Следует отметить, что народ Рос, наделенный богатырским ростом, автор не смешивает с амазонками и не ставит родство с ними, а только говорит об их соседстве. С какой стороны народ Рос примыкал к амазонкам? Юг и восток исключаются, так как текст прямо говорит о том, что соседями с этих сторон были кочевники, амазраты и люди-псы. Остается допустить, что русы были западными или северными соседями кочующих «амазонок». Народ Рос противопоставлен кочевникам почти так же, как у Тацита венеты противопоставлены сарматам; отсутствие оружия у богатырей-русов следует понимать не дословно, а лишь по сравнению с кочевниками, живущими, по словам автора, постоянным разбоем. А. П. Дьяконов указывал, что сирийское начертание имени народа богатырей может быть прочтено с двоякой огласовкой: рос (греческое) и рус. Географически область народа рос должна соответствовать юго-восточной окраине антских племен, где древние венеты со времен Тацита смешивались с сарматами. Здесь, в лесостепной полосе, мы находим и Русскую землю наших летописей, и культуру пальчатых фибул, которая может помочь в географическом приурочении народа рос (рус) середины VI в.
Археологические материалы V–VII вв. выделяют русов из общей массы славянских племен и выделяют главным образом по признаку общения с южными центрами.
Древности русов — это личные уборы воинов и их жен, живших на границе степи и связанных постоянными и прочными связями с боспорскими городами, с южными разноплеменными военными союзами, полем деятельности для которых были степные просторы Причерноморья, Северного Кавказа, долины Дуная, равнины Ломбардии, средней Франции и Испании. Древности русов по своему характеру очень близки к вещам предмервингского стиля Западной Европы, что объясняется, разумеется, не готским или лангобардским происхождением приднепровских фибул и поясных наборов, а давно доказанным формированием этого стиля в Причерноморье. К берегам Понта издавна тянулись выходцы из различных славянских племен. Участие славян можно предполагать и в знаменитых походах на Дунай и на кавказское побережье Понта в 250-е годы.
Между коренной славянской землей и южными разноплеменными городами связь поддерживалась славянскими «бродниками», которые были известны уже Тациту как венеты, внедрявшиеся в сарматскую среду. Нам очень трудно уловить этих бродников по каким-либо определенным признакам материальной культуры, так как, оказавшись в степи, они утрачивали славянское своеобразие, и их культура приобретала черты той общей дружинной культуры Причерноморья, которая нивелировала племенные различия.
Бродники — это не только степная вольница, окончательно порвавшая с метрополией; дружинники многих племен, вероятно, на время превращались в бродников, «рыскали по полю, ищучи себе чести», а затем возвращались к себе на родину. Так бывало в VI в. во время византийских походов антов (как об этом говорит Прокопий)[74], так, очевидно, было и во времена более ранних походов III–V вв.
Участие русов в общеантских походах VI в., а следовательно, участие их в таком событии европейского значения, как победоносная борьба с Восточно-Римской империей, доказывается, помимо прочего, наличием вещевых кладов V–VIII вв. в Русской земле. Золотые и серебряные вещи, изделия со штемпелями константинопольских мастерских, христианская церковная утварь — все это оказывалось в антской, русской лесостепи в качестве трофеев победы. Народ «рос», люди-богатыри VI в., был активным творцом новой истории Европы, начавшейся с завоевания Рима и почти полного овладения вторым Римом — Византией.
Комплекс северянских женских украшений VI в. (близ г. Суджи)
Совпадение летописных данных о Русской земле с ареалом определенных археологических находок V–VII вв. позволило нам отождествить данную археологическую культуру с древностями русов. Но что представляют собою эти русы? Насколько монолитна их территория? Являются ли русы V–VI вв. одним племенем или группой племен? Без решения этих вопросов мы не сможем исторически осознать установленное выше археологическое единство в V–VI вв. лесостепной Русской земли.
Летописец XII в. помнил о существовании на этой территории по крайней мере четырех славянских племен: полян, руси, уличей и северян.
Комплекс поляно-русских украшений VI в. к реконструкция убора. Наверху — русский кокошник XIX в. из Каргополя
Более пристальное изучение археологического материала V–VII вв. показывает, что область древностей русов, будучи единой по ряду важнейших признаков, может быть по некоторым признакам расчленена, по крайней мере, на два района: западный — Киево-Полтавский с центром на р. Роси и восточный — Курско-Харьковский, который можно назвать северянским. Одним из таких признаков являются височные кольца, различные в обоих районах (двуспиральные в восточном и большие односпиральные в западном). Вторым признаком могут служить зооморфные фибулы, не встреченные ни разу в восточном районе.
Почти обязательное для всех кладов сочетание оружия, мужских вещей и женских украшений снова заставляет нас вернуться к вопросу о погребениях — не являются ли все эти «клады» остатками погребений и именно парных погребений воина с женой?
Как сообщает Псевдо-Маврикий (конец VI в.) «скромность их (антских) женщин превышает всякую человеческою природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь»[75]. Как мы знаем из позднейших материалов (археологических и письменных), парные погребения характерны для богатых и знатных русов. Наличие оружия и серебряных вещей в кладах VI–VII вв. не противоречит этому, а, наоборот, подтверждает мысль о погребениях, так как в кладах, спрятанных в землю в минуту опасности, не должно быть и не бывает ни мужских вещей, ни оружия[76].
Датировка курско-харьковских кладов не представляет затруднений, так как многие вещи из них аналогичны точно датированным комплексам Суук-Су и Чми с монетами Юстиниана (527–565 гг.) и Хосрова I (531–579 гг.).
Для определения племенной принадлежности необходимо обратить внимание на височные кольца, являющиеся надежным этнографическим признаком. Двуспиральные височные кольца VI–VII вв. чрезвычайно близки односпиральным височным кольцам из северянских курганов XI–XII вв. Близкими являются не только височные кольца, но и весь женский головной убор. На карте ареалы височных колец VI–VII вв. и колец XI–XII вв. налегают друг на друга.
Северянские клады (погребения в столпах?) располагаются юго-восточнее, в верховьях Северского Донца и его притоков, доходя на юге до самой границы степи, а северянские курганы располагаются несколько северо-западнее, тянут к Новгороду-Северскому и Севску, расположенным уже в лесной зоне. Делать выводы из географического размещения ареалов преждевременно, так как различие может объясняться неполнотой наших знаний в обоих случаях.
Промежуточным звеном между двуспиральными кольцами VI в. и спиральными кольцами из курганов XI–XII вв. может служить интересный клад, найденный в Полтаве в 1905 г. В составе клада десять серебряных спиральных височных колец курганного типа, два радимичских семилучевых кольца, восемь серебряных браслетов архаичного типа с расширенными концами и серебряная гривна ромбического сечения с петлей и ножевидными концами. Дата клада (судя по гривне) — IX в.[77]. Полтавский клад несомненно старше всех северянских курганов и может быть сопоставлен с такими комплексами IX в., как Ивахники и Пастерское городище (с тонкими пластинчатыми фибулами). Следовательно, переход от двуспиральных колец к односпиральным (что совершенно не сказывалось на внешнем облике убора) совершился между VII и IX вв.
Историю лесостепных северян мы можем углубить до VI–VII вв. Здесь, на границе со степью, перед нами уже вырисовываются предки отважных курян, «сведомых къметей, под шеломы възлелеяных, конец копья въскормленых». Северяне в V–VI вв., в эпоху сложения единой археологической культуры между Днепром и Доном, входили в состав Русской земли, составляя ее восточную половину, и в этом смысле северяне должны быть причислены к воинственному народу «рос»[78]. Очевидно, не случайно арабский географ Идриси (1154 г.) назвал Северский Донец «рекой Русией». Сложение Северского племенного союза можно относить к значительной древности. Из состава северян выделялись бродники, оказавшиеся на юге в таком значительном количестве, что их и там, далеко от своей родины, называли в VI в. северянами. В VI–VII вв. северские бродники жили в низовьях Дуная, откуда их в 689 г. Аспарух переселил южнее Том и Преславы. Часть северян была переселена вверх по Дунаю к Видину — Бдыну[79].