Так что Алексеев решил лишний раз напомнить репортерам о такой возможности, и если не сорвать передачу кораблей, то хотя бы отсрочить. А там нужды уже не будет — броненосцы контр-адмирала Фелькерзама уже прошли Индийский океан, и сейчас на пути к французскому Индокитаю, где будет встречен Владивостокским отрядом крейсеров вице-адмирала Безобразова, что уже ушли в океан. Навстречу «сикурсу» через несколько дней выйдет адмирал Макаров со всем Тихоокеанским флотом. В Дальнем лихорадочно шли последние приготовления к плаванию до Формозы, где эскадры должны были встретиться и обстрелять порты на этом острове, показывая, кто может стать хозяином в тамошних водах. Остров ведь захвачен японцами у китайцев совсем недавно, и десяти лет еще не прошло.
— Государь мне разрешил выйти в море, так что тебе вместо меня быть. Все равно, пока в Дальний не придем обратно, начинать наступление нельзя. Линевич и без твоего надзора справится, как и Каульбарс — войск у них достаточно. Сейчас все замрет в ожидании сражения между нами и Того.
— А японцы дадут тебе Шандунь миновать? Встретят в море, навяжут бой, и не дадут соединиться.
— Это не так легко сделать, как кажется, Алексей Николаевич. Дозоры вспомогательных крейсеров они уже не ставят — «Богатырь» с «Аскольдом» отучили. Телеграф на трое суток закроем, дабы их шпионы предупредить не успели. Ловим и вешаем, но нет — каждый раз кто-то новый находится. Репортеры через одного на японцев подрабатывают, но не казнить же их прикажите. Так что посидят без телеграмм, им не привыкать. Тем более, если мы не причем, и во всем местные хунхузы виноваты — рубят столбы, срывают провода, понимаете ли, и стражников не опасаются.
Куропаткин усмехнулся — на разбойников можно было списать если не все, то многое, особенно когда они у тебя под контролем находятся. Их главари не глупцы, и давно осознали, что «просьбы» наместника лучше выполнять, а то казаки быстро головы буйные срубят. Бывали прецеденты, и учитывая что везде стояли русские гарнизоны, а не только в «полосе отчуждения». Так ч то местные чиновники-«мандарины» уже прекрасно понимали кто в их доме настоящий господин.
И тот опиум, что через Инкоу поступал (официально десятая часть грузооборота порта по стоимости, неофициально на порядок больше, но то контрабанда) дополнительной «пошлиной» облагался в пользу наместника. И счет шел на многие десятки тысяч фунтов ежемесячно, так как потом «зелье» беспрепятственно отправляли за «стену», а среди тамошних китайцев сотни тысяч наркоманов. Недаром Поднебесная «опиумные войны» с англичанами вела, только безуспешно…
— Так что из Сасебо нас перехватить сложно, не зная, когда точно мы выйдем в море. А дозоров японцы уже не выдвигают — отучили. Зато на обратном пути драка пойдет страшная — Того кровь из носу надо нанести нам существенные потери. И вот тогда станет ясно, будут ли ему переданы английские броненосцы с крейсерами. Если на рожон японцы полезут, то все наши домыслы подтверждены будут.
— Понимаю, — генерал кивнул, усмехнулся — выходило, что наместник прав. Только спросил:
— Сил то хватит отбиться?
— «Севастополь» после перевооружения и ремонта, с перебором машин, четырнадцать узлов держать может. «Полтава» на узел больше даст, а то и полтора. Так что эскадрой ходить могут, тем более транспорты сопровождать. Нам все корабли выводить нужно — учти, что броненосцы Фелькерзама в бою еще не бывали. А учебные стрельбы и сражение есть вещи разные по своей сути, так что все может быть, особенно на море. Так что превосходство в вымпелах не помешает, у нас будет восемь первоклассных броненосцев, у адмирала Того всего четыре — вдвое меньше. Потому генеральное сражение выгодно, когда у тебя дюжина вымпелов против десятка.
— А если англичане в сражение вмешаются?
— Тогда придется плохо, у них в Вей-Хай-Вее три броненосца, и на китайской станции в Гонконге еще три-четыре. Разгром неминуем, и хорошо будет, если до Циндао доберемся и там интернируемся. Но это открытая война, вряд ли на нее пойдут в Лондоне.
— Объявят об ошибке командующего, накажут адмирала, что «повредился рассудком», выразят сожаление императору и соболезнования семьям погибших — я уже всего опасаюсь.
— Хм, как-то не размышлял о таком, в голову просто не приходило, — Алексеев нахмурился, надолго задумался, машинально отхлебывая налитый «чай». И тихо произнес:
— Поговорю с Макаровым, может, что и придумаем. А ведь могут такой кунштюк сотворить, и взятки гладки, что с умалишенного взять. Благодарю, Алексей Николаевич, что предупредил. Они ведь с японцами союзники, а британцы на подлости горазды — не раз подобные вещи проделывали, в смекалке им не откажешь, те еще мерзавцы!
Наместник побагровел и затейливо выругался, «завязывая» пресловутый в легендах «загиб Петра Великого». Куропаткин подал мысль, первую, пришедшую ему в голову:
— Нужно отвлечь внимание наших «рыжеволосых друзей», обмануть, схитрить — иного просто не вижу. На вероломство нужно отвечать коварством, но вы адмиралы, вам и думать, тем более с крестами на шее…
Обида прорвалась на секунду, когда он посмотрел на большой георгиевский крест — в Петербурге император наградил его только владимирской лентой, крест дарован с мечами. Награда высокая, спора нет, но Алексей Николаевич рассчитывал на большее. А тут снова дали награду перед самым отъездом, словно откупились, выпроваживая…
Японскую армию русские генералы сильно недооценили перед войной, и виноват в том в первую очередь сам военный министр генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин. Посчитав «вторичными» вооружение и умение, он обратил внимание на отсутствие у японцев нужной «религиозности» в «православном духе». И недаром один из классиков воскликнул — вроде умный, но такой…
Глава 16
— Теперь японцы не смогут победить нас, Вильгельм Карлович, — Алексеев стоял на мостике «Цеаревича», рассматривая идущую в Желтое море эскадру. Прибывшие броненосцы значительно, чуть ли не в полтора раза, усилили Тихоокеанский флот. — Девяти месяцев нам хватило, чтобы собраться с силами, которые должны были быть здесь еще до начала войны. Прах побери все столичное начальство, чтоб его в Неве утопить!
— Ошибка Рожественского нам дорого могла стоить, ваше высокопревосходительство — противнику предоставили возможность разбить нас поочередно, по частям, каждая из которых была заведомо слабее собранного ими Объединенного Флота.
Начальник штаба наместника ЕИВ контр-адмирал Витгефт, неутомимый кабинетный работник, невероятно усидчивый и готовый составлять всевозможные планы от рассвета до заката, был как всегда невозмутим и хладнокровен. Но после поездки в Петербург и он стал «фрондировать», и все чаще критиковать не только Адмиралтейство, но и «августейшую особу» самого генерал-адмирала, великого князя Алексея Александровича.
Действительно, ошибок в столице понаделали столько, что впору задаваться вопросом, а не сидят ли под «шпицем» изменники, ибо было невозможно все списать на обычную человеческую глупость. Впрочем, и на последнюю сослаться тоже стало затруднительно. Ведь тогда поневоле встанет вопрос — а зачем тупицу ставить во главе МГШ?
— Проще было соорудить нормальные доки и ремонтные мастерские, да даже верфи во Владивостоке и Дальнем, чем гонять ремонтировать на Балтику наши броненосцы. Я подсчитал, что даже с постройкой всего необходимого и обеспечением работников казенным жильем, наши расходы дали бы «экономию» не менее чем на четверть.
— Сказавши «А», Вильгельм Карлович, нужно досказать и все остальное. Следовательно, кто-то в столице был сильно заинтересован, чтобы порочная практика переходов через три океана окончательно угробила машины, которым уже никакой ремонт не сможет помочь, если гонять туда и обратно на шестнадцать тысяч миль. Да тут одни затраты на сожженный в топках уголь стоимость новой верфи окупают. А будь здесь все эти корабли, которые Фелькерзам и Скрыдлов обратно ведут, мы бы уже в войне давно победили. Ведь это полдюжины броненосцев — двойное усиление!