Уверенно, спокойно, с превосходством победителя. Противопоставить мне было нечего, ему было об этом известно.
— Ты не имеешь права, — прошипела гневно. – Ты ему никто. Я заберу его и…
— Это ты ему никто, Вероника, — от того, как ровно он это сказал, мне стало нехорошо. Сердце заколотилось, оборвалось и полетело вниз. – Я его отец, а ты ему никто. И даже если ты решишь уйти, Платон останется со мной.
Губы шевельнулись, но сказать я не смогла ни слова. Перебирая в машине документы, я и не подумала об этом. А теперь действительность обрушилась со страшной силой. Меня оглушило, на пару секунд я перестала слышать, видеть. А Дмитрий всё стоял рядом.
— Платон – мой сын. — Каждое слово гвоздём в крышку гроба. – Ты – моя жена. Но к нему никакого отношения ты не имеешь.
— Это неправда! Ты… Ты знаешь, что это неправда! И органы опеки…
— Забудь про органы опеки.
Я недоверчиво усмехнулась. Нервно, истерично. Качнула головой и усмехнулась снова.Дотронуться до себя Дмитрию я не дала, отпрянула от руки. Сняла с пальца кольцо и швырнула в него.
— Я тебе не тупая овца, понял?! Забери это! Может, ты вообще не за мной приехал, а за моим братом?! Тебе сын был нужен?! Решил замену найти той девочке?! Или, думаешь, я не поняла, что она твоя дочь?! Что с ней случилось?! Она умерла? И та женщина с фотографии?! И поэтому ты на детей так…
— Замолчи! – прорычал он. Схватил меня за кофту и тут же выпустил. – У тебя слишком длинный язык.
— У меня нормальный язык. Это у тебя…
— Замолчи, Ника, — предупреждение в чёрных глазах.
Если бы не бушующий гнев, мне бы стало страшно. Лицо его превратилось в каменную маску, глаза стали провалами, вены вздулись. Стиснув зубы, он смерил меня взглядом. По коже пробежали мурашки, в солнечном сплетении потянуло тревогой.
— Иди в ванную, — прочеканил он.
— Только что ты хотел, чтобы я приготовила ужин, — язвительно, ему в лицо.
— А сейчас я хочу, чтобы ты убралась с глаз. Это ради твоего же блага.
— Как же так? Будешь ходить голодный?
— Нет. Закажу ужин в ресторане. Мы с Платоном справимся без тебя.
Глава 7.1
Вероника
— Ты спать собираешься?
Я оторвалась от телефона. Диван в гостиной был удобный. Кожаный, с мягкими широкими подлокотниками, он вполне годился для того, чтобы провести на нём ночь.
— Если «спать» в твоём понимании значит спать с тобой в одной постели, нет.
Он выразительно изогнул бровь. Но в глазах мелькнула не злость – насмешка. Ничего не ответив, он ушёл, но буквально через минуту вернулся с подушкой, комплектом постельного белья и одеялом. Кинул всё на диван.
— Потрудись собрать постель до того, как я встану. И не забудь про завтрак.
— Ты определись, я твоя жена или домработница.
— Сперва определись с этим сама.
На этом он посчитал разговор оконченным. Что он станет уговаривать меня пойти в спальню, я не ждала, что уведёт силком тоже. Хотя… Как раз последнее было в его духе. И подсознательно именно к этому я готовилась. Но свет в коридоре погас, квартира погрузилась в тишину, а я продолжала сидеть одна, как дура пялясь в телефон, дисплей которого пересекала здоровенная трещина, а в зазорах так и осталось высохшее тесто, выковырять которое у меня до конца не получилось. Можно было пойти к Платону. В отличие от меня, он видел уже, наверное, десятый сон. Но тревожить его не хотелось.
— Будет тебе завтрак, — процедила, раздражённо расправляя простынь.
Пришлось свернуть её втрое, чтобы она не свисала с дивана. Всё было чужим: город, звуки, стены. Даже пахло тут иначе. Единственное знакомое: нотки табака, свежести и одеколона. Укрывшись, я зажмурилась и представила себе детскую площадку возле дома. Старую покосившуюся карусель и озеро. Но картинка не складывалась. Вместо этого воображение нарисовало каток и отца, стоящего у борта.
— Никогда не сдавайся, — услышала я его голос, как наяву. Ты – Вероника. Ника. Знаешь, как звали богиню победы? Её звали Ника, дочь. Думай об этом каждый раз, когда трудно.
Я распахнула глаза. Перевела дыхание. Сердце в груди колотилось, голос отца так и звучал в голове. Небо за окном из чёрного превратилось в бледно-голубое, пронизанное ярким солнцем. На часах было начало шестого.
— Ты прав, папа, — прошептала, всего на секунду опустив веки. – Прав. Спасибо, что напомнил мне, кто я.
Губы были солёными, лицо мокрым. Изо всех сил я постаралась задержать сон. Всего на несколько секунд, чтобы, в несколько подсечек проехав через весь каток, обнять отца. Только я дотронулась до него, он начал таять. До тех пор, пока не растворился совсем.Катка больше не было – только огромная кухня-гостиная и настырно лезущее в окно солнце.
Наткнувшись на Диму прямо возле ванной, я чуть не выронила ведро.
— Завтрак на плите, — хотела обойти его.
Он удержал за локоть. Не знай я, что он только проснулся, в жизни бы не подумала! Свежий, даже волосы в порядке! Мерзавец! Не то что я с утра. Бодр, свеж и, как обычно, чертовски сексуален!
— Это ещё что? – указал на ведро.
— Вода.
— Вижу, что вода. Зачем?
— Через сколько ты уезжаешь? Через час?
— Примерно.
Надо же, мне удалось озадачить его! Не отпуская локоть, он ждал пояснений. Я бы с удовольствием послала его к чёрту, да только вряд ли помогло бы. Не удивлюсь, если он периодически и так захаживает к нему на рюмочку чая с засахаренными мухоморами.
— Ты сказал, чтобы я определилась. Я определилась, — выдернула руку. – Если ты не можешь решить,