Читать интересную книгу Острые предметы - Гиллиан Флинн

Около полуночи я позвонила Карри домой. Карри добирается в наш пригородный офис за полтора часа. Его дом, доставшийся ему от родителей, находится в Саут-Сайде, в ирландском анклаве Маунт-Гринвуд, населенном рабочими. Он живет с женой Эйлин, детей у них нет. Они и не хотели никогда их заводить, всегда ворчит Карри, но я замечала, как он смотрит на детей сотрудников – прямо глазами поедает всех карапузов, которые ему встречаются, и какое внимание уделяет малышам в тех редких случаях, когда родители приводят их в офис. Карри и Эйлин женились поздно. Думаю, зачать ребенка им не удалось.

Карри познакомился с Эйлин, рыжеволосой веснушчатой женщиной с красивой фигурой, на близлежащей автомойке, когда ему было сорок два года. Потом оказалось, что она троюродная сестра его лучшего друга детства. Через три месяца после знакомства они поженились. Вместе живут двадцать два года. Мне нравится, что Карри рассказывает об этом с удовольствием.

Эйлин ответила по телефону добродушным голосом – мне этого как раз не хватало. «Конечно, мы еще не спим», – рассмеялась она. Карри собирал пазл из 4500 частей, которые заняли всю гостиную, и она дала ему неделю на завершение картинки.

Потом послышался громкий голос Карри; мне даже показалось, что я чувствую запах табака.

– Прикер, милая моя, как дела? Ты в порядке?

– У меня-то все нормально. Но дела идут медленно. Только сейчас удалось получить официальный отчет полиции.

– И какой он?

– Преступника ищут во всех направлениях.

– Тьфу. Это бред. Надо узнать больше. Выясняй. Ты разговаривала с родителями еще?

– Нет пока.

– Поговори с ними. Если не сможешь ничего выяснить о преступнике, пусть расскажут о жизни девочек. Это ведь не сухой полицейский отчет, а материал для широкой публики. Поговори с другими родителями, у них могут быть свои версии. Спроси, принимают ли они теперь особые меры предосторожности. Поговори с изготовителями замков и продавцами оружия, возможно, у них прибавилось заказов. Побеседуй со священником, с учителями. Можно и с дантистом: выясни, насколько трудно вытащить столько зубов, каким инструментом это можно сделать, требуется ли для этого какой-то опыт. Возможно, дети что-то вспомнят. Пусть будут голоса, пусть будут лица. Напиши к воскресенью статью на весь разворот; давай как следует поработаем, пока этой историей не занялись конкуренты.

Я сначала записывала его инструкции в блокнот, потом бросила писать и слушала, стараясь их запомнить, тем временем обводя фломастером шрамы на правой руке.

– Вы хотите сказать, пока не произошло еще одно убийство.

– Если полиции известно немногим больше того, что они говорят тебе, то да. Он будет убивать еще. После двух этот парень не остановится – так не бывает, когда убийства имеют столь ритуальный характер.

Карри ничего не знает о настоящих ритуальных убийствах, но он запоем читает полицейские романы, в неделю по несколько книжек, дешевых, в пожелтевших глянцевых обложках, которые покупает в ближайшем букинистическом магазине. «Две штуки за доллар – вот развлечение что надо, Прикер».

– Ну как, малыш, что говорят в полиции? Считают ли они, что убийства совершил кто-то из местных?

Похоже, Карри нравилось меня так называть, я была новичком и вместе с тем его любимицей. Он всегда произносил это слово с легкой усмешкой, словно оно не совсем приличное. Я представила, как он сидит в гостиной и вглядывается в кусочки пазла, а Эллин быстро затягивается его сигаретой, пока готовит обед – перемешивает салат из тунца со сладкими маринованными огурчиками. Карри ест его три раза в неделю.

– Неофициально говорят, что да.

– Черт возьми, добейся того, чтобы заявили об этом официально. Нам это нужно. Это было бы хорошо.

– Есть и кое-что странное, Карри. Я разговаривала с одним мальчиком, который сказал, что видел, как похитили Натали. Говорит, это была женщина.

– Женщина? Этого не может быть. А что считают в полиции?

– Они отказываются комментировать.

– Кто этот ребенок?

– Сын работницы свинофермы. Милый парнишка. Кажется, он всерьез напуган, Карри.

– В полиции ему не верят, иначе ты бы об этом уже знала.

– Честно говоря, не знаю. Они там не очень разговорчивы.

– Боже мой, Прикер, разговори их. Добудь какой-нибудь официальный комментарий.

– Легко сказать. Чувствую, что мне только мешает то, что я здесь выросла. Они обижаются, думая, что я вернулась домой за тем, чтобы шпионить.

– Постарайся им понравиться. Ты ведь очень приятный человек. И мама за тебя поручится.

– Мама тоже не очень-то мне рада.

Тишина в трубке, потом вздох, от которого у меня загудело в ушах. Моя правая рука, испещренная синими линиями, была похожа на дорожную карту.

– Прикер, ты в порядке? О себе заботишься?

Я молчала. Мне вдруг показалось, что я вот-вот заплачу.

– Я в порядке. Со мной здесь делается что-то не то. Мне здесь… не по себе.

– Держись, дорогая. У тебя все получится. Все будет хорошо. А если будет нехорошо, звони мне. Я тебе помогу.

– Ладно, Карри.

– Эйлин просит тебя быть осторожной. Черт, я и сам скажу: будь осторожна.

Глава шестая

Бары в маленьких городках обычно рассчитаны на определенного потребителя. Есть городки с дешевыми барами на окраине, хозяева которых немного чувствуют себя изгоями; в других городках имеются бары высокого класса, где продают коктейли и стакан джина «Рики»[12] стоит так дорого, что небогатые люди вынуждены пить дома. Существуют городки с барами среднего класса, которые находятся в стрип-моллах, пиво там подают с «цветущим луком»[13] и сэндвичами с прелестными названиями.

К счастью, в Уинд-Гапе пьют все, поэтому у нас каждый может найти бар по душе. Хоть город и маленький, но мы перепьем кого угодно. Ближним к маминому дому питейным заведением была «стеклянная коробка», специализирующаяся на салатах и винных коктейлях, – единственная в Уинд-Гапе высококлассная закусочная. Приближалось время обеда. Вспоминать о яйцах всмятку, которые ел Алан, мне было противно, поэтому я отправилась в ресторан La Mère. Французский я учила только в школе, но догадываюсь, что, судя по явно морской специализации ресторана, хозяева хотели его назвать La Mer – «море», а не La Mère – «мать». И все же название было подходящим, ведь туда часто ходила моя мать, а также ее подруги. Им там особенно нравился салат «Цезарь» с курицей, хоть он и не французский и не морской, – впрочем, это всего лишь мое скромное мнение.

– Камилла!

С другого конца зала ко мне подбежала блондинка в теннисном костюме; на шее – сверкающие золотые ожерелья, на пальцах – массивные кольца. Это лучшая подруга Адоры, Аннабель Гэссе, урожденная Андерсон, по кличке Энни-Б. Всем было известно, что Аннабель терпеть не может фамилию мужа, – она даже произносила ее, наморщив нос. Ей и в голову никогда не приходило, что при замужестве она могла ее не брать.

– Привет, душечка! Твоя мама мне уже сказала о твоем приезде.

Не то что Джеки О’Нил – ее, бедняжку, Адора от себя отстраняет, – которую я тоже заметила за столом: она и сейчас выглядела такой же пьяненькой, как на похоронах. Аннабель расцеловала меня в щеки и, отступив на шаг, оглядела с головы до ног.

– Все такая же, хорошенькая-прехорошенькая. Присаживайся к нам. Мы тут пьем вино и болтаем. Омолодишь нашу компанию.

Аннабель повела меня к столу, где сидела Джеки с двумя другими загорелыми блондинками. Она что-то рассказывала им заплетающимся языком про свою новую спальню и даже не умолкла, пока Аннабель нас знакомила, потом резко повернулась ко мне, опрокинув стакан с водой на столе.

– Камилла! Ты здесь? Я так рада снова видеть тебя, милочка. – Она казалась искренней. От нее опять запахло «Джуси фрут».

– Она здесь уже пять минут, – заметила одна из ее собеседниц, смахивая на пол воду со льдом загорелой ладонью. На ее пальцах сверкнули два бриллианта.

– Да, я знаю. Ты приехала сюда, чтобы написать об убийствах, дрянная девчонка, – продолжила Джеки. – Адоре наверняка это не нравится. Спишь в ее доме, а у са мой в голове всякие гадости.

Двадцать лет назад ее улыбка, должно быть, была веселой. Сейчас она казалась слегка безумной.

– Джеки! – с укоризной сказала вторая блондинка, выпучив на нее яркие глаза.

– Мы все спали в этом доме с гадостями на уме, пока он принадлежал Джойе. К Адоре он перешел потом. Дом тот же, только владелица другая. Хоть и тоже чокнутая, – сказала она, проводя пальцами у себя за ушами. Видимо, там остались швы от подтяжки лица.

– Камилла, ты ведь никогда не видела свою бабушку Джойю? – вкрадчиво спросила Аннабель.

– У-у-у, милочка моя! Та еще тетка была. Жуткая, просто жуткая!

– Чем это жуткая? – удивилась я.

Такого я про бабушку не слышала. Адора говорила, что она была строгой, но больше почти ничего про нее не рассказывала.

– Да Джеки преувеличивает, – сказала Аннабель. – В подростковом возрасте с мамой никто не ладит. А вскоре после того, как Адора окончила школу, Джойя умерла. Им некогда было наладить взрослые отношения.