шепнуть.
За привет от наших Василий вежливо благодарил, но чувствовалось, что мы нужны ему тут как собаке пятая нога. Тем более говорил он немного хрипло и с усилием. Анна вдруг выгрузила из рюкзака четыре бутылки воды Aquarium и пояснила, что мы принесли то, что он точно любит и что точно можно при аллергии.
Дебильная идея. Но я стоял и поддакивал.
Я ещё не успел подумать о том, каким образом Анна собирается незаметно выдрать Василию волосы, тем более у него довольно короткая стрижка, как Анна достала маникюрные ножницы, типа чтобы разрезать узел на пакете, в котором бутылки. Бутылки она деловито поставила прямо возле подушки Василия. И почти незаметно отрезала у него кусочек волос. Как она приложила их к своей голове, я так и не заметил, – неловко было смотреть в её сторону.
Мы явно мешали, поэтому я дёрнул Анну за руку, по-быстрому попрощался, и Анна тоже что-то проблеяла.
Когда мы вышли, она вдруг призналась, что теперь аллергия Василия передалась ей. У неё першит в горле и немеет язык. А ещё немного чешутся глаза. Этого только не хватало!
Рядом с кроватью Василия стояла стойка с капельницей, значит, ему нужно было серьёзное лечение, а вот куда теперь Анну тащить? В детскую больницу? Я перепугался. Анна тоже.
– Давай скорую вызовем, – сказал я.
– Не надо пока. Подожди. Может, пройдёт. Или это нервишки… не знаю. Давай минут пятнадцать погуляем, посмотрим, – предложила Анна. – Пойдём по Фонтанке, пока она не растаяла.
– Как ты?
– Пока терпимо.
Потом она добавила:
– Я вот что подумала: без магии жилось гораздо спокойнее. Не стоило с этим связываться. Пора развязываться.
– Странно, что ты это поняла только сейчас.
– Я же пыталась всё исправить, а получалось хуже. Вообще, мне нужно вернуться в табор Гулы, помочь им. Мне кажется, я за них… отвечаю, что ли.
– С чего бы ты за них отвечала?
– Ну… я просто поняла, что это часть меня, моего рода. И вообще, я их последний шанс.
Мы вышли на набережную, спустились по лестнице на лёд и пошли к Аничкову мосту. Под мостом виднелась широкая тёмная полоса промоины. Рядом копошились серые тощие чайки и воробьи.
– Мы дальше не пройдём, – сказал я. – Там вода уже.
Я вдруг заметил, что Анна шмыгает носом. У неё начинало отекать лицо.
– Слушай, по-моему, тебя реально разносит. Погнали назад в больницу!
Анна кивнула и вдруг побежала вперёд, под мост.
– Стой! Стой ты, дура! – орал я.
Но Анна с разбегу прыгнула в промоину, хрупкий лёд с треском проломился, и она провалилась в чёрную воду Фонтанки. Меня ошпарило паникой: а если утонет? Если это не вход в междумирье? Она что, взяла с собой последний ряд мониста? Она чуяла подвох с этим даром исцеления?
Самое странное, никто не заметил, как нырнула Анна. Парочка, зависшая на мосту, продолжала обниматься и смотреть на реку, никто из прохожих не остановился, по мосту проехал неторопливый троллейбус.
Я пошёл назад, к лестнице. Минут через пять Анна наверняка вернётся и догонит. Надоели уже её опыты и суперспособности.
Интересно, сколько времени пройдёт в междумирье?
Глава 13
Анна рассказывала, что подо льдом она заметила огромную усатую морду сома. (Сом? В Фонтанке?) Этот сом заглотил её, как только лёд проломился. Внутри сома было жарко, тесно и воняло. Они мчались с огромной скоростью, и Анну трясло – всё равно что в троллейбусе в час пик. Наконец сом остановился и выплюнул Анну в зале с горшками дворца нивашей. В зал выплыл только один ниваш – самый жуткий, молчащий, с бордовой бородой.
– Я хочу избавиться от всех способностей и ещё чтобы табор Гулы вспомнил слово и получил прощение. Откройте горшки с душами. Вы прямо сейчас, при мне, их откроете, а я отдам последнее золото. Вы всё время обманывали меня. Забирайте все свои дары, все способности, ничего мне от вас не нужно.
Ниваш молчал. Анна заметила жёлтые искры в его полупрозрачных глазах.
– Вот, я принесла последний ряд мониста. Открывайте горшки и берите.
– Мало. Дёшево, – сказал чей-то глухой, хриплый голос. Казалось, кто-то говорит через толстую подушку. Анна поняла, что это сом.
– Но у меня больше нет ничего.
Бордовобородый икнул. Изо рта вырвалась стая чёрных мальков. Пару секунд они странно подёргивались и вдруг всплыли кверху брюхом.
Сдохли.
– У тебя есть рубашка кешалий, – сказал сом.
Из носа ниваша медленно выползла пиявка и присосалась к его шее.
– Может, и есть. Но я же её не вижу и снять никак не могу.
– Отдашь ему рубашку и последний ряд мониста. И тогда он освободит души из горшков.
– А если не освободит?
Бордовобородый выпустил сильный фонтан воды на одну из нижних полок, точно выстрелил. Несколько банок разбились. «Кажется, не обманет», – подумала Анна.
– Да как я эту рубашку отдам? А монисто вот… – Анна протянула монисто нивашу. Он сунул его в рот и начал с хрустом пережёвывать. Изо рта потекла зелёная слюна, похожая на тину.
– Ты должна поцеловать его, – сказал сом. – Целуй его в губы!
Анна долго не могла решиться. Но ради людей… ради тех, кто столько веков страдает… Она подошла к нивашу, зажмурилась и прикоснулась губами к чему-то вонючему, гнилому, скользкому. Рот ниваша вдруг начал затягивать, как пылесос. Анна шарахнулась в сторону.
И вдруг на том месте, где стоял ниваш, поднялась огромная водяная воронка, проломила потолок дворца и утащила Анну. Анну несло по спирали с огромной скоростью и наконец шарахнуло обо что-то твёрдое, потом ещё раз и ещё. Это проламывается тонкий лёд над головой, поняла она. И наконец Анну вышвырнуло на поверхность. Она изо всех сил пыталась плыть к берегу в холодной воде среди ледяных осколков, похожих на куски битого стекла. Знакомый мост оказался слишком далеко.
Она заметила у берега девушку с длинными серебристо-белыми, точно седыми, волосами. Девушка стояла в облаке тумана и держала в руках тонкую прозрачную нить, похожую на рыболовную леску. Нить-леска сама поплыла к Анне, зацепилась за её правое плечо – и вытянула на берег.
Сугробы рядом с девушкой были гладкими, точно она была невесомой и не оставляла следов. Лес засыпал мягкий мокрый снег. От холода Анну било крупной дрожью, но от девушки исходило тепло, так что хотелось подойти к ней поближе и греться. Странно, что от этого тепла не таял снег. На голове у девушки переливалась небольшая корона из лунного камня. «Это королева кешалий Ана, – пронзило Анну. – Но ведь кешалии зимой спят! Что её разбудило?»
– Ниваш забрал не только мою рубашку – он вынул твою душу. Она теперь у него в горшке. Ничего уже не исправить. Ты наделала столько глупостей… Теперь ты должна разделить судьбу табора Гулы. Ты никогда не сможешь вернуться в мир живых. Иди к своему табору, Анна.
– Простите… – растерялась Анна. Она почувствовала, что одежда высохла и стало тепло. Тепло внушало надежду. – Я, может, смогу