему же следовало ожидать именно этого.

Глава 5

Роби было девять лет, когда его отец, разыскивая какую-то партитуру, принялся копаться в столе у Мерелан.

— А это что за каракули? — сердито спросил он и задержался на мгновение, просматривая верхний лист. Даже не заметив жену, вмиг потерявшую дар речи, Петирон пробежал глазами еще два листа и лишь после этого бросил бумаги обратно в ящик. Мерелан же застыла на пороге, сжимая в руке распечатанное письмо, и лицо у нее было какое-то странное.

— Что тебе нужно в моем столе? — спросила она, стараясь говорить спокойно. При виде того, как Петирон отшвырнул бесценные для нее свидетельства музыкального гения ее сына, Мерелан охватила ярость.

— Какой-нибудь чистый лист. У меня закончились, — отозвался Петирон, раздраженно копаясь в ящике. — Ты бы хоть порядок здесь навела, Мер.