– Она не может, – эхом повторил Патрик.
– Почему? – удивилась лиловая лесби.
– Ты что, забыла, что к чему? – язвительно спросил парень. – Мы для Жан-Люка как бумажные носовые платки: использовал и выбросил. Он нас не ценит. – Патрик повернулся к Кэтрин, пригубившей кофе по-ирландски. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам, молочно-белая кожа сияет в ярком свете электрических ламп. – К тебе это, конечно, не относится.
Девушка подняла зеленые русалочьи глаза. Она так красива, что мужчины только на нее и смотрят.
– Это неправда, – густо краснея, оправдывалась Кэтрин. – Я для него значу не больше, чем любой из вас.
– Да-да, конечно, – усмехнулась Луиза.
О том, что наш маэстро без ума от Кэтрин, знали все. Она ассистировала ему со дня открытия салона. «Катрин, – курлыкал Жан-Люк, ловко филируя асимметричную челку, – еще раз посмотри, как это делается!» Легко догадаться, кто первый станет старшим стилистом, получит отдельное кресло и право принимать собственных клиентов.
– Что собираешься делать? – Достав пачку «Мальборо», Луиза закурила. – Нельзя же терпеть этого козла!
– Придется, – отозвалась я, закрывая глаза. Похоже, пятый «Бейлис» был лишним. Как же я завтра встану? А что, если Ришар заметит, что у меня руки дрожат?
– Ты в порядке? – заботливо спросил Патрик.
– Да, – пискнула я, стараясь ровно дышать, – голова немного закружилась. Пойду умоюсь…
– Я с тобой, – вызвалась Кэтрин.
Пришлось идти мимо столика, где сидели парни в одинаковых толстовках с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Даже пять «Бейлисов» не помешали заметить, как они смотрят на Кэтрин. В Википими я считалась одной из первых красавиц, а здесь таких миллионы.
– Вот, нам сюда, – проговорила Кэтрин, подталкивая меня к нужной двери. Включив свет, она отмотала от большого рулона туалетной бумаги, смочила водой и приложила мне ко лбу. – От сладкого всегда тошнит, – сказала она.
– Не каркай!
– Ой, прости!
– Как завтра встану? – простонала я, прижимаясь щекой к выложенной кафелем стене.
– Позвони и скажи, что заболела, – предложила Кэтрин.
– Сама понимаешь: нельзя.
– Слушай, хочешь, я поговорю с Жан-Люком? Пусть узнает, что за птица этот Ришар!
– Очень мило с твоей стороны, но…
– Буду рада тебе помочь. Никаких неприятностей, обещаю! Жан-Люк меня послушает…
Значит, это правда: Кэтрин и Жан-Люк не просто коллеги.
Словно прочитав мои мысли, девушка нахмурилась и отступила на шаг.
– За три месяца можно изучить любого человека, даже такого, как наш маэстро, – спокойно проговорила она.
– Подумаю, ладно? – Я порывисто обняла Кэтрин. Мы можем стать подругами. В конце концов, разве она виновата, что так красива и талантлива? Наверняка ее ждет блестящее будущее. Радоваться нужно, а не завидовать!
– Патрик – такой милый парень, – чтобы сменить тему, сказала Кэтрин.
– Да, конечно, – с чувством отозвалась я.
– Даже жалко становится…
– Почему жалко?
– А то сама не знаешь? Потому что он гей.
– О чем это ты?
Кэтрин внимательно посмотрела на меня и покачала головой:
– Нет, даже не надейся… Бедная моя девочка!
Мы возвращались к столику у окна, за которым, озаренные огнями Таймс-сквер, сидели Патрик и Луиза. От злости я даже протрезвела. Патрик – гей… Ну конечно же, как я раньше не догадалась?! В Википими об этом вообще не думают… Он ведь говорил, что меня любит! Наверное, как подругу, как сестру. А я-то мечтала… Те ночи, когда мы, прижавшись друг к другу, смотрели телевизор, – максимум, что могло между нами быть. Неудивительно, что Патрик ничего мне не сказал, он вообще молчун.
Пытаясь привести в порядок мысли, я набрала полную грудь воздуха. Да, я пьяна, но разве это главное? Главное – то, что я люблю парня, который никогда не ответит мне взаимностью, и не потому, что не хочет – он просто не может.
Готовая разреветься, я подняла полупустой бокал:
– Я люблю тебя, Патрик!
– А я тебя.
Кэтрин смотрела на нас во все глаза.
– Предлагаю тост, – проговорила Луиза. – За вас, дети мои! Вы будете звездами, все трое.
– Прекрати, – поморщился Патрик.
– Будете-будете, ставлю сто долларов, что к концу года каждый из вас получит повышение.
Ришар преподносит сюрприз
Хэмптонс, Хэмптонс… Что это за место такое? С точки зрения географии – фешенебельный загородный район в восточной части Лонг-Айленда, но это не главное. Насколько я поняла, слово «Хэмптонс» употребляют только те, кто никогда там не бывал. Так говорят только неотесанные нувориши, малограмотные парвеню. «Парвеню» в переводе с языка наших клиентов – почти что блоха, которой среди приличных людей не место.
Те, кто действительно там бывал, называют его Ист-Энд или просто «пляж». Итак, «на пляж» мы отправились на маршрутном такси, которое пустили для тех несчастных, у кого нет ни личного самолета, ни вертолета, ни на худой конец новенького кабриолета. Хотя в таком такси я никогда раньше не ездила: вокруг сияющая чистота, а в стоимость проезда входят апельсиновый сок, минералка и иллюстрированный журнал «Хэмптонс».
Итак, Патрик, Кэтрин и я ехали в Южный Хэмптонс. По словам наших клиентов, у каждой части Хэмптонса свой неповторимый облик. На востоке отдыхают кинозвезды, Сагопонак облюбовали телевизионные магнаты и крупные издатели, отсюда и название – СМИ-пляж, далее Бриджхэмптон, где на картофельных полях строятся тридцать пять частных домов, отражающих самые модные архитектурные течения. Кое-кто из наших клиентов называет эти дома уродцами. Южный Хэмптонс стоит особняком. Здесь принято носить рубашки «Лакоста», говорить по-французски, а на вечеринку пустят, только если вы и ваши предки учились в Принстоне… В общем, понятно.
В «Жан-Люке» все лето только о Хэмптонсе и говорили. (Я ни на что не претендую, так что буду называть этот район «Хэмптонс», можно?)
– В эти выходные Келли Сингер с Понд-лейн устраивает вечеринку, – по секрету сообщила одна из клиенток. Я заинтересованно кивнула, хотя понятия не имела, кто такая эта Келли Сингер. – Это будет «белая» вечеринка.
Загадки на каждом шагу. Неужели «белые» вечеринки только для белых?
– Может, надеть мини-юбку от Дольче и Габбана с простым белым топом? – задумчиво произнесла дама. – У меня есть белые брюки от Гуччи, но, боюсь, на них останутся пятна от травы…
Билет на маршрутку стоит двадцать шесть долларов, которые в эти выходные будут нашими единственными расходами. Нас пригласила Роксана Мидлбери, третья жена Эдгара Мидлбери, чью сияющую лысину я часто видела на страницах «Нью-Йорк таймс» в разделе светской хроники. Роксана считалась нашей общей клиенткой: Кэтрин делала короткую многослойную стрижку, я красила в золотисто-медовый цвет, ну а после укладки Патрика ее волосы приобретали объем и казались шелковыми.