Свет в гостиной исходил только от камина. Полумрак не пугал, он будто правильный. До покалывания в пальцах хотелось набросать на пол подушек, сесть, и протянуть руки к огню.
Дейвил в спальне — свет прорезался вокруг закрытой двери. Повезло. Боже, она даже забыла дышать, пока осматривала гостиную. И утром, встав раньше Дейвила, покидала башню как вор: тихо и незаметно.
Тактика "не попадаться ему на глаза" неидеальна, но лучше ее придерживаться. Одно отступление вчера принесло… черт знает что. А то, чего она не знала и не понимала, она жутко не любила.
План был хорошим, пока она не вспомнила о совмещенном занятии с синими. Этого хватило, чтобы застыть посреди оживленного коридора.
В первый выходной всего одно занятие. И по закону подлости его поставили с синими. А ведь день так многообещающе начался.
В кабинет Кристаллогии она пришла первой. Как же глупо жертвовать сном, заранее не изучив расписание. Вчера ей казалось достаточным выхватить слово "кристаллогия", не вникая в важные уточнения. Рассудила здраво: Дейвил не станет с ней говорить при свидетелях, если не запланирует набор оскорблений.
Чтобы не погружаться в воспоминания, радостно вспыхнувшие, стоило упомянуть одно имя, Феликса взялась за задание на следующую неделю. Когда в кабинет стали стягиваться ученики, она уже набросала план доклада, и стояла пометка "сходить в библиотеку".
За два дня предстоит многое успеть. Подготовка к празднованию выпала на выходные, больше этим заниматься некогда. В учебные дни слишком много дел, чтобы отвлекаться, а Горденгер наметила торжество на четверг. Ничего фееричного: танцы, пунш, веселье, и никакого крепкого алкоголя. И его, разумеется, кто-нибудь обязательно протащит.
Нетрудно догадаться кто. От лошадиного гогота Феликса внутренне сжалась, натягиваясь тетивой. Уоррингтона, если он решил посмеяться, можно услышать на другом конце вселенной, и счесть этот звук вестником апокалипсиса.
Порадовалась, что села на второй ряд, поближе к кафедре, а двое дегенератов обычно сидят на четвертом, сразу за Мими на третьем, а она — естественно — за Дейвилом. Черт. Его место ведь прямо напротив, через проход. Раньше это не считалось проблемой. Обращала на него внимания не больше, чем на других.
"Ничего не изменилось. Он засранец и мудак, и недостоин даже взгляда".
Уговоры помогли.
Она откинулась на спинку, сдерживая зевок. Размеренное дыхание утихомирило беспокойный ум. Глубокий вдох и медленный выдох — необходимая медитация в условиях повышенного стресса.
Глубокий вдох…
Пронзительная боль от резко и широко распахнутых глаз убила весь смысл медитации. Весенняя свежесть вперемешку с миндалем, казалось, молекулами попал в кровоток. Моментально. Разнося по венам как чертов адреналин.
Боковым зрением видела усевшегося Дейвила.
Она не стала на него смотреть. Была бы возможность, век бы его не видела.
Гогот Уоррингтона затих на секунду, прежде чем его поганый рот снова открылся:
— Эй, Фоукс, у меня сотка на тебя стоит. Готова прыгать на мне с воплями: "О, да! Еще, еще! Да, да, сильнее!"?
Синие подхватили смех. Неужели им правда весело? Или боятся, что, если не поддержат его, он задушит их ночью своим животом?
— Судя по звуку, ты и один неплохо справляешься.
Холодный тон остудит кого угодно. Уоррингтон под это определение не попадает.
— Сука, готовься раздвигать ноги.
Она не обернулась, несмотря на порыв подойти к придурку и раздавить его свиные яйца. Геройский порыв мастерски маскировал страх, зашевелившийся щупальцами под кожей.
За семь лет она столкнулась с разными унижениями, но ни одно не шло в сравнение. Ему плевать, что она староста. Что она девушка, в конце концов.
У профессоров нет смысла искать защиты, на их слова ему тоже плевать.
— Джеф, блять. Я не хочу слушать о трахе отброса. Даже о несостоявшемся.
Дернулась на миг повернуться в сторону Дейвила, и замерла. Не стоит показывать, что ее как-то задевают их слова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Почему? Я бы послушала, — нежнейший голос Мими ударил гонгом.
"Когда ты успела стать такой же конченой? Влияние окружения настолько велико, что заразно?"
— Зачем слушать? Попроси Шама, он тебе устроит полное погружение, — заржал Уайт, и хор голосов синих буквально оглушил.
— Котика не надо просить, Котик хочет всегда.
"Боже, Мими, что с тобой стало? Котик, серьезно?"
Усмехнулась, не уследив за губами, позволяя им растянуться.
Неужели Дейвилу нравится такое обращение? Как оно вообще может нравиться, звуча настолько пошло и паршиво?
— Мими, не буди в Котике демона, — в голосе Маккинни чувствовалась улыбка.
— М-м… так мне тоже нравится.
Смешок все же сорвался с губ.
К чему эта показуха? Всем давно известно о связи Дейвила и Эванс, это ни для кого не секрет. Прежде их взаимоотношения не выносились на публику, что изменилось?
— Ты много болтаешь.
Вздрогнула от звука бесцветного тихого голоса. Он злился. На то, что она назвала его котиком или на сам факт ее существования?
— Я могу извиниться.
— Боже, Эванс, ты даже на словах как будто сосешь, — вылетело быстрее, чем она предусмотрела возможные последствия.
Тишина опустилась, заполняя пространство лишь звуком дыхания.
— Отбросам слова не давали, — Уоррингтон снова включился в "беседу".
— Я не спрашиваю твоего разрешения.
Этим тоном можно кого-нибудь заморозить без возможности вернуться в исходное состояние.
Краем глаза уловила движение Дейвила. Желание повернуться жглось, кусалось. Вопило истошно, оглушая. Но нет. Феликса смотрела перед собой, будто поворот налево в шее сломался.
— Посмотрим, как ты заговоришь, когда Джеф заткнет твою глотку членом.
Нежный голос Мими не вязался со словами.
— Эй, я вообще-то тоже в игре!
В игре. Для них это игра.
Чертовы придурки!
— Заткнитесь на хер все. Все, значит и ты, Мими, не исключение.
Едва различимый голос Дейвила окутал пространство. Непонятно как его расслышали в шуме, но заткнулись и правда все. Красные в том числе.
Облегчение вырвалось вместе с выдохом.
Возможно, она бы поблагодарила его за тишину, но не в этой жизни.
Эпизод 14. Андерроуд
Он почти почувствовал исходящее от Фоукс облегчение после его слов. Хотелось развернуть ее и посмотреть в глаза. Увидеть, что в них: злость, смирение, раздражение? Или страх?
Его дико злила Мими. Он едва не приказал ей свалить на хер из кабинета и не возвращаться, когда она по тупости соединила член Джефа и рот Фоукс в одном предложении.
"Боже, Эванс, ты даже на словах как будто сосешь", — этот ответ ему понравился.
Голая правда, выраженная достаточно точно.
Сам Уоррингтон раздражал не меньше. Ему не хватит ума догадаться не лезть к старосте.
"К старосте? То есть так объясняется плохо контролируемая злость? Что она просто староста?"
На его херовое настроение повлияло херовое утро.
Ночь снова прошла беспокойно. Он не мог проспать дольше двух часов, чтобы не подскочить на постели от очередного кошмара. В этот раз к ним добавился новый, с непосредственным участием Фоукс, Уоррингтона, Уайта, и еще хер знает кого.
Утром, по привычке — блять, когда она успела сформироваться? — лежал, смотрел в потолок и ждал, когда в душе включится вода. Ждал, пока не понял, что опаздывает. В ванной едва улавливался аромат кокоса. Она была там давно и до того, как он проснулся.
Почему-то это за секунду вывело из себя. Сучка умудрялась злить, ничего для этого не делая. Неясно, что повлияло сильнее: факт, что она трусливый отброс, или то, что он не слышал, когда она проснулась. И сейчас Фоукс старательно смотрела вперед или вправо, торопливо записывая, и ни разу не повернувшись в его сторону.
— Что случилось? — как бы невзначай бросил Маккинни, не отвлекаясь от конспекта.