несмотря на свои десять камней, так нервничала.
И опять мертвец меня почти достал — я едва успел кинуться вниз и в сторону, и он впечатался в стену.
В прямом смысле слова впечатался — от силы удара вылетела вся штукатурка, посыпались осколки желтых кирпичей самой стены и даже выпало несколько целых. Мертвецу же, увы, ничего не сделалось — уже через мгновение он отлип от стены и встряхнулся, начиная разворачиваться в мою сторону.
Я успел быстрее и, сжав его голову, изо всех сил крутанул и дернул. Примерно так я сломал хребет варгу…
Голова мертвеца послушно повернулась в моих руках, будто никакого хребта у него вовсе не было, но оторвать ее не получилось. Не получилось даже хоть как-то повредить. Потом отведенные мне доли мгновения закончились, мертвец ударил в ответ, но я успел отскочить, лишь самую малость замешкавшись.
Это стоило мне еще одного сломанного ребра, теперь уже слева.
Никакого нормального оружия, пустая комната без выхода и мертвый демон, твердо решивший меня убить. Просто отлично! Единственный вариант выжить заключался в том, чтобы снять кольцо с черным нихарном и позволить скверне превратить меня в демона.
Но как же мне этого не хотелось!
И не только потому, что меня полностью устраивала жизнь человеком.
Одержимость, судя по тому времени, когда императорский советник забрал мой амулет, полностью изменила мое восприятие себя. В те недолгие мгновения я стал другой личностью — этим самым демоническим белым пауком — с другой историей, с домом в теневом королевстве, с какими-то слугами… Я тогда полностью забыл о своей человеческой жизни.
Бр-р. Та же смерть, по сути. Какой смысл в выживании тела, если личность мертва?
А умирать мне очень не хотелось.
Будто читая мои мысли, мертвец широко улыбнулся. С каждым проходящим мгновением его лицо все меньше напоминало маску, все больше казалось живым. И красные глаза уже не походили на тусклые угли, а горели ярко и зло.
Будто и впрямь в это мертвое тело вернулась душа.
И если эту душу выгнать, то тело вновь станет неподвижным, как мертвому телу и положено?
Хм…
Выгнать душу…
Конечно, у меня не было никаких доказательств, что мелькнувшая идея сработает. Но что я терял?
Как же там начиналось?
— О, Предвечный, Древнейший из Древних, — сказал я.
Мертвец, с которым мы только что благополучно — для меня — разминулись, замер.
Неужели действительно сработало?
— Бесформенный, но не лишенный формы, — произнес я торопливо и запнулся. Запнулся не потому, что забыл продолжение, нет, на память я пожаловаться не мог. Просто сама фраза показалась слишком абсурдной — как можно быть одновременно бесформенным, но не лишенным формы? Одно другому просто противоречит.
Пауза начала затягиваться, и мертвец вновь сделал шаг в моем направлении.
Ладно, абсурдна и абсурдна, кто там этих богов разберет? Не до философских проблем мне сейчас!
— Безымянный, но имеющий сотни имен… — сказал я следующую фразу, и мертвец опять замер.
Я продолжал говорить дальше, и он так и стоял на одном месте, потом поднял руки и прижал их к груди, сжал левую в кулак, обхватил ее правой и даже немного склонил голову, будто тоже мысленно молился под мои слова.
— Даруй ей новые плоть, кровь и кость, — закончил я, и в то же мгновение в мертвеце будто задули невидимую свечу. Глаза погасли, став тусклыми красноватыми стекляшками, ноги подогнулись, и он рухнул на землю, как кукла, у которой кукловод обрезал нити. Похоже, в нем действительно была душа, и сейчас она ушла к этому самому «бесформенному» и «безымянному».
Несколько мгновений я с опаской наблюдал за мертвецом, но нет, тот больше не шевелился. Не отреагировал и тогда, когда я подошел ближе и пихнул его ногой.
Вот, самый правильный мертвец. Сразу бы так!
Поморщившись, я потрогал свои сломанные ребра. Впрочем, болели они уже не так сильно, как в самом начале, и чувствовались только при движении.
Потом я посмотрел наверх — в дыру в крыше все также виднелось серое небо. Прислушался. Тихо. Спокойно. Ни криков, ни голосов, ни каких иных звуков. Я отвлекся на ожившего мертвеца и не следил за тем, что происходило снаружи, так что не мог сказать, что последовало за вызванными магией — ну, я так предполагал, что магией, — земными толчками.
Я заглянул в «сундук» — тот оказался разочаровывающе пустым — потом, немного подумав, подхватил мертвеца под руки, затащил на место его последнего упокоения и аккуратно прикрыл крышкой. Все на тот случай, если его душе вдруг не понравится у «бесформенного» бога, и она решит вернуться.
На само мое появление мертвец не отреагировал, проснулся только тогда, когда землетрясение сдвинуло крышку, так что не стоило искушать судьбу во второй раз.
В доме на мгновение потемнело, но почти сразу же свет вернулся. Я вскинул голову — в дыре в потолке все так же виднелось серое небо. Странно. Может, на невидимое за облаками солнце набежала какая-то особо черная туча и тут же унеслась прочь?
Я подождал еще немного, продолжая глядеть наверх, но все осталось без изменений.
Так, ладно. Нужно найти выход. Я еще раз огляделся и мой взгляд остановился на том месте, о которое мертвец не так давно ударился. Показалось, или среди проявившейся после удара кирпичной кладки что-то подозрительно чернело?
Я подошел ближе — действительно, за парой выпавших кирпичей была лишь черная пустота. Вытащить частично разбитые кирпичи рядом с дырой оказалось несложно — раствор рассохся и едва их держал. Ох уж эти строители… Так что спустя пять минут я стоял перед самодельным проходом, вполне достаточным, чтобы в него протиснуться.
Вопрос заключался в том — стоило ли?
Если бы проход вел на улицу, я бы не колебался ни мгновение, но он вел в какое-то подземелье. Дом-коробка, в который я провалился, был куда больше внутри, чем казался снаружи, за счет того, что уходил глубоко под землю.
В доме опять на мгновение потемнело, но, когда я вскинул голову, в дыре потолка вновь невинно виднелось небо.
Что за ерунда там творилась?
Ладно, пока неважно.
Пожалуй, я мог использовать кирпичи как ступени, разобрать всю стену и выбраться на улицу. Такой вариант мне нравился куда больше, чем непонятный подземный ход.
Я уже начал выполнять свой план, когда темнота пришла в третий раз и осталась. А вместе с ней пришли звуки — наверху что-то шевелилось, скреблось, шипело. А потом это что-то провалилось внутрь, вернув