Но, видимо, она слишком плохо думала о принце. С явным сожалением отстранившись, тот выдохнул:
— Сейчас мне некогда. Но скоро я вновь навещу вас.
— Только, прошу вас, будьте осторожны, — проговорила девушка, с тревогой глядя на собеседника. — Если вас обвинят в укрывательстве самозванки…
— Бросьте, Ника! — досадливо морщась, оборвал её юноша. — Никто мне ничего не сделает!
— Вы очень сильно разгневаете своего отца, — с мягким упрёком заметила девушка. — А вашу матушку опять вышлют из Радла.
— А вас убьют! — повысил голос сын императора. — Это для меня гораздо страшнее отцовского гнева! Поэтому обещаю вам быть очень осторожным.
— И обязательно узнайте: откуда пошли те слухи о человеке, который видел меня в Канакерне, — напомнила беглая преступница, провожая его до двери.
Едва он вышел, как из соседней комнаты донеслось неразборчивое бормотание владельца заведения. Ника прижалась ухом к гладко оструганным доскам. Однако отпущенник говорил очень тихо, почти шёпотом, и она смогла расслышать только обрывки слов. Кажется, речь шла о каком-то магистрате, вине и повышенном внимании Камия.
Не понижая голоса, отпрыск Константа Великого пообещал лично разобраться с каким-то Пуланием, а вот сенаторского претора Птанию придётся ещё какое-то время потерпеть.
— Я сегодня встречаюсь с приказчиками купца Невкратоса. На днях они с хозяином отправятся в Готоним. Оттуда совсем близко до Канакерна. Попрошу Мелькра съездить туда и передать господину Мерку Картену письмо госпожи Юлисы. Если его не окажется дома, он должен отыскать господина Фарка и взять у него показания о том, что госпожа Юлиса была в их городе. Осенью Невкратос вернётся, и мы сможем доказать её невиновность.
— Да помогут вам небожители, ваше высочество, — тяжело вздохнул хозяин публичного дома, и опять послышался удалявшийся шёпот. Тихонько скрипнули ступени, и всё стихло.
Беглая преступница вернулась к столику, наполнила бокал до краёв и с наслаждением выпила разбавленное вино.
Неожиданный визит потенциального жениха сильно взбаламутил её сознание, вызвав сумятицу в мыслях, которые требовалось срочно привести в порядок
Судя по всему, чувства Вилита к ней не изменились. А её?
Задав себе этот вопрос, девушка не без удовольствия призналась, что скучала и очень обрадовалась его приходу. А вот Декара она почему-то вспоминала всё реже.
Попаданка с разочарованием призналась, что образ влюблённого невольника, совершившего ради неё побег из Палатина, как-то слишком быстро померк, подёрнувшись лёгким туманом тихой грусти.
"Наверное, я всё-таки ужасная стерва", — вздохнула Ника.
Приняв решение выйти замуж за Вилита, она старательно и не без успеха убеждала себя в том, что Декар с его пылкой страстью и теми сладостно-пугающими ощущениями, которые дарило даже случайное прикосновение этого юноши, не более чем сладкий сон или яркий мираж, оставляющий чудесные воспоминания, но имеющий мало общего с реальной жизнью.
Теперь её мысли занимал только младший сын Константа Великого. Конечно, по одним разговорам сложно составить полное представление о человеке. Однако девушка уже чувствовала, что испытывает к принцу если не страсть, то благодарность и стойкую привязанность.
Размышляя об этом, она невольно сравнивала свои отношения с Вилитом и тот короткий, но бурный роман, что вспыхнул между ней и Румсом Фарком в Канакерне. Тогда путешественница испытывала к молодому десятнику конной стражи гораздо более сильную страсть, хотя и не собиралась выходить за него замуж.
Возможно, тогда, сама того не осознавая, Ника просто пыталась узнать: сможет ли она кого-то полюбить после того, как те подонки искалечили её в родном мире?
Подобная догадка неприятно царапнула душу. Поморщившись, беглая преступница подошла к окну и посмотрела в щель между планок жалюзи.
Тарберий Сциний Дуб уже нетерпеливо расхаживал по двору, не замечая застывшего у ворот привратника.
"Что-то они с Птанием заболтались, — усмехнулась про себя девушка. — Видимо, у принца с содержателем борделя действительно много дел, раз он заставляет своего приятеля ждать".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И тут же снизу донеслось шлёпанье кожаных подошв сандалий.
Сбежав с крыльца, Вилит обернулся, бросив пристальный взгляд на окна второго этажа.
Улыбнувшись сквозь почему-то набежавшие слёзы, Ника помахала ему рукой.
Губы юноши дрогнули, и он еле заметно кивнул головой в знак прощания.
— Куда же вы, господа?! — жалобно возопил владелец заведения. — Позвольте хотя бы проводить вас.
— Не нужно, господин Птаний, — на ходу отмахнулся сын императора. — Мы торопимся.
Едва Жаку закрыл калитку за знатными гостями, снизу донёсся многоголосый гомон.
— А ну тихо! — рявкнул хозяин публичного дома. — Тем, кто будет спрашивать, отвечу плетьми! Поняли?
— Да, господин, — почти хором ответили юные красавчики.
— Совсем разбаловались! — грозно продолжал отчитывать рабов отпущенник. — Пользуетесь моей добротой и любовью к прекрасному. Так я могу о ней и позабыть! Никаких денег не пожалею, чтобы преподать вам урок, неблагодарные бездельники!
— Господин, простите нас, господин! — вразнобой, но довольно громко взмолились невольники, видимо, весьма впечатлённые суровыми словами владельца.
Покачав головой, девушка отошла от окна.
Примерно через полчаса хозяин принёс корзину с обедом.
Привычно расставив миски, он с любопытством поглядывал на задумчиво молчавшую гостью, но так и не решился заговорить.
Она сама окликнула его, когда мужчина уже собирался уходить.
— Принесите мне, пожалуйста, тёплой воды, господин Птаний.
Замявшись, отпущенник смущённо попросил:
— Подождите немного, госпожа.
— Вы опять забыли, как мы должны обращаться друг к другу, господин Птаний, — с досадным упрёком проворчала Ника.
— Простите, Орли, — развёл руками собеседник. — Как-то само вырвалось… Меня так взволновал визит его высочества…
Владелец заведения заморгал, картинно прикрывая ладонью увлажнившиеся глаза, и на миг в его взгляде мелькнула тщательно скрываемая неприязнь.
"Да он ревнует! — охнула про себя попаданка. — Я-то думала, у них всё закончилось. А тут на тебе… Вот батман!"
Но мужчина уже овладел собой, вернув на лицо привычную приветливую улыбку.
— Я вас не тороплю, господин Птаний, — сказала девушка, разламывая лепёшки. — Принесёте, когда будет время.
— Хорошо, Орли, — кивнул собеседник, поворачиваясь к двери.
— И ещё, — вновь остановила отпущенника беглая преступница. — Его высочество велел, не откладывая, сообщить родственникам, что я осталась в Радле по собственной воле. Когда вы сможете незаметно передать письмо регистору Трениума?
— Вы по-прежнему собираетесь обмениваться посланиями? — уточнил хозяин публичного дома.
— Нет, — со вздохом покачала головой гостья. — Письмо будет только одно. На этом настоял его высочество.
— К сожалению, завтра я должен выполнить другое его поручение, — виновато развёл руками владелец заведения. — Давайте послезавтра? А лучше через два дня. Тогда я смогу всё подготовить. За домом вашего дядюшки, скорее всего, следят. И мне бы не хотелось, чтобы там видели кого-нибудь из моих людей.
— Хорошо, — улыбнулась девушка, мысленно усмехаясь: "Цену себе набивает. Не так уж и трудно отыскать на улице мальчишку, готового за пару медяков отнести свиток на соседнюю улицу".
— Надеюсь, вы не забыли, что ни в коем случае нельзя называть своё истинное местонахождение? — с заметной каплей яда заметил собеседник.
— Я помню, господин Птаний, — успокоила его Ника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оставшись одна, она вновь переоделась в ольвийский костюм, а возвращая в шкаф аккуратно сложенное платье, с грустью подумала, что ей, видимо, ещё долго придётся изображать любовника владельца борделя для гомосексуалистов.
Тот принёс тёплой воды только часа через два, предварительно разогнав с поручениями большую часть своих мальчиков.