— Ты точно не ошиблась номером? — спросил я.
— А ты Хоги? — промурлыкала она с легким южным акцентом.
— Да. А ты?
— А я твоя. На всю ночь.
— Чья это идея?
— Понятия не имею.
— Одевайся, — сказал я. — У тебя сегодня была легкая рабочая ночь.
Я пересек коридор и постучался в номер Санни. Через минуту к двери подошел Вик и захотел знать, кто стучит. Когда я ему сказал, что это я, он открыл дверь. На нем был халат. Одной рукой он тер глаза, другой держал пистолет.
— Привет, Хог, — сказал он, зевая. — Как дела?
— Что, какие-то проблемы? — спросил я, косясь на пистолет.
— Не, все в порядке. Обычные меры предосторожности.
— Мне надо поговорить с Санни.
— Он спит.
За спиной у него в дверях появился Санни.
— Все в порядке, Вик. Иди обратно спать.
Вик вернулся к себе и закрыл дверь.
Санни ухмыльнулся мне.
— Получил свой подарочек?
— Санни, я…
— Она считается лучшей девочкой в городе. С университетским дипломом! — Он подмигнул мне. — Тебе это пойдет на пользу. У меня-то дома особо не с кем развлечься, кроме Ванды, а с ней та еще морока. Наслаждайся.
— Санни, я не хочу.
Он по-дружески стукнул меня кулаком в плечо.
— Да ладно, она сделает все, что ты хочешь, и при этом она настоящая мастерица. Будешь как новенький.
— Спасибо, но…
— Но что?
— Такие вещи не для меня, понимаете?
— Так что ж ты сразу не сказал? Погоди, я телефон возьму. Тут стесняться нечего, каждому свое. Мне вот когда-то страшно нравились негритянки — две или три сразу, и притом рослые, чем выше, тем лучше. А Гейб, наоборот, предпочитал малышек. Просто скажи мне, чего ты хочешь.
— Я ничего не хочу. Я очень устал и хочу спать.
Санни нахмурился.
— Ты что, до сих пор сохнешь по бывшей жене? В этом все дело?
— Не совсем.
— А в чем? Рассказывай.
Я глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул.
— Не по ней сохну, а вообще… — сказал я тихо. — Понимаете?
Он опустил взгляд пониже пояса, потом снова поднял глаза.
— То есть…
— Ну, физически со мной все в порядке. Я просто…
— Импотент. Так и скажи. Ты импотент. Ну и что? С кем не бывает. Заходи, давай об этом поговорим. Вскипятим чайник и, если хочешь, можем хоть всю ночь разговаривать. Санни тепло улыбнулся мне. Я еще ни разу не видел его таким счастливым. Такое ощущение, что он был в полном восторге.
Он положил руку мне на плечо, чтобы втолкнуть в номер, и это превратилось во что-то вроде объятий.
— Давай, заходи, парень.
ГЛАВА 5
(Запись № 4 беседы с Санни Дэем. Записано в его кабинете 20 февраля)
Хог: Значит, так вы с Гейбом и познакомились.
В учебном лагере.
Дэй: Угу.
Хог: Вам не особо нравится эта тема, похоже.
Дэй: Чему тут нравиться? Он мне сердце разбил.
Хог: Как именно?
Дэй: Не сейчас.
Хог: А когда?
Дэй: Когда у меня будут на это силы. Не дави на меня.
Хог: Тогда давайте поговорим о хорошем. Какое у вас сложилось о нем впечатление после первой встречи?
Дэй: Ладно, давай. Гейб Найт был ужасно правильный парень. Родом из Линкольна в штате Небраска. У его семьи там большой белый дом на такой, знаешь, широкой тихой улице, засаженной вязами. С качелями на крыльце. Отец Гейба работал фармацевтом, всегда ходил в белой рубашке, а в свободное время пел в любительском вокальном квартете. Мама его носила фартук и пекла пироги. Когда «Вольно!» пустили в их кинотеатре, в городе в честь Гейба устроили парад, представляешь? Первый раз, когда он меня туда привез, ощущение было такое, что я попал на натурную съемочную площадку на заднем дворе «Уорнерс».
Хог: А вообще какой он был?
Дэй: Настоящий бойскаут. Пил молоко. Не выражался. Называл своего отца «сэр». Ходил в церковь. Писал письма своей девушке, Лоррейн, типичной «девчонке по соседству» — в смысле, она и правда рядом с ним жила. Он на ней потом женился. Первая его жена, до того, как Голливуд его развратил.
Хог: А он что про вас думал?
Дэй: Он считал меня трущобным мальчишкой из тех, которые воруют сумочки у старушек, а жарким летним днем открывают пожарные гидранты. Это, кстати, неправда — гидрантов я никогда не открывал. Серьезно, я для него был таким же чужаком, как и он для меня. Он никогда в жизни не видел живого еврея, не говоря уж о том, чтобы спать с ним на соседней койке. Те персонажи, которых мы играли, — это правда были мы. Поэтому так здорово и получалось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хог: И как вы сошлись? Или правильный вопрос будет — почему?
Дэй: Все дело в шоу-бизнесе. Гейб учился в университете, а зарабатывал на это всяческими выступлениями. Работал диск-жокеем на местной радиостанции по доллару за вечер. Играл в летних театрах, ну знаешь, из тех, что часто под открытым небом постановки делают. Пел, играл на укулеле и сносно отбивал чечетку. Он и фокусы показывал на детских праздниках. Жонглировал. Гадал по руке — помнишь, он это в «Большой арене» использовал? Всего понемножку, в общем. Ничего особенного, но в Линкольне, штат Небраска, сойдет и так.
Хог: Гейб умел смешить?
Дэй: Он был сообразительный. В комедии как искусстве он ни черта не понимал. Это я его всему научил.
Хог: И вы подружились?
Дэй: Мы оба привыкли выступать, так что у нас была общая тема для разговоров. Мы об этом заговорили — и продолжили говорить дальше. Гейба шоу-бизнес зацепил всерьез. Он любил поговорить про фильмы, про радиопостановки. И про Кэтскилле ему страшно нравилось слушать. Когда нам давали увольнительные, мы всю ночь сидели за бутылкой «Кока-колы» и болтали. Скоро я уже начал ему показывать наши с Мелом старые номера, он смеялся и добавлял кое-что. А потом развивал тему. И я тоже. Мы как начали это делать, так и продолжали импровизировать, как музыканты. Мы так расслаблялись. Понимаешь, тренировочный лагерь — жуткое место. Вечно командуют, говорят, куда идти и что делать, и при этом вполне вероятно, что через полгода тебя убьют. Большинство пьянствовало, чтобы выпустить пар, а у нас с Гейбом для этого был юмор.
Хог: А вы его про себя сравнивали с Мелом?
Дэй: А то как же. Он как раз был типаж «старший брат». Чуть постарше меня. Высокий, серьезный, надежный. Людям он нравился.
Хог: А он серьезно хотел стать артистом?
Дэй: Ты хочешь знать, что было бы, если б мы с ним не повстречались? Сложно сказать. Гейб был консервативный парень из маленького городка, такие редко рискуют. Наверное, он бы вернулся домой и работал в папиной аптеке. Мы ни к чему с ним особенно не стремились, просто так вышло.
Хог: У вас это звучит как история любви.
Дэй: Поначалу так и было. А потом это стало больше похоже на брак. Вы все время вместе, вместе планируете будущее. Вас объединяет доверие, приязнь, верность, ревность. Только что вы при этом не трахаетесь. Стало быть, если подумать, типичный брак и есть. (Пауза.) Упс, прости, Хоги. Старая шутка.
Хог: Когда вы поняли, что у вас хорошо получается?
Дэй: Да сразу. Остальные ребята нас услышали, им стало интересно, так что мы слепили несколько номеров и стали их показывать. В казармах. В столовой. Для забавы, как в спальне в «Пайн Три». У нас был номер про учебный лагерь — Гейб суровый сержант, который тренирует меня, неуклюжего новобранца, а я все время ружье роняю. Это был наш первый серьезный номер. Мы его в «Вольно!» потом делали.
Хог: Я помню.
Дэй: Потом был номер, где я городской пижон и учу его, деревенского простака, играть в покер. Я думаю, что сейчас выманю у него все деньги, но на самом деле это он в итоге выманивает деньги у меня. Еще мы играли двух новобранцев, которые пытаются понять, что они такое едят в столовой. А, и еще старый номер с танцем из «Пайн Три», только теперь про танцы в армейском клубе. Я играл того же персонажа, что и раньше, а он — роль Мела. Но мы с самого начала заставляли зрителей хохотать до слез. С Мелом мы до такой степени людей не смешили.