Целую вечность тому назад прекрасная черная грязь накрыла мертвое тело, заполнила все полости, не давая проникнуть туда свободному кислороду.
Без кислорода почти не было тления.
В древнем аргиллите «плавали» по крайней мере три круглых тела — каждое размером с самое большое пушечное ядро. Эти тела не были органами, но они находились внутри дракона. Барроу прежде слышал о подобных вещах, и ученый человек в городе даже показал ему кусок чего-то похожего. Но тот осколок был грязно-серый, тогда как эти три шара были белыми, как кость. Таким был их цвет при жизни, понял он, и такой же цвет у них сейчас.
Дрожащей рукой Барроу коснулся яйца, которое было ближе всех, и долго держал на нем ладонь, пока оно чуточку не согрелось.
2
В какой-то момент шлюха спросила:
— И откуда ты узнал всю эту галиматью?
Мэнмарк посмеялся про себя, но недолго. Он закрыл большую книгу и сказал:
— Ты имеешь в виду мои дипломы об образовании? Неужели ты желала бы их увидеть?
— После твоих денег, конечно. Твои дипломы об образовании. Да.
— Мальчиком я занимался с домашними учителями. В юности посещал несколько университетов. Изучал науки и наслаждался общением с блестящими умами — лучшими учеными. А потом мой отец умер, я получил наследство и решил употребить все свое богатство и талант на благо великих свершений.
Из всех подобных женщин в этом городке она была самой хорошенькой и отнюдь не глупой. Даже просто взглянув ей в глаза, Мэнмарк определил, что она обладает ясным и крепким умом. Впрочем, это была всего лишь одна из туземных девушек, миниатюрная, как и все представители этой расы. Отец продал свою дочь за порцию опиума или бутылку ликеру. Должно быть, жизнь ее прошла в нищете и страданиях. Вот почему его не слишком задевало, когда она насмехалась над ним, бросая замечания вроде: «С другими мне легче слушать, чем трахаться. Но с тобой — все совсем наоборот».
Мэнмарк снова раскрыл книгу, не задумываясь о возможных колкостях.
Он негромко спросил у женщины:
— Ты умеешь читать?
— Я различаю монеты, — ответила она. — И свое имя, когда вижу его. Если оно написано печатными буквами.
— Посмотри на эту картинку, — велел он ей. — Что на ней изображено?
— Дракон, — бросила она со скучающим видом.
— Какая разновидность дракона? — Мэнмарк не отставал от нее.
Она разглядывала рисунок, надувая щеки. Затем выдохнула и призналась:
— Не знаю. Может, какой-нибудь летающий?
— Едва ли.
— Да, наверное, не летающий. Крыльев не видно.
Он закивал, объясняя:
— Это малый ранний дракон. Как выясняется, один из видов-предшественников, обладавший шестью лапами. Его раскопали на нашем континенте — он покоился среди древнейших скал, дошедших до нас с Эры Драконов. — Мэнмарк был привлекательным малым с золотистыми мечтательными глазами, которыми он уставился в одну из стен комнаты. — Если верить в естественный отбор и в величайшие глубины времени, — продолжал он, — тогда этот экземпляр вполне мог бы быть предком для сотен видов, о которых известно в настоящее время, и для тысяч видов, которые нам еще предстоит открыть.
— Ха! — сказала она и снова села, откинувшись на нагромождение подушек. — Можно посмотреть книгу? — попросила она.
— Осторожно, — предупредил он, словно разговаривал с капризным ребенком. — У меня сейчас нет другого экземпляра, а это — самый лучший из доступных справочников…
— Просто дай подержать, — перебила она его. — Я буду аккуратно, обещаю.
Сначала медленно, затем быстрее, молодая женщина листала страницы. Тем временем ее клиент продолжал говорить о вещах, которые она никогда не понимала: что на этой самой земле некогда обитали драконы величиной с огромные здания — мирные и прекрасно защищенные броней вегетарианцы, которые поедали исключительно деревья, судя по окаменелым остаткам пищи, обнаруженным в их пещерообразных желудках. Кроме того, существовали твари меньших размеров, которые бродили повсюду, сбившись в стада, — совсем как черные гираксы, пасущиеся на Высоких Равнинах. Хищные же драконы были двух основных видов — четвероногие с саблевидными зубами и Когтями Бога на мощных лапах, а позже появились крылатые великаны — с такими же зубами и Когтями, но, кроме того, у них были цепкие конечности и ум, который вполне мог бы сравниться с женским.
Если девушка и обратила внимание на этот выпад, но виду не подала — опустив голову, она кивала, пока переворачивала страницы. В конце книги она увидела еще чьи-то кости и необычные наброски.
— Что это за крошечное существо? — поинтересовалась она.
Мэнмарк откликнулся вопросом:
— А на что похоже?
— На какую-то птицу, — предположила она.
— Только зубастую, — указал он. — А где же ее крылья?
Она подняла на него взгляд, почти улыбаясь.
— Неужели у нее не было крыльев? Или ты их еще не нашел?
— Я не занимаюсь такими мелкими тварями, — заявил Мэнмарк с ноткой раздражения. — Нет, существа этого вида и подобные им никогда не вырастали особенно крупными и никогда не были поистине важны. Некоторые мои коллеги считают, что из них произошли сегодняшние птицы. Но когда впервые обнаружили останки этих существ, их по ошибке приняли за разновидность бегающей ящерицы. Вот почему в свое время охотники за ископаемыми останками прозвали их «безобразными ящерицами».
Она перевернула страницу, помедлила, затем улыбнулась, глядя на один рисунок.
— Я знаю это существо, — сказала она, придвигая к нему книгу на смятых простынях. — Я видела нескольких землероек за свою жизнь.
Маленькое млекопитающее съежилось под листом папоротника. Мэнмарк ткнул пальцем в рисунок, соглашаясь.
— В самом деле напоминает нашу землеройку. Оно и понятно, поскольку этот давно умерший карлик является для них предшественником, как и для нас, и для всех животных, имеющих волосяной покров.
— В самом деле? — вырвалось у нее.
— Вне всяких сомнений.
— Вне всяких сомнений, — повторила она, кивая, словно постигла глубины океанов времени, а также всю неспешность и неумолимость действия законов естественного отбора.
— Наши предки, как и предки всех птиц, были исключительно маленькими, — продолжил Мэнмарк. — Драконы господствовали на земле и в воде, и в небе они господствовали тоже, тогда как эти крошечные существа сновали туда-сюда в полумраке, терпеливо дожидаясь своей очереди.
— Своей очереди? — Она решительно захлопнула книгу, словно та ей никогда больше не понадобится. Затем взглянула пристально и отстраненно и произнесла: — Я все думаю — опять и опять. Почему в нашем мире не осталось драконов?
Мэнмарк напомнил себе, что перед ним — одна из коренных жительниц. Каждая примитивная культура имеет собственные представления. Кто знает, каких диких легенд и глупых мифов эта туземка наслушалась с самого своего рождения?
— Никто не знает, что с ними произошло, — таков был его первый и лучший ответ. После чего, забрав у нее книгу, он добавил: — Но мы можем предположить, что случился какой-то катаклизм. Резкая перемена климата, некая катастрофа, обрушившаяся с неба. Нечто грандиозное заставило всех гигантских животных вымереть и освободить этот мир для таких, как ты и я.
Беглое знакомство с картиной гибели мира, казалось, впечатлило ее. Она улыбнулась и открыла рот, чтобы сказать ему что-то — может, пригласить его снова занять место рядом с собой на огромной полупустой кровати. Но внезапно громкий стук сотряс дверь — единственную в комнате.
Мэнмарк выкрикнул:
— Кто там?
— Мое имя — Барроу, — отозвался грубый мужской голос.
Барроу? Знакомо ли ему это имя?
— Мы говорили с вами пару месяцев назад, — сообщил незнакомец сквозь тяжелую дубовую дверь. — Я сказал вам, что собираюсь отправиться в омытые земли, и вы еще велели мне поискать…
— Да.
— Кое-что особенное.
Наполовину одетый и почти в панике, Мэнмарк вскочил с места и бросился открывать дверь, бормоча:
— Тише, тише.
В коридоре стоял Барроу — громадный мужчина, который не мылся неделями, а может, и годами. Чумазый, уставший, голодный — он слегка смутился, увидев полуголую женщину, сидящую на кровати другого мужчины. Но затем словно вспомнил, что его привело сюда.
— Вы говорили о деньгах, — обратился он к Мэнмарку. — О больших деньгах, если искатель найдет для вас…
— Да.
— Одно из них или больше…
— Тише! — шикнул Мэнмарк.
— Яиц, — шепнул немытый охотник за ископаемыми костями.
После чего Мэнмарк втащил этого олуха в комнату, зажав ему рот рукой, — прежде, чем тот произнесет еще хоть одно неосторожное слово.
3
Вот опять мир вымирает.
Зефиру понравилась эта суровая мысль — она посетила его, когда он прогуливался рядом с железнодорожной станцией и прошел с наветренной стороны мимо мерзких гираксовых шкур, сложенных высокими штабелями. Эти шкуры — все, что осталось от тысяч зверей, убитых охотниками, — были поспешно выскоблены с профессиональной небрежностью и ждали, когда освободятся вагоны, направлявшиеся на запад. Жестокий бизнес и обреченный. За один только год уничтожены все стада поблизости, и совсем скоро северные и южные стада тоже ощутят на себе натиск длинных ружей и злобной алчности. Ужасное расточительство, если учесть, что большая часть мяса достается медведесобакам или просто гниет на нещадном летнем солнце. Но, как и любое расточительство, оно снова изменит облик мира. На опустевшие земли придут другие животные и люди — очень быстро они заполонят страну, и этот, уже новый порядок просуществует один день или миллион лет, а потом он тоже рухнет и превратится в безнадежные руины.