Надо выйти на его родственников: отца, мать, сестру, брата, жену – если есть, и тогда он придет к нам сам…
– Не трогали бы вы его, – сказал кто-то шелестящим шепотом, но отчетливо и внятно.
Лобанов вздрогнул, подозрительно поглядел на собеседников, оглянулся, но рядом, кроме них, никого не было. Лишь молодой напарник директора ФСБ смотрел на него, как показалось Олегу Кареновичу, с насмешливым сочувствием.
Агапов нашел начальника МУРа в сауне Главного управления МВД, которую тот навещал регулярно через день. Завернутый в простыню Синельников блаженствовал в комнате отдыха с пиалой чая в руке и смотрел метровой диагонали телевизор.
– Ну что, пришел попариться? – проворчал он, разомлевший от жары и пара.
– Если по службе – уволю!
– Увольняй. – Полковник принялся, кряхтя, раздеваться. Рядом с могучим шефом он смотрелся как китайская джонка рядом с атомным ледоколом. – Пошли попаримся. Или ты уже вкусил на полную катушку?
– Докладывай.
– Нашли труп первого заместителя мэра…
Пиала хрустнула в ладони Синельникова, горячий чай выплеснулся на мощную ляжку, но Александр Викторович даже не поморщился.
– Шкуро?! Бориса Натановича? Где?
– Ниже третьего водозабора на Москве-реке. Две пули в спине.
– «Чистилище»?
– Неизвестно, записок при нем не обнаружено. Да и обычно три «К» сообщает о своих жертвах сразу.
– Начал действовать приказ министра, запрещающий публиковать заявления «Чистилища», передавать по радио и телевидению. Н-да, брат, принес ты новость. Придется подключать «орунов».
Агапов кивнул. «Орунами» негласно называли работников ОРРУ – отдела по расследованию «резонансных» убийств, то есть убийств, всколыхнувших общественность.
– Что еще вы нашли?
– Художника.
– Кого?
– Художника-графика, который предположительно рисовал эмблемы для «СК» и «ККК». Это ж твоя идея была, забыл? Художника зовут Шерхов Сергей Борисович, работает в основном на издательство «Армада», хотя известен и в других издательствах. Я видел его работы. Несколько статичен, но профессионал крепкий.
– Кто с ним беседовал?
– Никто. И я хотел бы пойти к нему сам. Или с тобой. Если ты не против, составь компанию.
– Негоже начальнику МУРа заниматься оперативными делами лично… Ладно, поехали после ужина. Адрес знаешь? Прихвати на всякий случай группу реагирования.
– Обижаешь, начальник. – Агапов помахал рукой и потопал голышом по коридорчику к двери в парилку, откуда изредка просачивались струи пара.
ЗАЩИТА «РЮРИКА» (продолжение)
Василий возник из темноты сзади Самандара.
– Никого, он один.
– Итак, «проводник», – холодно сказал Матвей. – Вам есть что сообщить по существу? У нас тут неотложные дела.
Колючие холодные «щупальца» коснулись головы, проникли под череп, попытались пройти глубже – в мозг, но Соболев увеличил плотность защитного экрана – на уровне ощущений, иллюзий, нервных токов, – и «щупальца» растаяли. Это подтверждало догадку Матвея, что «случайно» появляющийся на его пути директор Международного исследовательского центра боевых искусств Самандар Вахид – «проекция» Конкере, Монарха Тьмы.
– Давай «сделаем» его, чтоб не мешался под ногами, – предложил Василий, и тотчас же Самандар оказался рядом с ним, провел в немыслимом темпе серию «казацкий веер», от которого Балуева унесло в кусты, без дыхания, с гудящей головой, хотя он и поставил винтовой блок. Не будь Матвея, Самандар через какое-то время добил бы его окончательно, однако Соболев владел режимом не хуже и вошел в контакт практически спустя мгновение. В темноте, несмотря на инфразрение, трудно было применить атэ-ми [114], поэтому он «связал» свободу Самандара «смирительной рубашкой» из арсенала русбоя, а пришедший в себя Василий, озверев, достал «проводника» классическим шоу-фа из арсенала китайской техники рук.
Самандар отлетел в канаву, но тут же появился левее, бесшумный, гибкий и опасный, как замаскированная под предмет обихода мина. Василий было двинулся к нему скользящим шагом, но Матвей удержал его.
– Вам не справиться с нами, «проводник», кем бы вы там ни были. Уходите. И больше не появляйтесь на моем пути, потому что вас не спасет ни Монарх, ни «зомби» спецслужб, если вы работаете на них.
– Вы ошибаетесь в оценке моей персоны, молодой человек, – проговорил Вахид Тожиевич негромко. Глаза его засветились на мгновение желтым светом и тут же погасли. – Допустим, я – проекция Конкере, авеша [115], как говорили индусы-хранители. Допустим, хотя это не так. Ну и что? Я ведь предлагаю помощь.
– Обойдемся, – хмуро бросил Василий.
– Едва ли. В дальнейшем вам придется столкнуться не только с хорошо вооруженными соотечественниками, но и с иерархами, а борьба с ними уже требует знания методов работы с ирреальностью.
– Чушь! – тихо сказал Матвей. – Я знаю иерархов… инфарха, например, декарха… которые помогали мне, силам добра, а не зла… Они нам не враги!
– Наверное, не враги, – согласился Самандар. – Хотя надо еще очень скрупулезно разобраться, что есть зло, а что – добро. Ведь никто в принципе не действует во зло, все, в том числе и бандиты, действуют ради добра, но – весь вопрос в том, как они это понимают. Учтите еще одну истину, которая, возможно, откроется вам позже: Сострадательных Лидеров не бывает! Как среди людей, так и среди иерархов. Они, как и Монарх Тьмы, находятся за гранью добра и зла. Если им надо будет ликвидировать одного человека или целый «куст временного ответвления реальности» во имя более значимых целей, они, конечно, сделают это не колеблясь. И тогда вам придется искать более могучих союзников, чем «Смерш» или ФСБ.
– Обойдемся, – уже менее уверенно повторил Василий.
Самандар не обратил внимания на его реплику, ожидая ответа Соболева. Добавил:
– Я еще раз советую не размениваться по мелочам и всю энергию сосредоточить на переходе в иной план бытия, овладеть всеми горизонтами астрала и ментала, стать властелином своего тела и «сверх-Я».
– Я не могу сидеть без дела, – все так же тихо и с той же интонацией неприятия сказал Матвей. – Я волкодав и