Читать интересную книгу Космическая Лапа - Гордон Диксон

— Конечно, нет, — сказал Папаша Скрип. Он выпрямился, расправил плечи и снова обратился к Биллу с достаточно важным видом: — Исполняющий обязанности Старейшины — то есть я — считает тебя виновным во всех проступках. В соответствии с этим он приговаривает тебя — исполняющий обязанности Старейшины, то есть я — к отрубанию головы и к оставлению твоего тела в здании Представительства в назидание следующему Коротышке, который придет сюда после тебя.

Он оставил важный тон речи и вернулся к своей обычной манере.

— Я положил топоры в лесу, недалеко отсюда. Сейчас пойду принесу.

Папаша Скрип повернулся в сторону зарослей, но тут появилась Совершенно Очаровательная с камнем размером с небольшую дыню.

— Стукни его этим по голове, — радушно предложила она, — тогда он не сможет больше...

— Нет! — огрызнулась Штучка-или-Две. — Папаша Скрип собирается зарубить его, а никто не поверит, что это был честный поединок, если мы получим мертвого Коротышку с большой шишкой на голове...

— Подождите! — закричал Билл, которому отчаяние придало сил. — Вы что, все с ума посходили? Вы не можете просто так меня убить...

— Почему же, вполне можем, Кирка-Лопата, — перебил его Папаша Скрип, пошатываясь под грузом двух тяжелых дилбианских топоров, массивных, с треугольными лезвиями, сделанными из серого местного железа. — И это не значит, что у тебя нет никаких шансов. Как исполняющий обязанности Старейшины, я даю тебе шанс побороться за свою жизнь, вместо того чтобы просто зарубить тебя на месте. Я возьму один топор, а ты можешь взять другой. Держи!

Он бросил топор перед Биллом, и его рукоять ударилась о землю в шести дюймах от его ног.

— Что ты имеешь в виду? — крикнул Билл. — Я же тебе сказал, я связан! Ты что, не видишь, что у меня связаны руки...

— Что значит — связаны? — спросила Штучка-или-Две. Взглянув на старшую дилбианку, Билл обнаружил, что ее глаза крепко зажмурены. — Я не вижу никаких веревок на его руках. А ты, Совершенно Очаровательная?

— Я тоже! — воскликнула Совершенно Очаровательная, закрывая глаза. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, что Коротышка испугался. Он просто испугался — вот почему он не берет топор.

— Ладно, Кирка-Лопата! — прогудел Папаша Скрип, исполняя нечто вроде неумелого воинственного танца со своим топором. — Испугался меня, а? Давай, выходи, как подобает мужчине! Свидетели не видят никаких веревок на твоих руках... — Он поспешно зажмурился. — И я тоже! Бери топор, если тебе достанет смелости сразиться со мной, или я сам начну рубить тебя на куски. Это твой последний шанс, Кирка-Лопата...

Однако в этот самый момент его прервал голос, раздавшийся над ними, словно удар грома:

— Что вы делаете с моим Коротышкой?

На мгновение трое дилбиан застыли как вкопанные. Потом они резко развернулись в направлении голоса, и между ними образовалось достаточно пространства, чтобы Билл мог видеть.

На поляну сквозь заросли ввалилась еще одна дилбианка, пониже Совершенно Очаровательной и Штучки-или-Две. Сначала он никак не мог сообразить, кто это, хотя голос, только что громоподобно прозвучавший в его ушах, показался ему явно знакомым. Он вдруг понял, что, кажется, приобрел союзника, если не спасителя, а в данный момент это было важнее всего.

Затем Штучка-или-Две невольно пришла ему на помощь.

— Красотка! — вырвалось глухое ворчание из горла старшей дилбианки.

— Она самая! — рявкнула в ответ Красотка, приближаясь, и остановилась в пятнадцати футах от остальных. Она не уперла руки в бока, но у Билла сложилось сильное впечатление, что, если бы это было свойственно дилбианам, она наверняка бы это сделала. — Что вы делаете с моим Коротышкой? — Ее взгляд, казалось, был готов испепелить всех троих, но остановился на Папаше Скрипе. — Что ты с ним делаешь?

— Эй, послушай, — запротестовал Папаша Скрип с ощутимой дрожью в голосе, явно контрастировавшей с той энергией, которую он проявлял несколько мгновений назад.

— Что вы делали с Киркой-Лопатой?

— Не твое дело! — огрызнулась Штучка-или-Две.

— Кирка-Лопата! — развала Красотка. — Что они с тобой делали?

— Они, кажется, собирались предать меня суду или что-то в этом роде, — крикнул в ответ Билл, удивляясь тому, как мог в свое время, впервые увидев Красотку, сомневаться, из-за чего она так понравилась разбойнику. Сейчас она выглядела для него чудом. Единственным, кто мог бы показаться ему еще большим чудом, был Лейф Гринтри, с шиной на сломанной ноге, если нужно, но с пистолетом в руке. — Этот Старейшина...

Он попытался показать головой в сторону Папаши Скрипа, но ни этот жест, ни окончание фразы уже не были нужны.

— Старейшина! — крикнула Красотка, снова испепеляя Папашу Скрипа взглядом. — Ты — Старейшина? — Она презрительно рассмеялась. — Славный, скрипучий Старейшина! Ты же носа от пивной кружки с утра до вечера не поднимаешь! Тоже мне, Старейшина! Погоди, я скажу моему отцу! Я скажу Еще-Варенья, что ты изображаешь из себя Старейшину...

— Нет! — в отчаянии воскликнул Папаша Скрип. — Красотка, ты же не поступишь так со стариком? Ты не расскажешь своему отцу об этой маленькой безобидной шутке? Ты не...

— В таком случае лучше убирайся отсюда, и чем быстрее, тем лучше, — зловеще сказала Красотка.

— Ухожу, ухожу...

Папаша Скрип не стал терять времени даром. Он поспешно проковылял через поляну и скрылся в зарослях еще до того, как произнес «ухожу» во второй раз. Красотка перевела взгляд на двух дилбианок. Однако те не собирались реагировать так же, как Папаша Скрип.

— К твоему сведению, Красотка, — мрачно сказала Штучка-или-Две, — можешь говорить об этом своему отцу каждый день и два раза по воскресеньям, и это ничего для меня не значит!

— Однако что будет значить для тебя, — спокойно ответила Красотка, — когда мой отец расскажет всей деревне, как вы выставили их на посмешище, подговорив бедного Папашу Скрипа вести себя так, словно он из тех, кого они могли бы выбрать в Старейшины? Ты не думаешь, что это может тебе несколько повредить?

— Что... — Штучка-или-Две внезапно замолчала. Она поколебалась. — Да они никогда не поверят в подобное. Никогда в жизни!

Тем не менее, отметил Билл, голос ее звучал уже далеко не с тем воодушевлением, что прежде.

— Не поверят? — переспросила Красотка с невинным интересом. — Даже если Еще-Варенья расскажет им, что видел это своими собственными глазами?

— Видел? — Штучка-или-Две нервно окинула взглядом безмолвные заросли, окружавшие поляну. Ее голос стал жестким. — Еще-Варенья не может солгать целой деревне. Он не способен на такое!

— Даже если я откажусь готовить ему еду, пока он этого не сделает? — все тем же невинным тоном спросила Красотка. — Конечно, Штучка-или-Две, ты намного старше меня и знаешь лучше. Но я думаю, что, если я действительно скажу моему отцу, что больше не буду готовить для него, он, не колеблясь, расскажет всем о том, что видел собственными глазами здесь, на поляне.

Штучка-или-Две сердито взглянула на молодую дилбианку. Но мгновение спустя ее напряженность, казалось, начала ослабевать. Она что-то раздраженно проворчала, но сдвинулась с места. Высоко подняв голову, она широким шагом пересекла поляну и скрылась в зарослях. Билл слышал ее удаляющиеся шаги. Он снова посмотрел на Красотку, которая теперь стояла лицом к Совершенно Очаровательной, единственной из трех заговорщиков оставшейся на поляне.

— Ты тоже можешь идти, — сказала Красотка весьма неприятным голосом.

— О, — беспечно ответила Совершенно Очаровательная, — все знают, какая я послушная девушка и поступаю как велят старшие, — Штучка-или-Две и Папаша Скрип сказали мне, и я пришла сюда.

— Сейчас никто не говорит тебе, что делать, — сказала Красотка.

— О, не знаю, — повторила Совершенно Очаровательная, с отсутствующим видом глядя на те же плывущие над головой белые облака, что недавно интересовали Мюла-ая, — но в то же время не забывая искоса поглядывать на Красотку. — Сначала мне сказали, чтобы я посмотрела, не освободился ли Кирка-Лопата и не сбежал ли. Больше они ничего не говорили. Они просто ушли. Может быть, они собирались вернуться позже. Или, может быть, они решили, что я останусь здесь и посторожу Коротышку для них. Я в самом деле не знаю, что еще я могла сделать, — сказала Совершенно Очаровательная, беспомощно отводя наконец взгляд от облаков и переводя его на Красотку, — кроме как оставаться здесь и следить, чтобы никто не трогал этого Коротышку.

Пока Совершенно Очаровательная говорила, Красотка медленно перемещалась вперед. Когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки от нее, та уклонилась вправо. Совершенно Очаровательная говорила и поворачивалась к Красотке лицом. Они кружили, словно пара борцов, а после того, как Совершенно Очаровательная замолчала, продолжали кружиться в тишине в течение долгих секунд.