перешибешь обух порочной традиции.
- Вот теперь я совсем дураком себя чувствую, - жалобно посетовал рыцарь. - Вообще что-либо понимать перестал.
- А тебе идет, глаза оттеняет, - Чумп поощрительно хлопнул его по спине. - Бывай, дед, нам пора шевелиться. Независимо от результатов, - похлопал по месту, где скрылся пузырек, - Было приятно.
И первым выкатился за дверь, где отчаянные вопли соткали уже паническую какофонию.
- И не торопись в подвал-то, - наставил Хастред. - Ты нас не видал, взятки гладки. За настойкой еще заскочу как-нибудь, с делами расквитавшись.
И выскочил за Чумпом следом. Деда бы, конечно, прихватить с собой стоило, но не на руках же его тащить, а своим ходом не поспеет. Да и куда потом девать — тоже отгружать Вольному Корпусу? Красаво, поди, сориентируется и начнет выставлять ценники за то, что принимает все сосватанные ему кадры, даже если они вполне профпригодные.
Баталия в обрушенных воротах развернулась нешуточная. Плетун не врывался внутрь, не то опасаясь потерять управление, не то (и это было бы странно от плетеной башки, но в этой жизни привыкнешь к странному) благоразумно использовал воротный проем как естественный ограничитель, не позволяющий кнезовым людям его окружить и атаковать со всех сторон. Копий в веточном теле торчало уже с полдюжины, никакого вреда голему не причиняя. Колода с одной ручищи разлетелась вдребезги, но распустившиеся прутья и сами по себе оказались годны в дело — заплели голову какого-то неосторожного вояки и гоняли теперь его судорожно поспевающее за головой тело между Плетуном и его противниками, мешая им атаковать. Вторая колода мерно вздымалась и гвоздила, попадая большей частью мимо вертких хумансов, но при ударе по земле сотрясала ее, буквально выбивая почву из-под ног служивых.
И к этой сцене как раз приближался кнез, хорошо очевидный со спины по хорошо выправленной осанке и стелящемуся плащу. В одной руке у него был длинный меч, в другой факел, подсвечивающий его фигуру зловещим багровым контуром.
Интересно было бы глянуть, на что способен вомпер, но удрать показалось еще интереснее. В мире столько всего, на что можно со вкусом потаращиться, воспользовавшись тем, что зловещий упырь отвернулся!
Чумп (кто бы сомневался) рассудил точно так же, так что уже дул во все лопатки в противоположную сторону и даже успел забежать по лестнице, ведущей на гребень стены, до середины. Где-то тут его и заметил Иохим, одиноко представлявший собой оборону на запасных воротах; издав победный вопль, дружинник бросился в сторону гоблина.
Тут, однако, потеснив Хастреда, ринулся вперед и перехватил Иохима рыцарь. Очень уж, надо думать, бесполезным он себя ощущал в этой катавасии, ни поддержать, ни даже понять рассудительной беседы не сумел, о несение правосудия запнулся, всего-то и осталось ему шансов себя проявить, что с мечом в руках. Торжественно взревев, Напукон атаковал кнежьего мужа, и тот вынужден был перейти в осмотрительное отступление, отшибая саблей сыплющиеся удары более длинного клинка.
Ну, примерно за этим его с собой и брали, рассудил Хастред и проскользнул мимо фехтующих на ту же лесенку, а с нее и на стену, откуда было худо-бедно видно происходящее у главных ворот.
Напукон был вдвое моложе и ощутимо крепче физически, однако всю их разницу в возрасте Иохим потратил на обретение боевого опыта — и, чувствовалось по нему, отнюдь не в тренировочных залах, а в самых что ни на есть горлохватских зарубах. Ни пропускать, ни блокировать мощные взмахи гроссмессера он не пытался, вместо этого вертелся ужом, уходя из плоскости ударов и слегонца подправляя саблей их траекторию. Не очень-то экономно с точки зрения расхода сил, но учитывая, сколько лошадиной мощи тратил на свои замахи рыцарь, именно ему предстояло первому потерять дыхание или замешкаться с возвратом клинка, открывая возможность для контратаки.
- Достопочтенный сэр! - пропыхтел Напукон, не переставая шарашить длинным клинком. - Я наслышан о вашей тяжкой судьбе и полагаю вас жертвою черного колдовства.
- Да ну? - откликнулся Иохим цинично.
- Злодейский кровосос воздействовал на ваш разум!
Дружинник вдруг перетек в атаку, сложным движением заплел саблю вокруг клинка гроссмессера и, сильно извернувшись, выворотил его рукоять из рыцарских пальцев. Рыцарь, почуяв, что против физики не попрешь, оружие выпустил, а противника отчаянно пихнул ногой в корпус, отбросив назад и сам тоже в свой назад отбросившись; прежде чем Иохим вскочил и бросился его прикончить, Хастред сильным взмахом вытряхнул краденый меч из ножен, за которые его нес, и отправил в полет так, что тот упал рядом с Напуконом. Рыцарь, не будь плох, его подхватил и тоже вскочил, нацелив острие в грудь Иохиму.
- Меч старого кнеза, - удивленно отметил дружинник, приглядевшись к новому оружию противника. - Я на нем присягу давал.
- А потом нарушил ее ради вампирской милости!
Иохим остановился, сабля в его руке раздраженно дрогнула.
- Никакой не милости ради! Его светлость меня вразумил, что преданность моя должна быть посту посвящена, а не человеку конкретному. Всяк сверчок знай свой шесток, и мое место за плечом у кнеза... а уж кто кнез, дело десятое.
Единственный его глаз сурово полыхнул освеженным багрянцем, и дружинник пошел в атаку уже сам, отчаянно используя все, что пришлось кстати — более легкий и подвижный клинок, богатейшую боевую практику, легкое остолбенение противника, в которое, как оказалось, Напукона вообще запросто повергала любая риторика. Прямой меч, однако, в руке рыцаря ощущался словно вросшим — пару ударов он успешно парировал, на третьем даже отступать перестал, а потом быстрым и точным выпадом даже смахнул с забинтованной иохимовой головы знаменитую шапку.
У дальних ворот полыхнула вспышка света — это кнез бестрепетно пихнул в Плетуна своим факелом, и веточное тело, наверняка немало смолы содержащее, немедленно занялось ярким веселым огнем. Вот это уже плохо! Хастред бросил пустые ножны вниз и выволок из саадака лук, который зряшно таскал с собой всю дорогу. Поврежденную правую руку остро пробило болью, когда она оттянула тетиву к плечу, но бабничать было не время; книжник быстро зацелил фигуру кнеза, отлично подсвеченную пылающим големом, по привычке своей принял чуть выше, чем следовало бы, и с большим облегчением разжал сведенные болью пальцы.
В последний момент кнез, словно шестым чувством почувствовав опасность, обернулся к ней лицом, но стрела из составного лука по скорости не уступает арбалетной и времени среагировать ему не оставила, с чудовищной силой угодив в правый бок. Ну вот, а если бы не задрал прицел — разве что в