Читать интересную книгу Источник - Айн

Ей хотелось закричать: «Гейл, именно здесь я, как никогда, принадлежу ему!»

Рорк был единственным, кого Винанды принимали в своем новом доме. К его визитам по выходным она притерпелась, хотя это было труднее всего. Она знала, что он не хотел причинять ей боль, — его приглашал Винанд, а ему нравилось общаться с Винандом. Она вспомнила, как однажды вечером сказала ему, положив руку на перила лестницы, ведущей наверх, в ее спальню:

— Вы можете спуститься к завтраку, когда вам захочется, мистер Рорк. Только нажмите кнопку звонка в гостиной.

— Спасибо, миссис Винанд. Спокойной ночи.

Однажды они на мгновение остались наедине; она не спала всю ночь, думая о нем, — ему отвели комнату за холлом. Она вышла из дома, когда остальные еще спали, и спустилась к подножию холма. Ей стало легко и спокойно. Было тихо, ни один листок не шевелился, все светилось ясным утренним светом, хотя солнце еще не взошло. Она услышала шаги за спиной, остановилась, прислонилась к стволу. Рорк спускался к озеру, перебросив через плечо купальный костюм. Он остановился перед ней, и они молча постояли в сияющей тишине, глядя друг на друга. Потом он так же молча повернулся и пошел

дальше. Доминик осталась стоять, прислонившись к стволу. Постояв так немного, она вернулась в дом.

Сейчас, сидя у озера, она слышала, как Винанд говорит Рорку:

— Ты выглядишь самым большим лентяем на свете, Говард.

— Так и есть.

— Я не видел, чтобы кто-нибудь так нежился.

— Попробуй не спать три ночи подряд.

— Я ведь звал тебя сюда вчера.

— Я не мог приехать.

— Ты, кажется, собираешься потерять сознание прямо здесь.

— Хотел бы. Это замечательно. — Он поднял голову. Глаза его смеялись, как будто он не видел дома на холме, как будто говорил не о нем. — Так бы я и хотел умереть, растянувшись на берегу, просто закрыть глаза и больше никогда не открывать.

В голове Доминик промелькнуло: «Он знает, о чем я думаю; это утреннее мгновение еще связывает нас; Гейлу этого не понять — на этот раз не он и Гейл, а он и я».

Винанд сказал:

— Ну и дурень. Это не похоже на тебя, даже если ты шутишь. Ты изводишь себя. Из-за чего?

— Сейчас из-за вентиляционных шахт. Очень упрямых вентиляционных шахт.

— Для кого?

— Для клиентов… У меня много клиентов.

— Тебе действительно приходится работать ночами?

— Да — в этом случае. Особый заказ. Я даже не могу заниматься им в бюро.

— О чем ты?

— Так, ни о чем. Не обращай внимания. Я наполовину сплю. Она подумала: «Это дань Гейлу, знак полного доверия —

он разнежился, как кот, а коты позволяют себе это только рядом с теми, кто им нравится».

— После обеда отправлю тебя наверх и запру дверь, будешь спать двенадцать часов.

— Хорошо.

— Может, встанем завтра пораньше? Поплаваем до рассвета.

— Мистер Рорк устал, Гейл, — резко сказала Доминик. Рорк облокотился на руку и посмотрел на нее. Он смотрел

ей прямо в глаза, все понимая.

— Ты приобретаешь дурные манеры сельских жителей, Гейл,

— сказала она, — навязывая свои деревенские привычки городским гостям, которые не привыкли рано вставать. — Она думала: «Пусть это мгновение, когда ты шел купаться к озеру, будет моим, не отдавай его Гейлу, как все остальное». — Ты ведь не можешь командовать мистером Рорком, как мелким служащим «Знамени».

— Когда это сходит мне с рук, — весело сказал Винанд, — я не прочь покомандовать мистером Рорком, даже с большим удовольствием, чем кем-нибудь другим.

— Тебе это сходит с рук.

— Я не против, чтобы мною покомандовали, миссис Винанд,

— сказал Рорк. — Во всяком случае, не против такого командующего, как Гейл.

«Дай мне на этот раз выиграть, — думала она, — пожалуйста, дай мне выиграть, для тебя это ничего не значит, абсолютно ничего, но не соглашайся, не соглашайся в память о том мгновении, которое не принадлежит ему».

— Мне кажется, вам лучше отдохнуть, мистер Рорк. Поспите завтра подольше. Я скажу слугам, чтобы пас не беспокоили.

— Нет, нет, спасибо, через несколько часов я буду в форме, миссис Винанд. Я люблю купаться перед завтраком. Когда будешь готов, Гейл, постучись ко мне, поплаваем вместе.

Ее взгляд скользил по поверхности озера, по безлюдным холмам. Вокруг не было ни одного дома, только вода, деревья и солнце — их мир. И она подумала, что он прав: они — одно целое, они трое.

В проекте Кортландта было шесть пятнадцатиэтажных зданий. Каждое представляло собой звезду неправильной формы, лучи которой расходились от центрального ствола. В центре располагались лифты, лестницы, отопительная система и все коммуникации. Квартиры имели форму вытянутых треугольников, расходившихся от центра, что давало максимальный доступ свету и воздуху. Потолки были блочными, стены внутри отделаны пластиковой плиткой, которую не нужно ни красить, ни штукатурить. Отопительная система и электропроводка скрыты в металлических трубах, протянутых вдоль плинтусов. В случае необходимости их было легко заменить. Кухни и ванные комнаты были изготовлены заводским способом в виде цельных блоков. Внутренние перегородки сделаны из легкого материала. Их можно было свернуть, превратив квартиру в одну большую комнату. Холлов было мало, поэтому поддерживать порядок в помещениях было легко, с минимальными затратами труда и средств. Весь план представлял собой сочетание треугольников. Здания были сложены из бетонных блоков — сложное сочетание простых, четких линий. Никаких украшений — они не были нужны. Очертания постройки были совершенны, как линии прекрасной статуи.

Эллсворт Тухи даже не взглянул на чертежи, развернутые Китингом на его столе. Он изумленно уставился на эскиз здания в перспективе. Смотрел, открыв рот.

Потом запрокинул голову назад и расхохотался.

— Питер, — сказал он, — ты гений. — И добавил: — Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Китинг бесстрастно, без любопытства смотрел на него.

— Я восхищен. Снимаю перед тобой шляпу в благоговейном трепете. Ты преуспел в том, чего я пытался добиться всю жизнь. В том, чего люди столетиями пытались добиться в кровавых войнах.

— Посмотри чертежи, — апатично сказал Китинг. — Квартиры пойдут по десять долларов.

— Нисколько не сомневаюсь. Мне и смотреть не нужно. Да, Питер, это пройдет. Не волнуйся. Это примут. Поздравляю, Питер.

— Чертов дурень! — сказал Гейл Винанд. — Что ты задумал? Он перегнул номер «Знамени» так, чтобы было видно, о чем

он говорит, и перебросил его Рорку. Подпись под фотографией гласила: «Вид Кортландта. Здания будут построены в Астории, на Лонг-Айленде. Осуществление проекта обойдется федеральным властям в пятнадцать миллионов долларов. Архитекторы Китинг и Дьюмонт».

Рорк взглянул на фотографию и спросил:

— Ты о чем?

— Ты отлично знаешь о чем. Думаешь, я выбираю вещи для своей художественной галереи по подписям, которые стоят под ними? Если мне докажут, что этот проект — работа Питера Китинга, я съем все экземпляры сегодняшнего «Знамени».

— Этот проект — работа Питера Китинга, Гейл.

— Дурень. Чего ты добиваешься?

-— Не хочу понимать, о чем ты, и не буду, что бы ты ни говорил.

— О, ты должен будешь понять, если я опубликую статью о том, что проект создан Говардом Рорком. Получится потрясающий материал и хорошая шутка над неким мистером Тухи, который прячется за другими.

— Только попробуй напечатать что-нибудь подобное, я тебя по судам затаскаю.

— В самом деле?

— В самом деле. Оставь, Гейл. Я не хочу говорить об этом, ты же видишь.

Винанд показал фотографию Доминик:

— Чей это проект?

— Конечно, — только и сказала она, едва взглянув на фотографию.

— Что это за меняющийся мир, Альва? Кто его изменяет и как?

Альва Скаррет взглянул на корректуру своей передовицы, которая лежала на столе Винанда. Статья была озаглавлена «Материнство в меняющемся мире». Лицо Альвы Скаррета выражало нетерпение, хотя в уголках глаз затаилось беспокойство.

— Какого черта, Гейл? — примиряюще пробормотал он.

— Именно это я и спрашиваю — какого черта? — Винанд взял корректуру и стал читать вслух: «Мир, в котором мы живем, умирает, дни его сочтены. Бесполезно обманываться на этот счет. Назад возврата нет, нужно идти вперед. Каждая мать сегодня должна подать нам пример, поднявшись над своими чувствами и своей эгоистической любовью лишь к собственным детям, вознесясь на более высокую ступень. Каждая мать должна возлюбить чужих детей, как своих, каждого ребенка в своем доме, на своей улице, в своем городе, округе, штате, стране и в целом огромном мире — так же как свою малышку Мэри или своего Джонни». — Винанд придирчиво наморщил нос. — Альва?.. Мы все иногда порем чушь. Но такую…

Альва Скаррет не поднимал на него глаз.

— Ты отстал от времени, Гейл, — сказал он. Он говорил тихо; в его тоне было предостережение, он словно оскалил зубы, не совсем всерьез, но и не в шутку.