Синева, голубизна сквозная, И глухой осеннею порой Я другой такой страны не знаю, Где бы я дышал голубизной.
(Вот что гитарист ДК Дима Яншин обнаружил в официальном репертуарном сборнике для ВИА и, естественно, взял на вооружение — такой подход как раз и назывался «неоконформизмом»).
Впрочем, можно отнести советскую эстраду также к одной из многочисленных субкультур (наряду с дембельской, воровской, подъездио-подростковой) — к бюрократической субкультуре, где она займет место рядом с романами П. Проскурина, доперестроечными сочинениями В. Коротича про американский империализм и картинами М. Налбандяна.
Теперь посмотрим на систему в действии. Мафиозность — это, в сущности, обычный феодализм. Феодализм есть узаконенное существование и господство мафий. Каждый эстрадный исполнитель, если он хочет, чтобы его программабыла утверждена худсоветом филармонии, должен включить в нее определенный процент произведений, принадлежащих (или приписанных) хорошо известным лицам, в противном случае «низкий идейный и художественный уровень» программы не дает возможности «компетентной комиссии» (из друзей и родственников тех же самых лиц) поставить на нее свою печать. И не будет тогда ни концертов, ни радио-телевидения, ни пластинок на «Мелодии». Не будет даже возможности уронить пьяную слезу под звуки собственной песни в ресторане, потому что песню «со стороны» нет никакого смысла включать в рекомендательные списки городских ОМА — Объединений Музыкальных Ансамблей, ведающих кабацкой музыкой. Забавно, что даже в тех случаях, когда, не выдержав настойчивых просьб публики и выпив для храбрости, музыканты огласят под конец вечера ресторанные своды одним из боевиков Аркаши Северного «Эх, Москва златоглавая», согласно ведомости отчисления все равно пойдут на счет композитора Н.
Наконец, строптивым не отпустят ни слова похвалы и в печати. Ведь искусствоведы от журналистики тоже, как сказал бы Гребенщиков, «знают, где масло, где хлеб».
Конечно, те несколько феодально-музыкальных кланов, которые захватили во владение эстрадные золотые россыпи, нередко вступали в конфликты между собой, однако, как только заходила речь о чужаках, они готовы были проявить трогательное единодушие. А чтобы не произошло случайной ошибки, в 1983-м году принимается постановление Минкульта, согласно которому в репертуаре любого эстрадного коллектива песни членов Союза композиторов должны составлять не менее 80-ти процентов. Невероятный, наверное, единственный в истории нашей страны пример того, как административный орган всесоюзного масштаба нормативным актом поддерживает материальные интересы группы частных лиц.
Вот краткое описание того средневекового святого местечка, куда на протяжении многих лет впихивали молодых музыкантов.
Clash
Первым предвестником большого похолодания стала публикация «Комсомолки» «Рагу из синей птицы», подготовленная неким Н. Кривомазовым, но снабженная, как положено, подписями именитых деятелей культуры[25]. Статья содержала бредовые обвинения в адрес совершенно в то время безобидной росконцертовской МАШИНЫ. Вообще надо признать, что «Комсомольская правда», где музыкальным отделом заправлял Ю. Филинов, всегда с комсомольским задором выступала в авангарде очередной травли. Иногда даже с опережением официального сигнала «фасс».
Сигнал в полный голос прозвучал после смерти престарелого императора, о чем жалели разве что те, кто очередной раз не попал m` концерт ЗООПАРКА, отмененный изза траура. Престол занял Юрий Андропов, по слухам интеллигент и поклонник джаза. Его правление ознаменовалось не только облавами в магазинах и банях, достойными щедринского города Глупова, но и восстановлением сталинского террора — при нем снова начали сажать и мучить простых людей, не имеющих отношения к политике. В том числе музыкантов. Сей лидер, до сих пор поминаемый с ностальгией, из-за плохого состояния здоровья не успел осуществить ни одной самой маленькой реформы (если не считать новой водки по 4 р. 10 коп.). Однако ему хватило и времени, и сил для другого. Поэтому нынешние холуи, проклиная Горбачева как слишком доброго барина, очень грамотно находят в прошлом свой идеал.
Итак, в начале 1983 года бюрократия и связанные с нею эстрадно-мафиозные круги объявляют рок-музыке войну на уничтожение. Преступление нашего жанра, как мы увидим далее, заключалось не только в социальности репертуара (что тоже немаловажно), но прежде всего в стремительно растущей популярности и влиянии на молодежь некой силы, которая принципиально не вписывалась в феодально- бюрократические структуры. Эта чуждая сила должна была разделить судьбу единоличного крестьянства, ремесленных артелей и академического самоуправления.
Понимая или скорее чувствуя фольклорную природу рок-движения, власти направили главный удар против его массовой базы. В Министерстве культуры СССР были произнесены целеполагающие слова о том, что на 82-ой год в стране существует 29 352 «вокально- инструментальных ансамблей» (непонятно, откуда это число?), а необходимо свести их количество к нулю, вернуть молодежь к таким испытанным формам досуга, как духовые оркестры и массовая песня. Предприятиям, учебным заведениям и комсомолу запрещено было устраивать танцевальные вечера без специальной санкции райотдела культуры, а профсоюзным организациям — «самовольно использовать» собственную (!) звукоусилителъную аппаратуру и инструменты.
Этот великий памятник мысли — совместное постановление секретариата МГК ВЛКСМ, коллегий ГУ культуры, ГУ наробразования, ГУ профтехобразования и секретариата МГСПС «О мерах по упорядочению деятельности самодеятельных эстрадно-музыкальных коллективов г. Москвы» — был перепечатан в «Урлайте» № 11 для общего, а не только служебного пользования. В большинстве городов, в том числе в столице, полностью прекратили выдачу музыкантам каких-либо официальных бумаг. Чтобы не допускать впредь межведомственных трещин (между минкультуровскими конторами, профсоюзами и комсомолом), через которые часто просачивалось что- нибудь живое, контроль за «народным творчеством» был сосредоточен в т. н. «научно-методических центрах народного творчества» (само название отдает сумасшедшим домом). Очередная паутина расползлась по стране: из центра на периферию шли списки «запрещенной музыки», согласно которым на таможне должны были изымать диски ПИНК ФЛОЙД. В списки вошли и все советские рок-группы, упоминавшиеся в печати, безотносительно к их репертуару.
На помощь специалистам из НМД были брошены другие специалисты, располагавшие универсальным средством решения социальных проблем. В феврале 1983 г. выступление АКВАРИУМА в МИЭМе было прервано появлением сотрудников ГБ. Следующий концерт просто не состоялся (они оказались более оперативными). Пока наши товарищи в кабинетах у начальства валяли дурака перед не представившимися гостями в штатском («Группу АКВАРИУМ впервые увидели по телевизору…») «система» в целом переключала мощности на Подмосковье. Следующие большие гастроли БГ и Ко (Жуковский-Долгопрудный-Зеленоград) прошли без осложнений. В мае к нашим коллегам из «тониной» системы в ДК «Коммуна» наведались незванные гости сразу из ГБ и ОБХСС. К тому времени успели выступить ленинградские СТРАННЫЕ ИГРЫ, как обычно в Москве, без успеха — недовольный их отвлеченно-заумными текстами народ кричал: «Трубадуров со сцены!» и требовал группу ПЕПЕЛ. Но не дождался. На сей раз было начато формальное дознание по признакам ст. 153 УК РСФСР (частно-предпринимательская деятельность).
Теми же двумя органами накрылся и наш ЗООПАРК в подмосковном г. Троицке. Мы даже и начать не успели. Местные комсомольцы тут же показали на Литовку как на организатора.
— Ты взял в комитете комсомола 600 билетов? — строго спросили его.
— Я.