Обошла книжную полку и устроилась на полу рядом с Люком. Он соединил несколько точек на карте второго этажа, указал не только точки выхода и расположение помещений, но и мебель нарисовал, и площадку на чердаке. Я прижалась щекой к его плечу и наблюдала.
— Я не знала, что площадка чердака соединена с туалетом наверху, — прошептала я.
— Это очень удобно для нас, — прошептал Люк.
— Почему?
Он повернул голову, прижав нос к моей макушке.
— Это секрет.
— Ты мне расскажешь?
Он потерся носом о мою макушку.
— Не сейчас.
Я надула губы.
— Это плохо?
— Нет.
Он передвинулся и приобнял меня за плечи. Кончиками пальцев прошелся мне по позвоночнику, а другой рукой продолжал работать на ноутбуке.
— Я не могу выдать тебе секрет. Тогда не будет сюрприза.
— Вы, ребята, полны секретов.
— Ты тоже. Скрытные сердца. Я слышал ты умеешь читать на корейском. Плюс язык жестов.
— Я знаю только алфавит, — напомнила я ему.
— Я могу позаниматься с тобой, если ты, конечно, захочешь.
— Где ты выучил язык жестов?
Его пальцы замерли у меня на шее.
— Когда я впервые встретил Норта, он не заговорил со мной. Он даже с дядей не разговаривал. Я сказал ему доброе утро, а он прошел мимо, как будто не слышал. Я решил, что он глухой. А раз он глухой, то должен уметь общаться на языке жестов. Я две недели практиковался с Котой.
— Ты не мог просто спросить, глухой он или нет? — спросила я
— Он совсем не разговаривал, — сказал Люк. — Я задал ему вопрос, а он никак не отреагировал, даже внимания не обратил, не ответил.
Я приподнялась и он убрал руку. Жаль, мне было так удобно.
— Как так получилось, что у тебя был брат, и ты ничего не знал о нём?
— Я, вообще, не знал, что он существует. Однажды, когда мне было одиннадцать, он просто появился посреди ночи. Дядя сказал, что мы сводные братья, но ничего не объяснил и не сказал, откуда он взялся. Вот и всё. Норт переехал к дяде.
Я не могла представить себе Норта тихим и одиноким. Но именно таким он приехал от отца из Европы в одиннадцать или двенадцать лет и появился на пороге дома дяди Люка. И он такой разговорчивый сейчас.
— Что случилось, когда ты заговорил с ним на языке жестов?
— Он уставился на меня, как на идиота.
Люк ухмыльнулся.
— Так что это не сработало, но я научился чему-то новому, а потом мы с Котой иногда общались на языке жестов, так, для прикола. Но через несколько лет это умение пригодилось.
Он положил ноутбук на пол, сел передо мной, скрестив ноги.
— Давай я тебе покажу.
Я ещё хотела спросить, как же он, все-таки, заставил Норта заговорить, но этот вопрос был уже не в тему. Я сидела напротив Люка, он схватил меня за лодыжки и начал подтягивать к себе пока наши коленки не соприкоснулись. Меня пронзила боль от копчика до поясницы. Хоть бы Люк этого не заметил! Он ничего не заметил, потому что пытался пристроить меня так, как ему было удобно. А потом начал учить.
— Это вопрос, какой твой любимый цвет.
Он показывал мне жесты, а я, как могла, повторяла. Когда я делала что-то неправильно, он повторял жест снова и менял положение моих рук. Начали с простых вещей, таких как музыка и фильмы; как задавать вопросы и как отвечать.
Когда Люк показал жест для слова "милый", Габриэль свалился с кровати, откинул одеяло с лица, и посмотрел на нас сонными глазами.
— Так что когда ты делаешь так, — сказал Люк, показывая жесты руками, — ты говоришь «Ты очень милый».
Я повторила.
— Где спасибо? — сказал он, подмигнув мне.
Я ухмыльнулась.
— Попробуй догадаться, что это.
Он сделал какие-то жесты, а в конце потряс руками перед собой, чтобы показать, что это вопрос.
— Что ты спросил? — я не поняла вопрос.
Он ухмыльнулся, а его глаза искрились с озорством.
— Скажи да.
— Да? — прошептала я осторожно, и показала жестом.
— Что ей нужно сделать? — спросил Габриэль, зевая.
Люк ухмыльнулся и поднял пять пальцев. Так как это было вырвано из контекста, я не сообразила, о чем речь. Потом дошло: он считает, когда кто-то делает мне предложение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Черт возьми! — сказал Габриэль. Похоже, он тоже вспомнил… схватил меня за руку и потянул к кровати. — Ты не можешь так поступить с ней!
Люк рассмеялся, потянув меня за другую руку.
— Эй, ты не можешь так тянуть мою невесту.
— Это не считается. Ты провёл её.
— Ребята? — прошептала я, ухмыляясь.
Люк отпустил мою руку.
— Она уже согласилась.
— Это делает тебя таким же придурком, как Рокки, как один из тех идиотов, что пишут ей записки! — сказал Габриэль, потянув меня и усадив на край кровати. Сам уселся рядом, накинул себе на плечи одеяло и потер сонные глаза. — Помнится, мы должны решить что-то с этими придурками. Мы не можем просто наблюдать! Если они продолжат доставать её, все может закончится дракой.
Что-то скрипнуло. Я замерла, пытаясь определить откуда этот звук. Это кто-то идет или мне показалось?
Габриэль не обратил внимания.
— А Рокки в футбольной команде. Нам не нужно, чтобы вся команда приставала к ней.
Я попыталась обратить внимание ребят на посторонний звук, а потом наклонилась и прижала палец к губам Габриэля, давая понять, что надо заткнуться. Он замолчал и вытаращил глаза, а я покраснела: это выглядело так, как будто он поцеловал мой палец.
Щелчок выключателя в коридоре заставил меня запаниковать. Я вскочила и отошла от кровати, давая Габриэлю возможность проскочить мимо меня на чердак. Вместо этого он упал на постель и укрылся одеялом с головой.
Люк схватил меня за талию и утянул на чердак. Я повалилась на спину. Футболка задралась, открывая живот, спина оцарапалась о дерево. Больная лодыжка вывернулась так, что пришлось закусить губу, чтобы не заорать. Люк на четвереньках заполз за мной и закрыл дверь.
Дверь в комнату распахнулась, стукнув по стене.
— Почему ты в кровати? — донёсся до нас голос Мари. Я вздохнула. Если Мари найдёт Габриэля в моей кровати, будет не хорошо. Это, конечно, не так плохо, как если бы его застукала мама, но все-таки…
До нас донеслось сонное бормотание, девчачье, Габриэля.
— Заболела? — спросила Мэри. — Почему ты обмоталась? — в её голосе слышались ворчливые нотки.
От сухого воздуха сильно запершило в горле и я начала кашлять. Люк обнял меня и прижал к груди, чтоб заглушить кашель. Я попыталась сглотнуть и дышать, но чем больше вдыхала, тем больше кашляла.
В спальне Габриэль тоже начал кашлять, пытаясь заглушить меня.
— Ты же не собираешься блевать? — спросила Мэри. — Я пришла показаться и снова уйду. Она снова заснула.
Слезы навернулись на глаза. Меня уже трясло от пыталась сдержать кашель. Люк склонился к моему уху:
— Потерпи, сладкая, — прошептал он. — Ещё одну минуту.
Я прижалась лицом к его груди, и зажала рот футболкой.
— Тебе нужно попить воды, — сказала Мэри.
Несколько минут было тихо. Я сглатывала и сглатывала, чтобы подавить кашель.
Дверь чердака резко открылась. Габриэль устремился вовнутрь, а Люк вытолкнул меня. Кашель душил меня и я, наконец-то, дала ему волю и забралась в кровать.
Дверь была широко открыта, но Мари ушла. Я вдохнула, встала с кровати и поползла к двери.
Мари была у себя, копалась в вещах на полу. Я вышла в коридор и направилась в ванную. Наклонилась и, подсунув голову под кран, попила.
Мари вошла и толкнула меня, пока я была вверх тормашками, и немного воды попало мне в нос. Я отошла, кашляя и высмаркивая воду. Прекрасно.
Мари дернула ящик и вытащила всё для макияжа, выбрала нужное и засунула в сумку для книг.
— Я вернусь завтра, — сказала она, вышла в коридор и спустилась по лестнице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Неужели она заходила к маме? И не заметила капельницу? И повязки у меня на запястьях и вокруг лодыжек. Почему члены моей семьи проходят рядом друг с другом и ничего не видят? А парни замечали повязки, синяки, какая у меня прическа, как я двигаюсь… Почему я раньше никогда этого не замечала? И я пообещала себе, что начну замечать всё. Это касается меня! Я хочу замечать всё, что касается меня, раньше, чем это заметят ребята.