занимается только одним – пьянствует.
Все рассмеялись. Звонче всех хохотал Виктор – совсем еще молодой парень, почти юноша.
Элихио, молодой фермер, до сих пор не проронил ни слова. Он сидел на полу справа от меня, прислонившись спиной к мешкам с удобрениями, сложенными в доме, чтобы их не намочил дождь. Элихио дружил с Лусио с детства. Ростом он был чуть пониже своего друга, но отличался атлетическим телосложением и выглядел очень сильным. Казалось, он заинтересовался тем, о чем говорил дон Хуан. Бахеа пытался что-то сказать, но Элихио опередил его.
– Каким образом пейот может все это изменить? – спросил он. – Мне кажется, человек рождается для того, чтобы всю жизнь работать. Мул – тоже.
– Мескалито изменяет все, – сказал дон Хуан, – хотя бы мы и продолжали работать, как все, как мулы. Я сказал, что в Мескалито есть дух, потому что изменения в человеке производит нечто, действительно похожее на дух. Дух, который можно увидеть, до которого можно дотронуться, дух изменяющий нас, иногда не считаясь при этом с нашими желаниями.
– Конечно, для начала пейот делает тебя психом, – сказал Хенаро. – А после этого ты, разумеется, начинаешь воображать, что изменился. Верно?
– Каким образом он может нас изменить? – настаивал Элихио.
– Он учит нас правильному образу жизни, – ответил дон Хуан. – Он помогает тому, кто с ним знаком, и защищает его. Ваша жизнь – это не жизнь вовсе. Ни один из вас понятия не имеет о радости сознательного действия. У вас нет защитника.
– Что ты хочешь этим сказать? – обиженно воскликнул Хенаро. – Есть у нас защитники. Господь наш Иисус Христос, святая Дева Мария, маленькая Дева Гваделупская… Разве это не защитники?
– Ого, целый букет, – усмехнулся дон Хуан. – Ну и как, научили они тебя жить лучше?
– Это потому что люди их не слушаются, – возразил Хенаро. – Люди обращают внимание только на дьявола.
– Если бы они действительно были защитниками, то заставили бы себя слушаться, – сказал дон Хуан. – Когда Мескалито становится твоим защитником, его слушаешься как миленький и деться никуда не можешь. Ты видишь его, и не в твоих силах не следовать его указаниям. Он заставляет относиться к нему с уважением. Не так, как вы привыкли обращаться со своими защитниками.
– Ты о чем это, Хуан? – спросил Эскере.
– О чем? Да о том, как вы с ними обращаетесь. Один пиликает на скрипке, танцор напяливает маску и разные побрякушки, а остальные напиваются до бесчувствия. Бениньо, ну-ка расскажи? Ты же был танцором.
– Я бросил через три года, – сказал Бениньо. – Это слишком тяжелая работа.
– Спроси вон у Лусио, – ехидно вставил Эскере. – Он бросил через неделю.
Все, кроме дона Хуана, засмеялись. Лусио натянуто улыбнулся и отхлебнул два больших глотка баканоры. Замечание явно пришлось ему не по вкусу.
– Это не тяжелая работа, а идиотизм, – сказал дон Хуан. – Ты бы спросил у Валенсио, танцора, нравится ли ему танцевать? Нет. Я не раз видел, как он это делает, и всегда он повторяет одни и те же скверно исполненные движения. Он не гордится своим искусством. Разве что когда надо потрепаться… Он не любит свое дело, поэтому из года в год нудно повторяет одно и то же. Все, что было в его танце бездарного, с годами только закрепилось. А теперь он считает, что так и должно быть.
– Просто его так научили, – сказал Элихио. – Я тоже когда-то был танцором в Ториме. Танцевать приходится так, как тебя учат.
– В конце концов, Валенсио – далеко не лучший, – сказал Эскере. – Есть и другие. Вот Сакатека…
– Сакатека – человек знания, он вам не чета – совсем другой класс, – резко сказал дон Хуан. – Он танцует потому, что такова склонность его натуры. Я имел в виду не это. Вы танцоры – и не можете наслаждаться танцем. Если кто-то будет танцевать красиво, вы, возможно, получите удовольствие. Правда, для этого нужно довольно много знать о танце. Я сомневаюсь, чтобы кто-то из вас знал достаточно. Поэтому все вы – просто пьяницы. Взгляните хотя бы на моего внука!
– Перестань, дед, – запротестовал Лусио.
– Не ленив и не глуп, – продолжал дон Хуан, – но чем он занимается, кроме пьянства?
– Покупает кожаные пиджаки, – сказал Хенаро, и все расхохотались.
Лусио глотнул еще баканоры.
– Ну и как пейот может все это изменить? – настаивал Элихио.
– Если бы Лусио начал искать защитника, – сказал дон Хуан, – вся бы его жизнь изменилась. Я не знаю, как именно, но в том, что она стала бы другой, не сомневаюсь ни минуты.
– Он что, бросил бы пить, да? – не отставал Элихио.
– Да, наверное. Чтобы жизнь удовлетворяла его, ему понадобилось бы что-то кроме текилы. Это что-то, чем бы оно ни было, даст ему защитник.
– Но тогда пейот должен быть очень вкусным, – сказал Элихио.
– Я этого не говорил, – возразил дон Хуан.
– Черт возьми, тогда я не понимаю. Как можно получать от него удовольствие, если он противный? – недоумевал Элихио.
– Он позволяет более полно наслаждаться жизнью, – объяснил дон Хуан.
– Какое может быть наслаждение, если вкус у него дерьмовый? – не унимался Элихио. – Бред какой-то.
– Ничего подобного, все правильно, – убежденно вставил Хенаро. – Ты становишься психом и автоматически наслаждаешься жизнью. Неважно, чем ты при этом занимаешься.
Все опять засмеялись.
– Все правильно, – невозмутимо продолжал дон Хуан. – Вы прикиньте, как мало мы знаем и как много могли бы увидеть. Пьянство – вот что делает людей психами. Оно затуманивает мозги, путая все на свете. Мескалито, наоборот, все обостряет. Человек начинает видеть ясно и четко. Очень ясно и очень четко.
Лусио и Бениньо насмешливо переглянулись. Все это они слышали уже не раз. Хенаро и Эскере вдруг заговорили одновременно. Виктор ржал, заглушая всех остальных. Единственным заинтересованным казался Элихио.
– Как пейот все это делает? – спросил он.
– Прежде всего, человек должен хотеть познакомиться с Мескалито. Я даже склоняюсь к мысли, что это – едва ли не самое главное. Затем нужно, чтобы этого человека представили Мескалито. Ну а потом должно быть еще много встреч, прежде чем он сможет с уверенностью утверждать, что знает Мескалито.
– А потом? – спросил Элихио.
– Потом он лезет на крышу, а задница остается на земле, – вставил Хенаро.
Все взревели от хохота.
– То, что происходит потом, полностью зависит от человека, – не теряя самообладания, продолжал дон Хуан. – С Мескалито следует обращаться без страха, тогда постепенно он научит, как изменить жизнь в лучшую сторону.
Пауза была довольно долгой. Все порядком устали, бутылка опустела. Лусио, явно превозмогая себя, принес и откупорил еще одну.
– Что, пейот и Карлоса тоже защищает? – спросил Элихио как бы в шутку.
– Откуда мне знать? – сказал дон Хуан. – Спроси его самого, он принимал его трижды.
Все с интересом повернулись ко мне, а Элихио спросил:
– Что, правда?
– Да.
Создалось впечатление, что дон Хуан добился своего. То ли они в самом деле заинтересовались, то ли были слишком вежливы,