– Где больной? Где?
Кто-то в белом халате подбежал, застыл на месте.
Игорь взял меня за руку.
Странно, я никогда не любила этого вздорного, желчного старика. Почему же…
– П-прими, Господи, душу новопреставленного раба Т-твоего…
Голос Игоря заставил прийти в себя. Вот и все, Иероним Павлович! Вот и к вам слетели проклятые пташечки с колоколенки!
И вам уже не страшен Дьявол, которого вы помянули.
Наверно, тяжело уходить с такимименем на устах!
5
И снова кровь.
На этот раз не на мраморном надгробии. Темно-красная лужа растекается по пульту, прямо по мигающим лампочкам.
Ефрейтору делают перевязку, накладывают жгут – неумело, грубо. Наверное, парню больно, но он почему-то улыбается.
Экраны мертвы – кроме одного. И возле него собрались все – Бажанов, интеллигентный господин Мацкевич, лейтенант в штатском, остальные.
Штукарь Лель тоже там – в первом ряду.
А на экране – лицо.
Страшное, нечеловеческое.
– No, No!Наткадо нат Кейнари! Ши-коу!
Лель что-то негромко говорит, подается к самому экрану.
Мы с Игорем подходим ближе. Он вновь берет меня за руку.
– No! No!
И вдруг я понимаю, что лицо на экране – человеческое, и когда-то оно было красивым.
Девушка!
Совсем юная, раскосые глаза, тонкие высокие брови, смуглая кожа…
…И страшный ожог, превратившийся в сплошное бурое пятно.
Господин Лель тянется вперед, жестикулирует, пытаясь объяснить, убедить.
Щелк!
Экран вспыхивает белым огнем, гаснет.
Слышится чей-то громкий вздох.
– Ничего! Ничего! – Николай Эдуардович нервно потирает руки. – Она не одна, нас слышат и другие…
И словно в ответ, экран вновь загорается.
…Море. Ярко-зеленое море, белые барашки на волнах.
Чайки.
Острый плавник, словно серая молния…
Лицо.
Знакомое лицо с незнакомыми пустыми глазами. Я узнаю этот взгляд – так смотрел на меня умирающий Ворон.
– I'm Paul Zalessky. Do you listening me?
– Пол? Паша?
Еще ничего не понимая, я бросаюсь вперед.
…Маленькие цифирки: 06.10.16:40. Онане одна – рядом с наглым видом возвышается загорелый парень, по-хозяйски положивший руку на ееплечо…
Это вы убили его, мистер Мак-Эванс!
Не мели ерунды, девка! Твоего Пола сожрала его любимая тварюка!..
Эми звонила мне несколько дней назад, чтобы сообщить о гибели моего отца и… и брата. Паши. Павла Авраамовича Залесского.
Я говорила Полу… Паше…
Меня пропускают. Господин Лель пытается загородить экран – и отлетает в сторону. Стеклянная вогнутая поверхность рядом, я ловлю егостранный застывший взгляд.
– Паша! Павел Авраамович! Я – Гизело…
– Здравствуйте, Эра Игнатьевна.
В его голосе нет ничего – ни удивления, ни радости. Мертвые глаза неподвижны.
И вдруг я понимаю – это не Пол.
Пол мертв.
Это – Пол-у-Бог.
– Господин Залесски! – Лель дышит над ухом, тянется к экрану. – Нам нужна ваша помощь! Нам нужна…
Губы – ровные, красивые, – еле заметно шевелятся.
– Отойдите! Я буду говорить с госпожой Гизело.
Господина Леля отталкивают – уже без моей помощи. Рядом со мной – Бажанов. Молчит, не вмешивается.
– Эра Игнатьевна, изложите, пожалуйста, что у вас происходит. Прошу сообщить самые достоверные сведения.
Легкий, еле заметный акцент делает его речь еще более странной. Так может разговаривать цунами – страшная волна, притаившаяся до поры до времени в темных океанских глубинах.
– Город бомбят, – осторожно начинаю я. – Очень много жертв. Мы просили прекратить огонь, но нас не слушают. Не хотят слушать…
Пол-у-Богна экране молчит. Долго, невыносимо долго.
– Почему вы не обратились к подобному мне? По моим сведениям, вы имеете такую возможность.
Мы с Бажановым переглядываемся.
– Господин Молитвин умер. Больше нам не к кому обращаться.
– Мистер Молитвин? – в голосе Пол-у-Богавпервые слышится удивление. – Ваша информация не есть полная. Но я понял. Какая вам нужна помощь?
Я вновь смотрю на Бажанова. Теперь – ему слово. Генерал на миг задумывается.
– Господин Залесски! Я глава Временного Комитета Обороны Бажанов. Необходимо нанести удар в воздушном пространстве над всем городом, начиная с самых малых высот. Необходимо также подавить аэродромы противника в районе Белгорода, Полтавы и Ростова. Затем – ракетные установки. Их координаты…
Я не слушаю. Взгляд не может оторваться от мертвых глаз Пол-у-Бога.Кто он? Спаситель? Или тот, кто довершит Второе Грехопадение? Но ведь выхода нет!
– Я понял…
Ровный холодный голос заставляет генерала умолкнуть. Бог думает. Решает. Скрижали еще чисты.
– Эра Игнатьевна! Что скажете вы? Допустимо ли мое вмешательство? Есть ли обстоятельства, вызывающие сомнение?
– Не знаю, Паша! Не знаю…
Я шепчу – тихо, одними губами, но онслышит. Ровные брови чуть заметно сдвигаются к переносице.
– Я должен немного подумать. Слишком большой риск. Но что бы ни случилось – спасибо вам за Эми! Она вас очень любит!
Его голос в этот миг становится другим – почти человеческим, почти живым. Я вздрагиваю, тянусь к холодному стеклянному экрану:
– Пол! Паша! Сделай так, чтобы с ней ничего не случилось! Сделай так…
Поздно.
Экран гаснет.
Пол-у-Богушел.
* * *
Минуты тянутся, в спертом воздухе висит сизый сигаретный дым. Экраны мертвы, молчат динамики.
Игорь держит меня за руку, и это единственное, что еще заставляет жить.
Чей-то голос – негромкий, чуть дрожащий:
– Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души моей…
…Спаси меня Боже, ибо воды дошли до души моей. Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать, вошел я во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня. Я изнемог от вопля, засохла гортань моя, истомились глаза мои от ожидания Бога моего. Ненавидящих меня без вины больше, нежели волос на голове моей, враги мои, преследующие меня несправедливо, усилились; чего я не отнимал, то должен отдать. Боже! Ты знаешь безумие мое, и грехи мои не сокрыты от Тебя!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});