Сделав зарядку, я занялась изучением дома Ириана, и на этот раз старалась не упустить ни единой детали. Рассмотрев мебель и стены, зарисовав все магические символы, я стала осторожно изучать содержимое кувшинов на полках. Чего я только не обнаружила: непонятного происхождения порошки; камни, воняющие болотом; сверкающую крупную чешую; загнутые желтые когти и клыки; истолченные крылышки пикси; мягкие, легкие, как пух, пряди светлых волос; флаконы с прозрачными и не очень жидкостями… Все, что видела, я описывала в блокноте или зарисовывала. В какой-то момент, потянувшись за очередным флаконом, я слишком надавила на полку и та под моим весом упала, а вместе с ней и все ее содержимое.
— О нет! — вскрикнула я, упав следом.
Разлетелись по комнате чьи-то волосы, заблестели в воздухе истолченные крылышки пикси, разлились по полу жидкости. Пол, зачарованный всегда быть чистым, стал поглощать все, что на него упало.
— О нет… — повторила я, с ужасом глядя на то, как пропадают наверняка ценнейшие ингредиенты. Я стала быстро собирать то, что можно было собрать, и, пытаясь поймать камень, закатившийся в угол, задела рукой магический символ, смазав его очертания.
В углу пропал свет, завоняло, а прямо над головой что-то затрещало. Подняв голову, я увидела, как крыша в этой части дома превращается в труху. Перекатившись в сторону под чудные звуки обрушивающейся крыши, я взглянула в угол, ужаснулась, и торопливо залезла под стол.
Когда шум прекратился, и пыль немного улеглась, я приоткрыла глаза и оценила масштабы бедствия. Часть комнаты, та самая, за которую отвечал смазанный мной символ, стала тем, чем является на самом деле — трухой. Давно прогнившие доски рассыпались, являя кустики, куда я сходила утром по нужде.
Ириан меня убьет…
Я почти впала в панику, отлично понимая, как отнесется рыжий к тому, что часть его дома разрушена. Сложившаяся ситуация поставила меня перед нелегким выбором: сбежать с места преступления, или остаться и повиниться. В первом случае у меня есть все шансы скрыться, найти кого-то из эльфов и попросить защиту. Во втором же случае у меня есть все шансы испытать на себе яркий сидхейский гнев. И не факт, что я этот самый гнев переживу!
Проблему выбора за меня разрешил Ириан. Выйдя из кустов, он замер, увидев, во что превратилась его лачуга. А я замерла, увидев, во что превратился сам Ириан — он вновь стал тем же человеком, каким был до снятия проклятья. Долговязый, тощий, некрасивый, с невыразительными глазами и морковно-рыжими, позорно короткими волосами.
Оглядев живописные «руины», он медленно перевел взгляд на меня. Сердце мое скукожилось в испуге, и мелькнула мысль о том, что лучшая защита — это нападение.
— Как ты мог оставить меня одну в своем опасном доме? — упрекнула я дрожащим голосом.
Нахмурив брови, сидхе прошел мимо меня в дом, носком ботинка откинул осколок от разбитого кувшина с водой, посмотрел на упавшую полку… Мне самой-то было больно смотреть на сей беспорядок, а ему, хозяину, каково?
Повернувшись, он отчитал меня, как девчонку:
— Если бы ты не совала нос, куда не следует, ничего бы не случилось. Полка была зачарована упасть, если бы ее коснулся кто-то чужой. Людей разве не учат, что трогать чужие вещи нельзя?
Можно ли умереть от стыда? Я была к этому весьма близка.
— Проклятое любопытство, — жалко проблеяла я в свое оправдание. — Всего-то хотела задокументировать увиденное, символы, экзотические штучки… Да, полезла, куда не следует. Да, виновата. Можешь на меня грубо накричать.
Рыжий вдруг улыбнулся, и я с облегчением отметила, что в глазах его нет злости.
— От журналиста в тебе куда больше, чем от фейриолога, не так ли, Магари? — спросил он.
Я виновато кивнула. Сидхе окинул снисходительным взглядом мою фигурку, и лицо его снова стало напряженным.
— Где оберег гостя? — вспомнил он.
— Когда напал баргест, оберег взорвался светом и исчез.
— Ресурс защиты был исчерпан, — кивнул рыжий, и со вздохом проговорил: — Без оберега тебе здесь находиться опасно. Я отведу тебя к Падрайгу и оставлю на его попечение, так будет лучше для нас обоих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— К Падрайгу, который коллекционирует черепа друидов? Вдруг, он и мой захочет?
— А ты не говори лишнего, — посоветовал Ириан, подходя ко мне. — Ему необязательно знать, что ты сняла с меня проклятье и исполнила ритуал друидов.
— Не хочешь, чтобы все узнали об этом?
— Не хочу. Рано. И небезопасно для тебя, маленький фейриолог.
— Не такая уж я и маленькая, — пробурчала я, — рост у меня средний для человека. Кстати, о «человеках». Ты можешь менять по желанию облик?
— Раньше боги были способны принять любую форму, но ныне эта способность утрачена, как и многие другие. Мы мельчаем и слабеем. Все чаще нам приходится обращаться к зельям… — печально проговорил он, и пристально на меня взглянул. — Если ты скажешь лишнего, нам обоим не поздоровится.
— Понимаю. Не волнуйся, ничего лишнего не скажу.
— И не лги ни в коем случае.
Я фыркнула и возмутилась:
— Не учи меня элементарному: даже дети знают, что в холмах лгать нельзя.
— Дети знают также, что нельзя шариться по чужим вещам, — уколол он.
— Да-да, я виновата, но кто из нас идеален?
Ириан рассмеялся и велел идти за ним.
Глава 9
Эльфийские города я видела прежде только в книгах да на картинах, и подолгу рассматривала их, изучала детали, восхищалась атмосферой. Картинки, правда, изображали в основном Благой двор, сотканный из света; двор, полный чудес и прекрасных эльфов, так и манящих присоединиться к ним в танце или иных развлечениях. Неблагой же двор всегда изображался мрачным и темным, в углах и тенях, и заполняли его непременно фейри-чудища премерзкого вида.
Город же, в который меня привел Ириан, совершенно не казался ни мрачным, ни темным, несмотря на присутствие «чудищ». В шумной суетливой толпе смешались гоблины самых разных видов; сновали в толпе шустрые белые собаки с красными ушами; эльфы, так похожие на людей, шли по своим делам.
Город стоял на открытой местности, и освещался прохладным, хрустальным магическим светом; таким же хрустальным и прозрачным казалось высокое небо. Приземистые каменные дома эльфов, сложенные некогда из крупных гладких камней, жались друг к другу и почти не отличались, так что затеряться в лабиринте этих улочек было очень легко. Ириан крепко держал меня за руку, чтобы густой уличный поток не подхватил меня и не унес в подозрительные переулки, где, как и в любом другом городе мира, обитают нехорошие личности.
Я жадно смотрела по сторонам, а вот на меня почти не смотрели. Разве что какой-нибудь эльф, оказавшийся поблизости, замечал, что острых ушек у меня нет, и недоуменно приподнимал брови, но вопросов не задавал, ведь я была в компании Ириана, а его, кажется, знают все. Запах же мой человеческий в такой толпе легко перебивался ароматами немытых гоблинов, жарящегося на площади мяса и пряных трав. Отовсюду звучали нестройная музыка и смех. Стайка крошек-пикси, устроившихся на крыше дома, пискляво тянули песенку.
— Как здесь оживленно! — сказала я.
— Празднуют еще, — ответил Ириан. — Вот и дом Падрайга.
Маг жил в самом центре в доме, окна которого выходили на площадь с фонтаном. Фонтан был примечателен тем, что был явно магической природы и изливал не воду, а вино. У фонтана-то и собрались самые веселые компании, производящие шум: напившиеся и чрезвычайно довольные фейри распевали песни и выглядели очень благодушно.
Скажешь разве, что это неблагие? Нет, по виду, конечно, скажешь, но по настроению — точно нет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Невероятно, — проговорила я, — это просто невероятно. Нам описывали неблагие холмы как тихие места, от которых веет жутью. Но, честно говоря, глядя на все это, я скорее вспоминаю обычные человеческие города. Здесь так шумно и оживленно! И все так доброжелательны.
— Наивная девочка, — усмехнулся Ириан, и повел меня к дому Падрайга.