Читать интересную книгу Цвет волшебства (сборник) - Терри Пратчетт

— Стало быть, ты выбираешь семейство послабее?

Рок вновь взмахнул рукой. Появились фигуры. Они задвигались по доске так, словно были живыми — что, впрочем, соответствовало действительности.

— Но, — продолжал он, — чур играем без костей. Тут я тебе не доверяю. Они у тебя вечно с подвохом. Нет, пусть орудиями в нашей игре будут сталь и тактика, политика и война.

Госпожа ответила согласным кивком. Рок посмотрел в глаза противнице.

— И каков же твой первый ход? — спросил он. Она улыбнулась.

— Я уже походила.

Он опустил взгляд на поле.

— Но я не вижу твоих фигур.

— На доске их ещё нет, — ответила она. И раскрыла ладонь.

В ладони её шебуршалось что-то чёрно-жёлтое. Госпожа дунула, и существо расправило крылья.

Это была бабочка.

Рок всегда выигрывает…

В отличие от людей его не сдерживают какие-то там правила.

Как утверждает философ Лай Тинь Видль, хаос именно там процветает, где настойчивее всего ищут порядка. Хаос всегда побеждает порядок, поскольку лучше организован.

А это — бабочка бурь.

Её крылья слегка более зазубренные, нежели крылышки обычных однодневок. Согласно фрактальной природе вселенной, это означает, что зазубренные края её крылышек бесконечны — так же как бесконечен любой зазубренный берег. Если измерить его длину на самом последнем уровне, на уровне сверх микроскопической „малости“, то длина эта будет бесконечной — а если и не бесконечной, то, по крайней мере, настолько близкой к Бесконечности, насколько Бесконечность доступна человеческому взору в погожий день.

Как следствие, если края крыльев бесконечно длинны, то сами крылья бесконечно велики.

Конечно, может казаться, что своими размерами они ничем не отличаются от обыкновенных крылышек, но так кажется лишь человеческим существам, которые склонны отдавать предпочтение не логике, а здравому смыслу, пользующемуся среди них столь широкой популярностью.

Квантовая погодная бабочка (мотылекус буреносус) неприметного жёлтого цвета. Куда больший интерес представляют узоры Мандельброта на её крылышках — сложные многоцветные завитки, перемежающиеся странными скоплениями чёрного в виде сердечек.

Ну а самая выдающаяся особенность квантовых бабочек заключается в их способности управлять погодой.

Предполагается, что эта способность развилась у них в процессе естественного отбора — даже самая изголодавшаяся птица не позарится на кормежку в виде локализованного торнадо[45]. Однако впоследствии эта приспособительная черта превратилась во вторичный половой признак, вроде плюмажа у птиц или горлового мешка у некоторых видов лягушек. „Посмотри на меня, — призывает самец, лениво взмахивая крыльями где-нибудь под пологом тропического леса. — Может, по цвету я совсем неприметен, однако недели через две и за тысячу миль отсюда все только и будут говорить о том, что „нетипичные для наших широт бури и ураганы послужили причиной серьезных разрушений““.

Это — бабочка бурь.

Вот она взмахивает крылышками…

А это — Плоский мир, рассекающий межзвездное пространство на спине гигантской черепахи.

Впрочем, ничего странного в его поведении нет. На определенном этапе развития все обитаемые миры примеряют на себя подобную космологическую теорию. Видимо, разумные существа запрограммированы на неё изначально.

В степях и полях, в сочащихся влагой джунглях и раскалённых докрасна молчаливых пустынях, в болотах и тростниковых заводях — одним словом, везде, где при вашем приближении что-то с громким „хлюп“ прыгает с ветки, бревна или камня, в некий решающий момент на ранних стадиях развития племенной мифологии разыгрываются бесконечные вариации на тему нижеследующего…

— Гля!

— Чиво?

— Вон, хлюпнулось с бревна!

— Да? И чиво?

— Я думаю… думаю… типа, думаю, что одна из этих тварей может нести на своей спине целый мир.

Зависает молчание — собеседник пытается охватить умственным взором великую астрофизическую гипотезу, а потом…

— Чиво, весь мир? Это как?

— Ну, я… это… Ну, не одна из них, ясен перец, а какая-нибудь большая, здоровущая.

— Да уж точно не маленькая.

— Типа… по-настоящему большая.

— Гм, по-моему, я понимаю, к чему ты клонишь.

— Логично, правда?

— Логично-то логично, только вот…

— Че?

— Да так… Просто… Хочется думать, то есть вроде как надеешься, что та, здоровущая, не „хлюпнет“.

И тем не менее, именно так устроен Плоский мир. И в его устройстве присутствует не только черепаха, но и четыре гигантских слона, на спинах которых неспешно вращается гигантское колесо мира[46].

А ещё на Диске есть Круглое море — приблизительно на полпути между Пупом и Краем. Вокруг него расположились страны, которые, как утверждают историки, и составляют цивилизованный мир — то есть тот мир, который может позволить себе содержать историков: Эфеб, Цорт, Омния, Клатч и расползшийся во все стороны город-государство Анк-Морпорк.

Однако наша история начинается в совсем другом месте. И что же мы видим? Человек лежит на плоту, в голубой лагуне, под солнечным небом. Руки человека закинуты за голову, и, судя по всему, он счастлив — в его случае состояние необычайно редкое, можно сказать, практически беспрецедентное. Он благодушно насвистывает что-то весёлое, болтая ногами в кристально-чистой воде лагуны.

Ноги у него розовые, с десятью пальцами, похожими на коротенькие пухленькие поросячьи хвостики.

Хотя, с точки зрения крадущейся вдоль рифа акулы, они больше походят на завтрак, полдник и обед.

* * *

Всегда есть протокол. А ещё тщательно соблюдаемый этикет. Ну и вежливое благоразумие. Не говоря уже о дармовой выпивке. То есть якобы вы польстились на дармовщинку.

Теоретически лорд Витинари, как верховный правитель Анк-Морпорка, мог в любой момент призвать пред свои светлые очи аркканцлера Незримого Университета. А вздумай тот ослушаться, казнить его на месте.

Однако Наверн Чудакулли, как глава основного учебного заведения на Диске, выпускающего в большую жизнь волшебников, дал понять — вежливо, но недвусмысленно, — что он, со своей стороны, легко может превратить его (на том же самом месте) в небольшую амфибию из семейства лягушачьих и остаток своей жизни он проведёт, весело поквакивая и бодро прыгая по комнате.

Спиртное помогало перекинуть мостик через эту дипломатическую пропасть. Время от времени лорд Витинари приглашал аркканцлера во дворец для дружеской беседы за бутылкой хорошего вина. И разумеется, аркканцлер приходил — просто потому, что не прийти было бы проявлением невежливости. Такое положение дел всех устраивало, все вели себя пристойно, и не было ни брожения в умах, ни мокрых пятен на ковре.

Стоял прекрасный полдень. Лорд Витинари сидел в дворцовом саду, несколько раздраженно наблюдая за бабочками. Его слегка оскорбляло то, как эти беззаботные существа порхают себе и в ус не дуют, а ведь от их порхания государству ничего не прибавляется…

Послышались приближающиеся шаги.

— А, это вы, аркканцлер, — оторвался от своих размышлений лорд Витинари. — Так приятно снова вас видеть. Присаживайтесь! Надеюсь, у вас всё хорошо?

— Всё прекрасно. — Наверн Чудакулли сел. — А у вас как? Со здоровьем всё в порядке?

— Лучше не бывает. Погода вроде опять пошла на потепление.

— Вчера был особенно хороший день.

— А завтрашний может быть ещё лучше. Во всяком случае, так говорят.

— Ну, мы могли бы помочь кое-каким заклинанием…

— И это правильно.

— Согласен.

— Гм…

— Безусловно.

Некоторое время патриций и аркканцлер наблюдали за бабочками. Слуга принёс охлажденные напитки в длинных бокалах.

— Интересно всё же, что они там делают… с цветами?… — нарушил затянувшееся молчание лорд Витинари.

— Это вы о чем?

Патриций пожал плечами.

— Не обращайте внимания. Пустяки, просто пришло в голову. Кстати, раз уж вы так удачно зашли, аркканцлер, — заглянули по пути, направляясь по каким-то своим, разумеется, бесконечно более важным делам… Так вот, не могли бы вы оказать мне любезность и ответить на один несложный вопрос: кто есть Великий Волшебник?

Чудакулли задумался.

— Может быть, декан? — предположил он. — Поистине великий человек, столько жрать…

— Чутье подсказывает мне, что этот ответ несколько неправилен, — возразил лорд Витинари. — Контекст наводит на мысль, что „великий“ в данном случае означает „самый лучший“.

— Тогда точно не декан, — решительно качнул головой Чудакулли.

Преподавательский состав Незримого Университета… Картина, открывшаяся внутреннему взору лорда Витинари, воплощала небольшую цепь округлых холмов в остроконечных шляпах.