— Когда ребята позвонили и сказали, что внизу меня ждет гость, я решил, что смогу совместить работу и удовольствие. — Он поднял белое полотенце, которое, как я не заметил, было у него в руках; на махровой ткани остались пятна крови.
Я замолчал. — Ты от меня скрыл? — Пленник был именно тем, что мне было нужно, чтобы изгнать некоторых из этих демонов.
Ответная ухмылка Бишопа была почти маниакальной. — Албанец был пойман сегодня утром, когда вынюхивал информацию в клубе на 58-й улице. Мы подготовили его внизу.
— Черт, почему ты мне не сказал? — Я поднялся на ноги и стащил с себя пиджак.
— Просто размял его для тебя.
Я вышел из офиса, даже не закончив закатывать рукава. Хорошо, что некоторые люди так и не учатся, потому что сегодня мне это было необходимо.
Наша кладовая двойного назначения в подвале была пуста, если не считать привязанного к стулу мужчины средних лет под единственной подвесной лампочкой. И еще небольшой металлический столик, уставленный различными инструментами, используемыми для убеждения.
Бишоп был прав. Парень был весь в синяках и брызгах крови, но никаких серьезных повреждений не было. Скоро он будет готов петь.
Все клубящиеся мысли, возникшие ранее, улеглись, и меня охватило умиротворяющее спокойствие. Уверенность в цели и радость мести.
— Я так понимаю, наш друг еще не настроен говорить? — спросил я Бишопа, подходя ближе к столу.
— Неа, думает, что он большая шишка.
Отлично.
Я взял в руки аккумуляторную дрель, наслаждаясь ощущением ее веса. Когда я повернулся к нашему пленнику, в его глазах на мгновение мелькнул ужас, а затем его жалкая маска вернулась на место. Это была моя любимая часть. Наблюдать за тем, как быстро они ломаются.
— Мы не обязаны этого делать, мой друг. Просто скажи мне, что планирует твой босс, и все это быстро закончится. Пожалуйста, пожалуйста, не надо.
Он посмотрел на меня стеклянными черными глазами, а потом плюнул в меня.
Люблю, когда они ведут себя жестко.
Я включил дрель и вогнал наконечник в его колено, вдавливая сверло в кость и хрящ.
Истерические вопли наполнили комнату.
Сверло было очень эффективным, поэтому мне не пришлось слишком глубоко входить, прежде чем они заговорили. Как только я услышал его крики, я отступил назад и выжидающе посмотрел на него. Лицо мужчины было опущено, скрывая его от глаз.
— У меня нет целого дня, придурок, — резко ответил я.
Когда мужчина поднял свое лицо к моему, то, что я принял за рыдания, на самом деле оказалось маниакальным смехом.
— Я слышал, тебя можно поздравить, — сказал он, его слова были с легким акцентом и раскатистыми от боли. — Девушка Манчини — настоящий приз. Было бы жаль… потерять такую… сладкую маленькую шлюшку. — Он с трудом держался на ногах, но все же сумел торжествующе улыбнуться, потому что знал, что задел нерв мстительным гневом, омрачившим мое лицо.
Ярость, подобной которой я никогда не знал, охватила меня, лишив всех рациональных мыслей и заставив действовать.
Я вытащил пистолет из-за пояса брюк и выстрелил ему в брюхо. Я ничего не мог с собой поделать. Я должен был наказать его за то, что он выплеснул такую грязь и имел наглость говорить со мной о моей невесте.
— Ну, черт. Тебе действительно не следовало этого делать, — сказал Бишоп над криками албанца.
И да, и нет. Я хотел покончить с его жизнью тогда и там, но я не отказал бы себе в удовольствии узнать, что он страдает. — Ты хоть представляешь, сколько времени нужно, чтобы умереть от простреленного кишечника? У нас еще много времени. И может быть, если он очень-очень хорошо попросит, я всажу ему пулю в голову, прежде чем все закончится.
Бишоп усмехнулся. — Думаю, мне лучше устроиться.
Я хмыкнул, чувствуя себя немного лучше. Албанец не только умрет, но и, вероятно, расскажет нам все, что мы хотели знать, когда испустит последний вздох, и я смогу отправить его домой с кишащей личинками раной и болью, вытравленной в каждой щели его уродливого лица.
В жизни нужно искать положительные стороны.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
После обеда я получила неожиданное сообщение от Шай с предложением поужинать вместе с ней. Перспектива провести время вне дома с подругой была настолько привлекательной, что я рискнула рассердить отца и попросить разрешения. Я написала записку, объясняющую, как важно для меня занять свое место среди ирландских женщин, и показала ее ему вместе с текстом. Он согласился, но только после своего обычного шквала тонко завуалированных угроз и приказа о том, что Умберто должен сопровождать меня.
Мне ужасно нужно было отвлечься после неудачного утра, поэтому мне было все равно, какими ограничениями он меня сковал. Мне нужно было выбраться из этого проклятого дома и уйти от своих безумных мыслей.
Мы встретились в причудливом французском ресторане с низкими потолками и мерцающими свечами на каждом столике. Умберто сидел напротив нас. Шай с любопытством разглядывала его, и я вспомнила, как ребенок изучает песочный замок, прежде чем сравнять его с землей.
— Ты везде берешь с собой свой мускул? — Она выглядела так же великолепно, как и при нашей первой встрече. Я подумала, бывает ли у нее когда-нибудь неудачный день с прической и она ходит в трениках или она от природы идеальна. Это казалось утомительным, но я также немного завидовала.
Я достала свой блокнот, не готовая к тому, что весь остальной мир узнает, что я могу говорить. Надеюсь, Коннер сохранил этот маленький секрет между нами.
К сожалению. Я подвинула блокнот к ней.
— Это хорошо, что твой отец хочет защитить тебя, — согласилась она.
Мне хотелось, чтобы это было только так. Умберто превратился из защитника в тюремщика в день смерти моей матери.
Спасибо за приглашение. Хорошо бы выбраться из дома.
— Конечно! В клубе нам не хватало времени побыть вместе.
Я вопросительно подняла брови. Коннер знает, что ты здесь?
Он ясно дал понять, что ему не нравится идея, чтобы мы с Шай подружились. Мне было наплевать на его нелепые приказы, но я не хотел, чтобы у нее были неприятности.
— Нет, но все в порядке. Он это переживет. — Она озорно усмехнулась.
Официант остановился и принял наши заказы на напитки. Я выбрала Pinot Grigio, с облегчением вздохнув, когда официант не стал требовать у меня карточку, поскольку мне еще не хватало года до установленного законом возраста. Шай была немного старше, вероятно, ближе к возрасту Коннера.
— Похоже, ты хорошо держишься. Дата уже назначена?
1 августа.
Она присвистнула. — Так скоро?
Я кивнула. Нет причин ждать.
— Также нет причин торопиться, если предположить, что ни одна из сторон не планирует отступать.
Полагаю, обеим сторонам не терпелось завершить сделку.
— Полагаю, ты права, — сказала она с любопытным блеском в глазах. — Я так понимаю, у тебя не было парня, от которого тебе пришлось бы отказаться?
Когда я покачала головой, мои щеки запылали от жара.
— Это хорошо. — Она весело усмехнулась. — Лучше, чем заключать такую сделку из-под горы сердечных страданий.
Она не ошиблась. Я потягивала свежее вино, признавая, что все всегда могло быть хуже, а потом замерла, когда мой взгляд перехватил гневный сапфировый взгляд. Коннер стоял в тени коридора позади Шай, скрытый от Умберто.
Он сказал меня подойти к нему.
Мое сердце забилось, реагируя на всплеск адреналина. Я приказала своему телу вести себя хорошо. В то утро Коннер одержал надо мной верх, и я не хотела снова давать ему преимущество.
Успокоившись, я передала записку Шае, отлучилась в туалет и уверенно пошла в бой. Или, по крайней мере, создавая видимость уверенности. Внутри меня все дрожало.
— Что ты здесь делаешь? — шипела я, как только подошла достаточно близко.