class="p1">Тяжело дыша, Андрей выпрямился, вытер рукавом залитое своей и чужой кровью лицо. Отбился. Ну, скоты, падлы, подстерегли, суки, но теперь… добить, что ли, этого, вон хрипит… да нет, пусть подыхает, ещё мараться об него… За спиной что-то тихо щёлкнуло. Андрей резко обернулся на звук и… Он успел увидеть вспышку и зеленоватое метнувшееся ему в лицо облачко. И полетел в темноту, где уже не было ничего, кроме боли и бесконечного падения.
Джимми Найф свинтил распылитель, неторопливо – а куда спешить-то? – разобрал и широким веером разбросал. Найди теперь в околоскладском мусоре неприметные железки, да и некому и незачем их искать, тщательно протёр носовым платком пистолет и вложил его в руку одного из трупов. И только после этого подошёл к лежащему навзничь светлоголовому парню в рабской куртке. Аккуратно носком ботинка выдавил из полуразжавшегося кулака нож. Хороший нож, но наверняка с характерным следом, пусть лежит. Крякнув от натуги – костистый, силу когда наберёт, многое сможет – взвалил тяжёлое тело на плечи и потащил к спрятанному за углом грузовичку. Уложил в кузов, снял и бросил туда плащ, на случай если кровью перепачкал, накрыл парня плащом и ещё брезентом сверху – и чтоб не видно, и чтоб не задохнулся – и сел в кабину. А теперь полегонечку, потихонечку уберёмся отсюда. Русские с минуты на минуту явятся. Придурок клялся, что препарат – надёжнее не бывает. Вырубает на неделю и память чистит. Дескать, многократно проверено в лабораторных и боевых условиях. И до последнего дурашка верил, что откупился. А с беспамятным хорошо дело делать. Ему что скажешь, в то он и будет верить.
Колумбия
За эти месяцы, что он болтался по Колумбии, Чак многое увидел, узнал и вспомнил. И лица, и адреса. Кого-то видел у Старого Хозяина, к кому-то опять же с хозяином приезжал в Атланте, в загородные имения, которые не для хозяйства, а для развлечения. А теперь они не все, но очень многие здесь. Сбежали, значит, от бомбёжек и русских. И это он их узнал, а они его если и видели, то в упор не замечали, им все негры на одно лицо. Так что…
Пока ему всё удавалось. Ни один не ускользнул. А пикнуть он им не давал, сразу вырубая голос. Кое-кто, увидев его, сам терял дар речи. А ещё пистолет показать… шлюхи белые, сами раздеться норовят, только бы… А тогда сколько он вытерпел от той сучки белобрысой, жены хозяйской, ещё мальчишкой, вот её бы встретить, то бы потешился, от всей души, а с этими некогда возиться, быстренько прикончить со всем отродьем и дальше. Патрули русские уже по городу шляются, того и гляди накроют, надо спешить, пока патроны не кончились, или русские не накрыли. Это только спальник-недоумок мог к белякам за помощью от беляков же бежать. Нет, беляков давить надо. Всех не всех, но до кого дотянешься и сколько успеешь. Темнеет уже. И патронов всего ничего осталось. И патрули, чёрт бы их подрал. Поближе к Цветному, что ли, взять? Сколько там ещё адресов…?
Джексонвилл
Когда Эйб Сторнхилл очнулся, было уже темно. И он не сразу понял, где находится. Он лежит… на земле… потрескивает рядом огонь… Огонь? Горит церковь?! И эта мысль заставила его встать на ноги. Да, всё так. Это горит его церковь, вернее, уже догорает. Теперь он всё вспомнил. Они молились. Мужчин не было, только женщины, некоторые с детьми. Они пришли за защитой. И вместе с ними он молил Бога о защите. Одна из женщин, прижимая к себе двоих настолько перепуганных, что даже не плакали, малышей, закричала:
– Меня, Господи, возьми лучше меня, а не их! Спаси их, Господи!
Остальные подхватили этот крик. И он присоединился к ним.
– Господи, возьми мою жизнь и спаси их!
А потом ворвались те, пьяные, в форме… и дальше всё путалось. Он попытался защитить, закрыть собой… И вот…
Заслоняясь рукой от жара, он медленно, преодолевая боль в избитом теле, обошёл вокруг церкви. Наткнулся на несколько трупов. В форме. Значит… значит кто-то всё-таки пришёл на помощь. «Господи, прости им, ибо… ибо я уже не могу прощать. Господи, нет…» Он перевёл дыхание. С зимы он помнил, как выглядят сгоревшие заживо. «Спасибо тебе, Господи, этого не случилось». А теперь…
Эйб Сторнхилл оглядел себя. Хотя уже стемнело, он увидел, что его облачение изорвано, в грязи и крови. Он ощупал своё лицо. Опухшее, болезненное. Рот разбит, глаза, скулы… Но он жив, и его место там, в Цветном, рядом с ними. Они унесли и увели своих, а его оставили. Значит, он сам придёт к ним… А погребением этих… Это паства брата Джордана. Пусть он ими и занимается. Души их не уберёг, так пусть тела… А ему надо идти. В Цветной квартал. К своим…
Мартин Корк зарядил пистолет и щёлкнул предохранителем.
– Ну вот, и два магазина в запас. Теперь порядок.
Эркин кивнул и улыбнулся через силу.
– А много мы покрошили.
– Знаешь, – Мартин явно не слышал его. – Я вот восемь лет был на фронте. Убивал, умирал, снова убивал. И теперь думаю: зачем я это делал? Понимаешь? Зачем? Из-за чего была эта война?
Эркин как-то неуверенно пожал плечами.
– Я воевал, – продолжал Мартин, – защищал Империю, порядок, и вот… Хорошо, мы проиграли, пришли русские, всё разрушили… Но я вернулся домой, жена меня дождалась, работы, правда, хорошей не нашлось, но какая-то была. Был дом, была семья. И вот… Решили восстановить порядок. И я потерял всё. Так будь он проклят этот порядок!
Эркин усмехнулся.
– Согласен.
Мартин быстро вскинул на него глаза и кивнул.
– Да, извини, я и забыл, что это было для тебя. И для остальных.
– Ничего, Мартин. Думаешь, ночью не полезут?
– Не знаю. Пока нам везло. С одной стороны лезут. На два фронта мы бы сдохли.
Они сидели у костра, уже по-ночному яркого.
– Это всё шваль, – Мартин ловко сплюнул в костёр. – Им бы пограбить, над беззащитными поизмываться. А как до серьёзного дойдёт… Фронта, сразу видно, и близко не нюхали. Стрелять толком не умеют. И командиры такие же… Ладно, – оборвал он себя. – Кто в охранении?
– Моя ватага, – Одноухий, кряхтя, опустился на землю. – Сколько мы ещё продержимся, – и после мучительной паузы, – Мартин?
– Сколько нас и сколько их, – спокойно ответил Мартин. – Либо мы их передавим. Либо они нас.
– А кого больше? – спросил Эркин.
– Хочется думать, что нас, – ответил Мартин и повернулся к подбежавшему к костру подростку. – Как