во все горло: «Прочь, мерзавки!»
В другом туннеле бился, точно взбесившийся пес, Педро. Его вопли отчетливо доносились до Карминильо.
— Канальи! — бушевал будущий законник. — Оставьте в покое мою гитару! Прочь, прочь, гореть вам в аду!
Судя по звукам, он колотил о камни прикладом винтовки.
Карминильо подтянул маузер и гитару, лежавшие рядом. Туннель уже заполнялся дымом, однако он успел увидеть огромных крыс, определенно не намеревавшихся возвращаться в охваченную пожаром пещеру. Взяв винтовку за ствол, он в свою очередь принялся молотить жутких грызунов, крича:
— Пошли вон, твари!
В соседнем туннеле изрыгал проклятия Педро:
— Ах вы, серые вонючки! Хотели перегрызть струны моей гитары? Сдохните, обжоры! Чего таращишься, дрянь? Надеешься, дорогу тебе уступлю? Прочь, прочь, назад, в преисподнюю, треклятые бестии!
Студенты, разделенные несколькими метрами пористого камня, дрались как черти, не обращая внимания на густеющий с каждой минутой дым, который тянуло в туннели, будто в каминные трубы.
Бой был недолгим. Крысы не собирались возвращаться в горящую пещеру. Прошмыгнув мимо людей, они с громким писком выбрались через отверстия наружу и были таковы.
Вовремя. Карминильо и Педро уже почти задохнулись в туннелях, превратившихся в настоящие дымоходы. Прихватив маузеры, они полезли вверх. Винтовки пролезали в отверстия, а вот гитары, к огромному огорчению Педро, — нет. Пришлось их оставить внизу.
К счастью, крысы убежали, так что портить струны было некому, хотя наши студенты, как опытные музыканты, прихватили из Испании запасные, не желая остаться в землях Эр-Рифа без инструментов.
Головы Карминильо и Педро высунулись из отверстий почти одновременно.
— Уф, я уже думал, от тебя останутся рожки да ножки, — проговорил, отдышавшись, будущий горный инженер.
— Испугался, что меня крысы съели? — хохотнул Педро. — Нет, хвостатики оказались весьма благонравны и миролюбиво позволяли себя приканчивать.
— Ты дыши, дыши, приятель.
— Да я и так раздуваюсь, словно цыганская гармонь.
— Педро, зачем ты то и дело поминаешь цыган? Знаешь ведь, как я беспокоюсь о Заморе.
— Каррамба! Ты сгораешь от любви к будущей цыганской королеве, а у меня поджариваются пятки. Интересно, устоят ли мои сапоги?
— Ты не видишь, из входа пещеры идет дым?
— Идет. Нам повезло, что ночной бриз относит его к морю.
— Сколько же продлятся наши мучения? — простонал Карминильо. — Я еще не горю, но уже основательно провялился.
— Точно. Висим тут, словно колбасы, которые коптят добрые горцы Сьерра-де-Гвадаррама. Еще несколько часов — и можно созывать на пир местных крыс. Хамон из человечины а-ля натюрель! Против такого угощения не устоит ни один мавр, хоть они и не каннибалы.
— Ты нарочно меня пугаешь, Педро?
— Вовсе нет, Карминильо. По-моему, испанских школяров не напугаешь подобной чепухой.
— Чепухой?! Да я тут копчусь заживо!
— Как и я, любезный мой Карминильо. Однако вот же не жалуюсь. Скоро водоросли прогорят, мы спустимся и искупаемся в море. Спорю на тысячу золотых, что, пока мы тут висим, будто сосиски в мясной лавке, цыгане бултыхаются в ручейке и в ус не дуют. В той пещере воды было полным-полно.
— Желаешь к ним присоединиться, Педро?
— Я бы с удовольствием, да, боюсь, добраться туда будет нелегко. Посему предпочту пока оставаться на месте, любоваться заходящей луной и ждать, когда потухнет пожар. Положение незавидное, не спорю. Ни дать ни взять китайские колодники. Надеюсь, наказание долго не продлится. Тебе не кажется, что жар пошел на убыль?
— Ветер посвежел. Должно быть, он немного остудил пещеру. Пожар, наверное, прекратился. Дыма-то больше нет.
Действительно, дул крепкий бриз. Тот самый, что с воем врывался в пещеру, поднимая тучи пепла, в которых чуть не сгинули цыгане: едва не утонув, они угодили прямиком в топку.
На море поднялись волны. Они с грохотом рушились на берег и палубу сидящего на камнях холька.
Студенты уже решили, что воздух внутри достаточно охладился и им пора спускаться, когда до их слуха донеслись звуки выстрелов.
— Ты слыхал, Карминильо? По-моему, стреляют в пещере. Что, если это цыгане подают нам знак?
— Наверняка.
— Тогда спускаемся.
Педро попытался втянуть голову и вдруг вскрикнул:
— Господи, я пропал!
— Что случилось? — испуганно спросил Карминильо.
— Не знаю. Голова не проходит. Может быть, из-за жуткой жары лава расширилась?
— Чепуха.
— Сам попробуй.
Молодой инженер попытался сползти в «кишку» и потерпел фиаско. Отверстия почему-то сделались у́же, и несчастные оказались в настоящей ловушке.
— Педро, — надтреснутым голосом произнес Карминильо, — я тоже попался.
— Совсем недавно головы проходили свободно!
— Проходили, а теперь не проходят. Если нас никто не найдет, мы умрем от голода и жажды.
— Какое счастье, что с нами наши цыгане.
— Только отыщут ли они нас?
— Выстрелы не смолкают.
— Мы же не можем подать им ответный сигнал. И к чему тогда эти винтовки?
— То есть нас ждет медленная мучительная смерть? — Педро содрогнулся. — Как это вышло, что отверстия сузились?
— Полагаю, всему виной ветер, влажность и резкое понижение температуры, — ответил Карминильо. — Но я не исключаю, что, когда солнце нагреет скалу, отверстия расширятся.
— Выходит, они сузились из-за холода?
— Да, Педро.
— Ветер-то какой холодный! Чего доброго, дыры сожмутся еще больше. Самим нам отсюда ни за что не выбраться.
— Повторяю: когда температура повысится, отверстия должны увеличиться. Тогда и выберемся.
— Поклянись, что не говоришь это просто для того, чтобы меня успокоить, Карминильо! Я не желаю закончить свои дни в этом капкане, завещав свои глаза и мозги на поживу стервятникам. От одной мысли об этом кровь стынет в жилах.
— Подождем, Педро. Я не утратил надежды. Твое отверстие не делается у́же?
— Пока нет. Я свободно могу вращать головой. Вытащить только не получается. Прямо хоть уши обрезай…
— Тихо! Смотри!
— Куда?
— Туда, где наш корабль.
— И что там, Карминильо?
— Приближаются два вооруженных бербера на мехари.
Педро поднатужился, вытянул изо всех сил шею и тоже увидел двух всадников на берегу. Те неторопливо ехали, покачиваясь в седлах. И, судя по всему, направлялись к пещере.
— Что, если они нас заметят и отчекрыжат нам головы? — спросил Педро.
— Не заметят, мы слишком высоко.
— Скоро рассвет. Луна уже давно опустилась за море.
— Да они и не разглядят нас на фоне скалы. К тому же марокканцы — отвратительные стрелки, — успокоил друга Карминильо. — Только порох с пулями зря переводят.
— Это и есть разбойники Эр-Рифа?
— Да, Педро. Приглядись. Видишь, в отличие от прочих мавров у них почти белая кожа, голубые глаза и светлые волосы.
— Мне кажется, они направляются к пещере.
— Наверное, их привлек дым пожара. Вот и решили посмотреть, с чего это вдруг загорелись водоросли. Местные горцы следят за пещерами и гротами, которые служат им укрытиями на случай войны с нашими соотечественниками.
— А как же