историю.
— Это будет история новой любви. Любви, очищенной от прагматики и технологии, — настоящей, а не электронной. — Она дышала ему в ухо, и было немного смешно и щекотно.
Володя взял её за руку и потянул к себе, но только Таня склонилась над ним, стены дрогнули.
По пустой улице к ним катилось прогнившее буржуазное государство. Полицейский броневик плюнул огнём, повертел зелёной головой и снова спрятался за углом.
Что-то было знакомым в пейзаже. Ах да — на углу была аптека, и зелёный крест светился в сумерках.
«Надо было послать ребят, чтобы запаслись там чем-нибудь… — запоздало подумал Володя. — Но врача у нас всё равно нет, придётся выбирать самое простое».
Цепочка полицейских приближалась, вдруг сверкнуло белым, и Володю отбросило к стене. Это в соседней комнате разорвалась ракета.
Когда Володя разлепил глаза, тонкая пыль висела в комнате и окружающее плыло перед глазами в совершенной тишине. Таня лежала рядом, смотря в потолок и улыбаясь — точь-в-точь как девушки на рекламных плакатах. Только у Тани на лице застыла улыбка, а куртка набухла кровью.
Таня ушла куда-то, и лежащее рядом тело уже не было ею. Настоящая Таня ушла, ушла и унесла с собой всю нежность.
Запищал коммуникатор. Это Дун торопился сказать, что Сеть под контролем и теперь можно уходить. Но как раз в этот момент Володя понял, что можно не торопиться. Коммуникатор попискивал, сообщая о том, что революция живёт, и город охвачен огнём. Они взяли электронную власть в свои руки, а значит, через несколько дней им подчинится и любая другая.
Торфяная жижа поднялась, и болота неотвратимо наступают на бездушный старый мир. Володя представлял, как тысячи таких же, как он, ловят сейчас в прицел полицейский спецназ. И каждый выстрел приближает тот час, когда нежность затопит землю.
— Уходи, Дун, уходите все. Мы сделали своё дело. Всё как тогда, сто лет назад. Мы взяли коммуникации и терминалы, и теперь революцию не остановить.
Володя раздвинул сошки стрелкового комплекса и посмотрел через прицел на наступавших. Те залегли за припаркованным автомобилем. Запустив баллистическую программу, он открыл огонь. Сначала он убил офицера, а потом зажёг броневик. Зелёный крест аптеки давно разлетелся вдребезги.
Теперь и фонарь, освещавший внутренность комнаты, брызнул осколками.
Его накрыла темнота, но было поздно. Полицейский снайпер попал ему в бок, стало нестерпимо холодно. Очень хотелось, чтобы кто-то приласкал, погладил по голове, прощаясь, как давным-давно прощался с ним отец, стыдившийся своих чувств.
Но это можно было перетерпеть, ведь революция продолжалась.
Она и была — вместо всего несбывшегося — высшая точка нежности.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
07 ноября 2021
История про то, что два раза не вставать (2021-11-10)
В "Фаланстер" привезли книгу.
Это сборник эссе по фантастику (потому что было бы нечестно в книгу, которая выходит в серии фантастической критики, помещать тексты про политику, историю нефантастической литературы, а также Карлсона… хотя некоторые пролезли, да). Зато там есть всё то, что от нас скрывали о Незнайке и Чипполино, драмы Полудня и Сумерек, опись Конвентов, на которые фантасты в былые времена съезжались, как на Лысые горы разной юрисдикции.
Название её происходило сначала из древнего анекдота: «Собака смотрит на баобаб и говорит: “Это неописуемо!”» Так что я сперва назвать это «Неописуемое», но я, разумеется, зассал и придумал название «Необычайное», потому что братья Стругацкие определяли фантастику (это знаменитое определение), как «описание необычайного».
При этом, начав вполне с популярных статей, а так же статей вполне научных, в конце распоясался и навалил там, как вязанку дров с мороза, ворох конкурсных рецензий, которые вообще нигде не могут быть напечатаны. Пришлось забивать некоторые слова метками <нрзб>, так что последние пятьдесят страниц выглядят как рассказ Михаила Жванецкого «Баржа»:
А младший ему: «Я, в общем, на вас! <нрзб>
На вашу баржу! <нрзб>
На ваш канал! <нрзб>
На всю вашу степь с её окрестностями!..
Ты ж смотри, какая-то плывет <нрзб> вещь!»
Глядят все…<нрзб> аж…<нрзб>
Если б не тот пацан, все б <нрзб>
Я — начальнику: «Что ты орёшь? Ты молись!
Ты этого пацана, ты должен поцеловать в <нрзб>
Это ж был бы полный! <нрзб>
Ты б свою Дуську! <нрзб>»
Вот такая приключилась<нрзб>
Приключилась, да. История.
Да, и почему на обложке нарисованы мыши и сапоги, я не знал и долго ломал голову. Потом я понял, что это, может, и не сапог, а половина шляпы. В общем, доктор, откуда у вас такие картинки? Итак, всё очень сложно — чай-не-чай. И я твержу себе: «Выпей чашу яда, Ксанф».
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
10 ноября 2021
Муж путешественницы во времени (2021-11-12)
Как известно, я люблю конкурс сумасшедших фантастов "Рваная Грелка" и всегда в нм участвую. Меня правда, вышибают оттуда в первом же туре, потому что, как гласит старый анекдт о "донорская жопа отторгла чукчу". На этот раз там тема была про путешествия во времени, ну и, разумеется, я опять не прошёл в финал. Впрочем, стихи, на случай сохранились. Я их имею. Вот они.
Они сперва шли вдоль берега Залива, разговаривая о высоких энергиях, а когда свернули на дорожку между дачами, перешли к химии. Говорили о том, что тайны химии ближе людям, чем тайны атомов. Старик печалился о том, что это нескоро поймут, и хвалил своего спутника за то, что тот сочетает химию и физику.
Ночь кончалась, да, впрочем, и ночи в Териоках сейчас никакой не было.
Двух собеседников окружала тишина, и даже птицы, казалось, замерли, набираясь сил. Только слышен был в этой тишине ритмический шум прибоя.
Один из прогуливающихся был совсем молод. Он, почти мальчик, худой и высокий, продолжал длинный разговор:
— И все-таки: я люблю работать по ночам — у нас были сложности с лабораторией, приборов мало, а ночью всё свободно, никто не мешает. Люблю ночь.
— Любовь к ночным светилам прекрасна, но не провороньте ваши дни: вам нельзя отказываться от общения со студентами. Настоящему учёному нужно преподавать: только так вы будете проверять самого себя. Студенты безжалостны, — отвечал ему старик с острой бородкой, —